Чародейка

– И что о нем говорят? – С живым любопытством поинтересовалась Джайна.

– Если я стану пересказывать, мы наверняка опоздаем. А если мы опоздаем, отец снимет с нас шкурку. Поскольку, в отличие от всех остальных наших подданных, шкурка у нас с тобой в едином экземпляре, можно сказать, мы сильно рискуем.

Наривисс, когда дочери наконец-то соизволили появиться, не одобрительно нахмурился – он не любил опозданий.

Братья Симэрсэт, Рутэн и Винс, в свой черед, проводили шествующую к своему месту Вэю взглядами: Рутэн – гневным и жарким; Винс – задумчивым и строгим. Джайна отметила привлекательность обоих, попавшихся в сачок легкомысленной сестрички, парней. Нужно отдать должное, - Горивэя не разменивается на неинтересных мужчин.

За столом собралась высшая знать клана, как один приходившаяся друг другу родственниками в том, или ином колене.

Стоило принцессам занять места, зазвучал медный колокол, возвещая о начале ритуальной трапезы.

В маленькие окошки вливался лунный свет. В большом камине, за решеткой, горел огонь. Других источников света не наблюдалось, да в нем и не было необходимости - недаром среди людей бытует мнение о том, что кошки видят в темноте лучше, чем при свете дня.

Тема разговора, словно пчелка, все время перелетала от собеседника к собеседнику. Голоса сливались в уютный ровный гул.

Фраза, брошенная отцовским советником, прервала создавшуюся идиллию:

– Повелитель, известно, что из людских земель прибыл вот уже третий гонец. Хотелось бы знать, какие новости они приносят?

Джайна с волнением наблюдала за отцом. Невозмутимым, холодным, будто кристально чистые родниковые воды. Хотя, нет. На родник отец, не походил. Скорее уж на вершину горы, покрытую сверкающей наледью.

Дэривис склонил голову под пристальным взглядом главы клана, но продолжил:

– Десять лет назад ты обещал человеческому зверенышу одну из принцесс. До сих пор идут споры о том, выполнишь ли ты обещание?

– Мой советник считает своего господина способным нарушить данное слово?

– Слово, данное человеку? – Пренебрежительно уронила Вияра, признанная красавица клана, последние пять лет занимающая роль отцовской любовницы. – Можно ли его принимать в расчет?

В глазах Наривисса промелькнула зарница: Мореко Саян, мать Горивэи и Джайны, ставшая самой большой любовью в его жизни, принадлежала к человеческому племени.

Законы Тигров просты: кровь должна оставаться чистой, ибо последствия смешения предугадать невозможно. Однако Горивэя не в себя уродилась упрямой, склонной к вызовам и низвержению авторитетов - Наривисс был таким же. И вот результат – вместо мальчиков впервые за тысячу лет у главы клана родились девочки. Ситуация усложнялась тем, что, по странной прихоти судьбы, сёстры-близняшки не унаследовали способности к перемене личины.

– Наривисс, - развивала тему Вияра, - ты не можешь отрицать, что люди по сути своей почти животные. По-крайней мере их мужская половина. Они обращаются со своими женщинами как с ослицами: заставляют их бесконечно рожать детей и носить тяжести!

– Ты плохо знаешь обычаи людей, Вияра, - пожал плечами их отец.

***

Ночь полностью вступила в свои права.

Даже Джайна, лишенная способности перевоплощаться, ощущала Зов. Запахи оглушали, пьянили, делались непередаваемо острыми. Очертания предметов выглядели четче и в то же время лишились красок. Их контуры загорелись холодным голубоватым лунным сиянием.

Большинство присутствующих уже готовились перейти к первой стадии обращения: черты успели заостриться. Изменились глаза: зрачки вытянулись, а радужная оболочка потемнела. Удлинялись ногти. Отдаленное звериное рычание, будто далеко идущая гроза, наполняло комнату предвкушением.

В зале нарастало напряжение, столь же сильное, как и сексуальное, но оно имело другую основу: сила, неукротимое стремление к движению.

Горячая, сухая ладошка Горивэи сжалась на пальцах Джайны. Глаза сестры блестели.

Самым тяжелым было время, когда метаморфы переходили грань, отделяющую одну сущность от другой. Это походило на жажду, которой нельзя найти утоления - полукровки, девушки могли чувствовать Зов, но не способны были дать ему выход. Инвалиды. Недаром в клане их называли проклятыми.

Один за другим меняя форму, тигры покидали Большой Зал.

Вэя обернулась к Джайне.

– Идем? То, что мы не способны покрываться мехом ещё не отнимает у нас возможности наслаждаться ночью.

Ночь! Такая, какой видят её живущие ею, с освежающим ветром, с блеском звезд, с чувством бесконечности и бездонности; наполненная жизнью, движением и красотой. Ночь приняла их в материнские объятия. Как всегда, панорама захватывала.

– Отвратительно быть не такой, как все, - вздохнула Джайна, не отрывая взгляд от желтого звёздного бисера. – И какое это счастье, что нас таких двое. – Выдержав паузу, она поделилась с сестрой сомнениями.
– Я вот думаю, что мы будем делать, когда одна из нас выйдет замуж?

– Зачем нам выходить замуж?
– откликнулась сестра.

– Потому что таков мир, - пожала плечами Джайна.
– Женщина должна выйти замуж, чтобы родить детей.

– И кого мы с тобой родим? Тигра, лишенного шкуры? Ангела с оборванными крыльями? Монстра, в котором за человеческой внешностью станет жить «сердце тигра»? Ради самого же мира, душа моя, нам лучше никогда не выходить замуж.

– А я хочу встретить того, с кем смогу смотреть на звезды так же, как сейчас смотрю на них с тобой. – Упрямо заявила Джайна.
– Чтобы он был один-единственный. Навсегда.

– То, что у нас нет ни клыков, ни когтей не меняет истинной сути. Мы хищники, Джайна. И нас не устроит нежное «травоядное», которое «любит, защищает, оберегает».

– Тебя, может и не устроит. Я - другая, - почти с вызовом проговорила Джайна.

– Хочешь, чтобы мое место в твоем сердце занял мужчина? – Ревниво вскинулась Вэя.

– Что за глупости?! Это нельзя сравнивать!

– Разве? Мы есть друг у друга: ты у меня; а я – у тебя. А мужчины? Они существуют для развлечения. Это зеркало, в котором ты видишь себя красивой. Способ досадить другой женщине. Дерево, о которое можно превосходно поточить когти. Возможность получить удовольствие, которое ты по глупости отрицаешь, Джайна, - хороший любовник, это хорошо. Но, понимаешь, с мужчиной нельзя оставаться самой собой.

– Я буду любить тебя всегда, Вэя. – Выдохнула Джайна, сжимая руку Вэи.

– Как и я – тебя. Как иначе? Ведь ты – это такая же «я». Без тебя – я половина; однокрылая птица.

***

Солнечные зайчики путались в складках штор, прыгали по полу, игривыми пятнышками бегали по комодам и шкафам. Темные вершины сосен, виднеющиеся из окна, окутало золотистой дымкой. Высокое небо отличалось поразительной, безоблачной голубизной. День обещал выдаться замечательным. Но не оправдал ожиданий.

Дверь стремительно распахнулась. Казалось невозможным, чтобы Наривисс выглядел бледнее обычного. Но именно так и было.