Чадо от профессора

Хочу сбежать! Немедленно от всего этого сумасшествия!

Туда, где Костя не предаёт. Не пытается сделать меня своей любовницей. Туда, где он только мой. Туда, где у моей малышки может быть этот бесценный негодяй — папа…

Такого места нет. Значит, по крайней мере, я должна сбежать от него!

Глава 8

КОНСТАНТИН

Послушав в трубке длинные гудки, сбрасываю звонок.

Не берет. Наверно ужинают мои девочки.

Быстро стучу пальцами по экрану смартфона:

«Я вас люблю. Позвони перед сном. Я соскучился», — отправляю сообщение.

Вылезая из машины, засовываю телефон в карман. Направляюсь к дому и ёжусь от неприятного порыва ветра. Или это нервное уже.

Постоянно словно в предвкушении чего-то нехорошего. Сам ведь виноват. Сам засунул себя в такие обстоятельства. Придётся разбираться.

— О, ну здравствуй, заблудшая душа! — с порога меня встречает недовольный голос Сони. — Если опять собрался сваливать, то хоть с малым в этот раз поздоровайся. А то в прошлый раз улетел, что он и выйти не успел.

— И тебе доброго вечерочка. Сегодня задержусь.

— Тема, ужин! — кричит Соня.

Слышу топот маленьких ножек, и из комнаты тут же выскакивает маленький проглот.

— Ну, ты-то у нас вечно голодный, — улыбаюсь мальчугану.

— Ты пришёл! — восклицает он, и бросается в мои объятия. — Пошли кушать! А то я с самого обеда ничего не ел.

— Ох, бедняга! И как ты только протянул, — усмехаюсь я, и иду с ним за руку в столовую.

София сразу усаживается за стол, в ожидании, пока ей все подадут.

Невольно представляю, как бы мою просторную кухню-столовую под себя оборудовала Лера. Наверно она бы работала ещё продуктивнее и заполонила бы вест дом своими статуэтками. При этом умудрялась бы и готовить сама. Пусть даже пресловутые макароны. Я бы из ее рук и камень съел.

Хотя зачем заставлять кухню? Я бы ей мастерскую организовал.

— Чего ухмыляешься? — недовольно выдавливает Соня.

— Ничего, — отмахиваюсь я, и мы просто продолжаем молча есть.

Разговоры не в чести в моей семье. Не то, что шумное застолье в небольшой квартирке на другом конце города.

— Дмитрий Николаевич, здравствуйте, — слышу, как в коридоре кухарка приветствует папу.

— Отец пришёл? — шипит Соня.

— Да, у меня к нему разговор есть.

— Почему ты не предупредил? Да и вообще, нельзя было у него встретиться? Ты же знаешь, что он меня до сих пор недолюбливает… — замолкает, когда отец появляется в дверях.

— Приятного аппетита, — невозмутимо строго говорит он. — Костя, заканчивай, жду в кабинете.

— Да я не голоден, — отодвигаю стул и выхожу из кухни вслед за отцом.

Едва разлепив глаза, нащупываю телефон. Лера так и не перезвонила.

Поднимаюсь с кровати и иду в душ. Пока чищу зубы, успеваю дважды набрать ее номер. Не отвечает.

Начинаю волноваться. Они ведь в порядке? Вроде я не слишком рано. Они уже должны быть в саду.

Быстро одеваюсь и спускаюсь на первый этаж. Соня носится как угорелая, как всегда всюду опаздывая. Темка в прихожей ковыряется с кроссовками.

— И зачем было покупать со шнурками, если некому их завязывать, — бормочу я, опускаясь на присядки перед ребёнком. — Давай эти отложим, и возьмём другие?

— Нет, — возмущается Тема. — Мне эти нравятся!

— Упертый, как мама, — вздыхаю я.

Хорошенько расшнуровываю кроссы. Подхватываю маленькую ножку, и обуваю вредного сорванца. Он подтягивает джинсы, заворожённые наблюдая, как я умело управляюсь со шнурками.

Мой взгляд цепляется за пятно на его щиколотке. Синяк? Где-то я подобное видел. Подтягиваю ногу ребёнка к своему лицу и пристальней вглядываюсь в странные очертания. Будто капелька. Довольно бледна, но все же заметная.

В душу закрадывается подозрение, но все же:

— Сонь, а это что у Темы на ноге? — кричу я.

Она всего на секунду выглядывает из кухни с кружкой кофе, и, спрятавшись обратно, кричит в ответ:

— Так родимое пятно же. Единственное наследство от бессовестного деда!

— У папы такое есть?

— А ты и не в курсе, что у родного отца родимое пятно есть.

— Как-то не было надобности подобным интересоваться, — бормочу я.

Поднимаюсь на ноги и выхожу из дома.

Ранее осеннее солнце, слепит глаза. Щурюсь, проглатывая ком застрявший в горле. Неторопливо подхожу к машине. Усаживаюсь на водительское сиденье.

Моя. Ксюшка моя. Как же так, Лерочка? Почему же не сказала? Сейчас и тогда? Почему не позвонила мне и не высказала в сердцах, какой я козел ей ребёнка заделал, а сам в свою Москву укатил?

Сейчас бы все было по-другому…

Резко трогаюсь с места. Бросаю взгляд на часы. Она сейчас уже должна быть в универе!

Так пара-пара… Какая же у неё сейчас пара? Вытаскиваю телефон, пытаюсь зайти на сайт универа, но тот как назло завис! Сука! Разгоню нахер всех этих деятелей бестолковых!

Подъехав к универу, бросаю машину поперёк парковки и мчусь к корпусу. Лида точно знает, где сейчас моя цель. А если и не знает, то быстро найдёт.

Лестницу пролетаю, едва заметив. Только сердце в горле стучит. Но думаю у этого феномена немного другая причина.

В коридоре на этаже ректората всегда тихо. Поэтому я без труда замечаю стройный силуэт у окна. Сердце опускается в желудок.

Лера.

Она сама ко мне пришла.

С ноги на ногу беспокойно переминается. Кажется нервничает.

Дверь моей приемной отворяется. Оттуда выглядывает моя секретарша. Что-то передаёт Лере и кивает ей.

Лида вновь скрывается за дверью. А я стремительным шагом подхожу к Лере. Становлюсь перед ней, и не успеваю слова вымолвить, когда на меня вдруг поднимается загнанный взгляд серебристых глаз. Веки воспалённые, лицо покрасневшее.

— Кто обидел?! — рычу я, чувствуя, что готов собственными руками любого придушить, кто ей зло причинить вздумал.

Отшатывается от меня. Кладу руки на плечи, и припираю к стенке, рядом со своим кабинетом.