Чалын - дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры

Глава 11. Волчья стая

День ото дня путешествие всё больше утомляло. Горы становились всё выше, а их склоны – всё круче. Время от времени передвигались пешком – обычно в тех местах, где в рыхлом снегу увязали кони. Вдобавок ко всему капризничала погода. Утром с радушием светило яркое солнце, а к полудню через горные хребты лениво перевалились тяжёлые грозовые тучи и будто бы нарочно изливали все свои ледяные воды на беззащитных путников. Дождь сменяла снежная крупа, ну а после вновь улыбалось солнце. Вот только оно совсем не согревало – холодный ветер пронизывал до самых костей.

Промозглость изрядно надоела, да и арчимак уже совсем истощал. Ещё прошлым вечером все скудно поужинали, ну а сегодня ни у кого и крошки во рту не было. Собирая в дорогу провизию, Рыс-Мурлыс не рассчитывал на Кыркижи с его здоровым богатырским аппетитом – тот уплетал сразу за троих. Да и у человека-горы с собой съестного ничего не осталось. То, что Адаана второпях собрала ему на первое время, он съел ещё в первый же день, когда искал Чалын. У Ак-Боро и Чыдамкай-Кара дела обстояли не лучше. Уже который день их окружали лишь покрытые мхом сырые камни да мокрый снег, и ничего похожего на какую-нибудь съедобную растительность. Вчера им обоим пришлось довольствоваться чёрствым теертпеком. Каждому по лепёшке – для двух коней лишь на жевок, и не более. Однако они и этому были рады.

Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей о еде, Рыс-Мурлыс с Ак-Боро всё время о чём-то разговаривали. Они беседовали обо всём, что приходило на ум. Весело шутили и оживлённо спорили. Иногда, когда Кыркижи погружался в раздумья, а то и вовсе дремал на ходу, к их разговору присоединялась и Чалын. В такие моменты Рыса-Мурлыса и Ак-Боро неизменно занимал один-единственный вопрос: «Упадёт человек-гора с коня или же нет?» И каждый раз по этому случаю они вновь затевали спор.

Чыдамкай-Кара всё это слышал, а в ответ только хмурился и мотал головой. Хвостатых спутников он вообще не воспринимал всерьёз, пропуская их болтовню мимо ушей. Поначалу Ак-Боро пытался втянуть в разговор молчаливого Чыдамкай-Кара, но тот лишь задирал кверху голову. И у Ак-Боро сложилось о нём своё однозначное мнение: «Да, ат богатырский, сильный и выносливый, но такой глупый, что даже разговор поддержать не может. И надменности у него – хоть отбавляй». Примерно то же самое о новом знакомом думал и рысёнок.

Так они и шли. Перо указывало дорогу, а кони неуклонно следовали за ним. Аилов по пути не предвиделось, оставалось надеяться лишь на удачу.

– Я бы сейчас пару упитанных зайцев за раз умял, – высказал свои мысли рысёнок.

– Рыс, не упоминай про еду, – попросил его Ак-Боро.

– А Кыркижи, – шепнул на ухо бело-серому другу рысёнок, – наверное, целого сарлыка?! Как думаешь?

– Рыс-Мурлыс, если не замолчишь, пешком пойдёшь, – ответил белогривый жеребец.

Они медленно поднимались по длинному пологому склону высокой горы и почти достигли её вершины, как вдруг на одном из каменных выступов показалась заплутавшая серая косуля. Она свысока смотрела на проходящих мимо путников, а когда поняла, что те её тоже заметили, пустилась в бегство. Ак-Боро и Чыдамкай-Кара устремились вдогонку, а их всадники, достав луки и вынув из колчанов стрелы, изготовились к стрельбе. Приготовился к прыжку и Рыс-Мурлыс, терпеливо выжидая подходящего для броска момента, он не спускал глаз с возможной добычи.

С невероятной быстротой косуля мчалась вдоль гребня горы, ловко перепрыгивая большие камни и неожиданно меняя направление. Но и охотники были не менее проворны. Усталость вдруг куда-то подевалась, острое чувство голода притупилось, разгорелся азарт. Цель была слишком далека для Чалын, и она не торопилась стрелять. А вот Кыркижи уже разжал пальцы, удерживающие натянутую тетиву. Лук разогнулся, и костяное жало на оперённом стержне со свистом устремилось вперёд.

Словно почуяв опасность, дикая коза отскочила в сторону, и стрела, пролетев мимо, угодила в камень. Её древко с хрустом переломилось, а наконечник отлетел в сторону. Преследование продолжалась. Кони мчались, стараясь не отставать от расторопного животного, однако расстояние между ними всё больше увеличивалось.

