Чародей поневоле (сборник)
Шрифт:
— Очень даже своем. Не найдешь другого неандертальского племени, чтобы оно говорило на таком же.
— А я и не собирался искать, честно говоря.
Йорик проигнорировал это высказывание.
— Эти беженцы из столь разных племен, что нам нужно было придумать какой-то общий язык. Он богаче любого из языков-прародителей, но все равно имеет очень ограниченный словарь. Ни один из неандертальских языков не идет дальше, чем «Я голодный. Вон еда. Пойди убей».
— В это я готов поверить. Ну и как же ты сумел научиться английскому?
— Как учатся говорить попугаи,— объяснил Йорик.— Я запоминаю
— Не сказал бы, что так разговаривают только неандертальцы,— заметил Род.— Между тем, слушая тебя, я не могу не отметить, что твоя речь более сложна.
— Ну да, тут уж все дело во фразах умственных,— Йорик хлопнул себя по макушке,— Понятие как бы стучится изнутри, понимаешь? Это вроде сигнала, и тогда слова, которыми выражается это понятие, выскакивают из памяти в ответ на сигнал.
— Но примерно то же самое происходит и когда разговариваем мы.
— Да, но вы понимаете, что значат слова, произнося их. Что касается меня, то я просто-напросто цитирую. На самом же деле я не понимаю того, о чем говорю.
— Ну, знаешь, мне знаком целый ряд людей, которые…
— Но они все же могли бы понять, о чем говорят, если бы задумались об этом.
— О нет, знал бы ты их, сам бы так не думал,— с усмешкой покачал головой Род.— Но я тебя понял. Вот поверил ли я тебе — это другое дело. Ты пытаешься внушить мне, что не понимаешь даже того, о чем говоришь мне сейчас,— даже если бы ты взялся обдумывать каждое слово по отдельности.
Йорик кивнул:
— Ну вот, вы начинаете понимать. Большая часть того, что я произношу,— всего лишь шум, сочетание звуков. А мне приходится верить в то, что произносимые мной слова значат именно то, что должны, по моим понятиям, значить.
— Это довольно рискованно.
— Да нет, не так уж чтобы очень. Основной смысл я понимаю. Но большая часть моей речи представляет собой всего лишь цепочку «стимул—ответ». Так глазчатый попугай говорит «Идти», когда видит зеленый свет.
— Между прочим, ты только что предложил мне весьма сложное объяснение того, что, на твой взгляд, так просто,— заметил Род.
— Да, но все, что я говорю, лежит у меня в памяти, а я как бы проигрываю запись.— Йорик развел руками.— А сам я почти ничего не понимаю.
— Ну а твой родной язык…
— Он представляет собой несколько тысяч звуковых эффектов. Он не слишком музыкален, ведь музыкальный слух также локализуется в предлобных долях мозга. Манипулирование высотой тона — это почти то же самое, что манипулирование числами. Но слушать музыку я люблю. Для меня даже «У Мэри был барашек» — настоящее чудо.
Тут в разговор вмешался Туан. Он, сдвинув брови, спросил:
— Не хочет ли он сказать, что он — тупоумный баран?
— О нет, нет, что вы! — Йорик поднял руку и раздраженно замотал головой.— Не стоит нас недооценивать. Мы очень сообразительны, честное слово. Головной мозг у нас того же размера, что и у вас. Но мы умеем только говорить об этом. Мы умеем оперировать конкретными понятиями — такими, скажем, как еда, вода, камень, огонь, половые
отношения, то есть всем, что можно увидеть и пощупать. Но говорить об абстракциях мы не умеем, для их обозначения необходимы символы. Но разум у нас есть. Ведь это мы научились пользоваться огнем и делать орудия из кремня. Пусть это не такие уж хорошие орудия, но все же мы совершили большой скачок.Род кивнул:
— Верно, Туан, не стоит этого недооценивать. Мы думаем, что мы такие умные, потому что изобрели ядер… гм-м-м…— Род вспомнил о том, что в его компетенцию не входит ознакомление грамерайцев с достижениями современной науки и техники. Этим он мог разрушить всю здешнюю цивилизацию до основания. И он решил остановиться на том оружии, которое грозило цивилизации здесь.— Арбалет. Но до приручения огня было точно так же трудно додуматься.
— Молодчина,— похвалил Рода Йорик.— Вам, Homo sapiens, удалось создать столь сложную цивилизацию, потому что еще до вашего появления вашими предками были заложены для этого прочнейшие основы. Эти основы вы унаследовали при рождении. Но основы эти заложили мы.
— У неандертальцев существовал разум,— пояснил Туану Род.— Но они не могли оперировать символами. Они умели обходиться без них.
Йорик кивнул:
— В аналитическом мышлении мы не сильны. А вот с интуицией у нас очень даже неплохо. И память у нас хорошая.
— Должно быть, очень хорошая, если ты помнишь все стандартные ответы, смысла которых сам не понимаешь.
Йорик подумал.
— Верно, я могу вспомнить почти все, что со мной приключалось в жизни.
— А как насчет того, чтобы вспомнить, кто научил тебя английскому?
— Без проблем… Это…— Йорик запнулся. По прошествии минуты он попытался снова изобразить ухмылку,— Мне… не хотелось бы… слишком спешить с ответом на этот вопрос.
— Понимаю,— сладенько улыбнулся Род.— Зато нам очень хотелось бы. Ну, так кто тебя научил?
— Тот малый, что дал мне имя,— уклончиво отозвался Йорик и, похоже, порадовался найденному ответу.
— Стало быть, он до некоторой степени образован — и уж никак не принадлежит к средневековой цивилизации.
Йорик нахмурился:
— Как вам удалось сразу столько узнать только по одному факту?
— А я оперировал символом. Как его зовут?
— Орел,— тяжко вздохнул Йорик.— Мы так зовем его, потому что он похож на орла.
— Как это? Он что, весь в перьях? — изумился Род, отчетливо представив птицеподобного инопланетянина.
— Нет, нет! Он обычный человек. Сам бы он, быть может, и поспорил бы с этим, но он человек. Просто нос у него такой… на клюв смахивает, и еще он всегда немного сердитый, и волос у него мало… ну, понимаешь. Он научил нас тому, как вести крестьянское хозяйство.
— Ну, ясно,— нахмурился Род.— Неандертальцы ведь дальше охоты и собирательства не пошли, верно?
— Сами по себе — нет. Но эта группа неандертальцев никогда не жила вместе. Орел собрал нас по одному со всей Европы и Азии.
Род непонимающе сдвинул брови.
— Странно. Почему ему было не взять племя, которое уже было сформировано?
— Потому что ему не нужно было племя, милорд. Он хотел спасти несколько невинных жертв.
— Жертв? — нахмурился Род.— И кто же вам угрожал?