И тут удача улыбнулась приотставшим охотникам. Перед спускающейся в ложбину косулей расстелился полумесяцем снег. Он лежал ровным полукругом, и загнанному зверю ничего не оставалось делать, как пуститься напрямик. Дикая коза с трудом передвигалась, её копыта вязли и утопали в снегу.

Ак-Боро оказался проворней Чыдамкай-Кара и вырвался вперёд. Приблизившись первым к снегу, он, предугадав намерения всадницы, перешёл на галоп. Затаив дыхание, Чалын пустила стрелу. Рассекая воздух, та издала короткий свист и вонзилась в переднюю ногу зверя. Косуля содрогнулась, заблеяла, как овца, и рванулась вперёд. Следом выстрелил Кыркижи, но вот досада, он снова промахнулся, стрела беззвучно зарылась в снегу. Человек-гора бранил себя за опрометчивость, а подранок уходил.

Увидев это, рысёнок соскочил с Ак-Боро и длинными прыжками устремился вдогонку. Едва касаясь лапами мокрого снега, он мчался быстрее ветра. Увлечённый охотой Рыс-Мурлыс позабыл обо всём, перед глазами была одна лишь косуля, и ничего больше.

Одолев снежную преграду, испуганный зверь пустился наутёк пуще прежнего, словно и не был ранен вовсе. Рысёнок приотстал, но ненадолго. Едва снег остался позади, как всё изменилось. Ещё немного, один прыжок длиннее другого, – и преследователь повалил косулю на землю. Добыча оказалась в крепких лапах маленького хищника.

Переправившись через снег к Рысу-Мурлысу, Чалын, Кыркижи и Ак-Боро принялись изливать на кормильца заслуженные похвалы. Даже молчун Чыдамкай-Кара, и тот, скупо, но всё же промолвил: «Молодец!». Возгордившийся рысёнок испытывал упоение от славной охоты. Задрав нос, он принимал все тёплые слова в свой адрес. А когда восторги поутихли, предложил:

– Мясо добыто. Клыки да зубы у всех имеются, пора бы и полакомиться.

В воздухе зависла тишина. Непонимающие взгляды голодных друзей окинули Рыса-Мурлыса.

– Отчего вы все насупились? Надо быстрее порадовать животы, давайте же.

– Нет, нет, постой! Рыс, ты что, решил нас мясом сырым накормить? – возмутилась Чалын.

– Не знаю, как Чыдамкай-Кара, а я, вообще-то, мясо ни в каком виде не употребляю! Предпочитаю только растительную пищу, – высказался Ак-Боро.

– А что? Косулю не пожарить и не сварить – вокруг лишь камни со снегом. Да и мясом питаться никому начать не поздно. От свежатины вряд ли кому подурнеет, тем паче сейчас, – окинув взглядом сначала людей, а потом и коней, вполне серьёзно ответил рысёнок. – Не помирать же.

– Мурлыс, никто кроме тебя сейчас есть не будет. Если невтерпёж, то давай – набивай поскорее живот, препятствовать тебе мы не станем, – принялась поучать рысёнка Чалын. – Но только как ты потом своим голодным друзьям в глаза смотреть будешь?

– Чалын права. Нужен корм для коней, а ещё и огонь, чтобы нам пищу приготовить, – поддержал девочку Кыркижи.

Рыс-Мурлыс приумолк, и Чалын продолжила:

– Косули в пустынных горах не обитают, им тоже нужно чем-то питаться, а мох для них – не самое подходящее лакомство. А значит, где-то поблизости можно пропитание для Ак-Боро и Чыдамкай-Кара найти, а если повезёт, то до ночи мы и вовсе к лесу выйдем.

– Верно! – подтвердил человек-гора.

– Голова-а! – скупо промолвил богатырский конь.

Осознав, что не прав, рысёнок убрал с косули лапу и посмотрел на Кыркижи. А тот развёл в ответ руками.

Не тратя времени на лишнюю болтовню, путники погрузили добычу на Чыдамкай-Кара и двинулись дальше. Очень скоро они добрались до вершины горного хребта. Позади них остались серые гряды и увалы, а впереди зеленели поросшие густым лесом отроги.

Спуск предстоял нелёгкий. С этой стороны горы склон был гораздо круче и к тому же покрыт глубоким снегом. Чтобы ненароком не покатиться кубарем вниз, пришлось осторожничать. Вытянувшись цепочкой, друзья шагали друг за другом по узкой тропе. Впереди всех шла Чалын, она вела в поводу Ак-Боро. За ними, тяжело ступая, следовал Кыркижи, направляя за собой Чыдамкай-Кара. Рыс-Мурлыс же умудрялся сновать под ногами, оказываясь то впереди, то позади всей компании. Поначалу спуск оказался даже тяжелее, чем подъём. Но с каждым шагом снега было всё меньше, а растительности – всё больше, да и склон становился более пологим. Ветер наконец-то стих, и солнце снова приласкало усталых путешественников своим нежным теплом.