Чародейка

***

Сестра излучала чувственность и самоуверенность. Бледное тело словно нарядилось в водяные струи, прозрачные и одновременно непроницаемые для взгляда. Похожие на сверкающий морозный иней, локоны, высоко забранные, каскадом стекали вниз, вздрагивая и шевелясь в такт по-змеиному гибким движениям тела. Девушка казалась драгоценностью чистой воды, резко контрастируя с грубым помостом, крикливо-пестрой актерской братией, их дешевыми блестками и вечной гонкой за вдохновением и признанием.

Горивэя вся, от взмаха руки, изгиба талии, вздоха-выдоха являлась Вдохновением. Музой. Страстью.

Чтобы не любоваться ею, нужно родиться слепым. Чтобы не тянуться, - человеком, лишенным мечтаний, души и тела.

Музыка, тягучая, медленная и удушливая, словно любовь, стихла. Летящим, порывистым, словно шквалистый ветер, движением, Горивэя направилась в сторону царственных нареченных, игнорируя охрану.

Принц жестом приказал пропустить танцовщицу.

– Вы прекрасно танцуете, - милостивой улыбкой приветствовал он её.
– Столь прекрасно, что я могу походатайствовать о месте для вас в «Королевском Театре».

– Думаю, что с королевской милостью можно повременить, - Горивэя сорвала с лица маску.

Рай невольно отшатнулся, увидев двойника жены.

– Вот так сюрприз, - хмыкнул он, поворачиваясь к Джайне.

Серебреная Тигрица неподвижно замерла на троне, пытаясь преодолеть яростную бурю. Ревность только ярче разгоралась при виде взглядов, которыми обменивались муж и сестра.

Горивэя тревожно поежилась:

– Ты не рада видеть меня, Джайна?

Джайна принудила себя шагнуть вперед и раскрыть объятья.

Сестры обнялись.

– Ужасное платье, - лукаво шепнула Горивэя на ухо Джайне.

– Дурацкий танец, - парировала Джайна.

Горивэя лукаво усмехнулась:

– А вот твоему мужу, кажется, понравилось. Ваше Величество, - обернулась Горивэя к Раю, протягивая ему руку.
– Потанцуйте со мной.

Рай покорно последовал за нею, словно Горивэя имела право требовать повиновения.

У Джайны возникло ощущение чего-то ужасно-непоправимого.

Темное лицо Рая, сосредоточенное, серьезное и напряженное, выражало настороженное внимание. О, как часто Джайна видела подобное выражение на лицах других мужчин!

Что такого в этой порывистой и свободолюбивой кошке, что все головы поворачиваются ей вслед? Безжалостная, жестокая, легкомысленная; вся – порыв и призыв; неудержимая и недосягаемая, - чем она так привлекательна для мужчин?!

Эти двое, самые дорогие, самые близкие, - рядом…

Взгляды из-под ресниц: кокетливый и вызывающий – у неё. Злой, затравленный, упрямый – у него.

Джайна старалась держать себя в руках, но грудь невольно поднималась выше и чаще.

Она – королева. И стоит на самой вершине горы: узком шпиле, открытым всем ветрам, молниям, дождям. Какие бы кошки и собаки не дрались в сердце, нужно быть сильной. Она – не муза. Не вдохновение. Она – просто Джайна, теперь – Трионская.

Вокруг Горивэя уже вились придворные мотыльки. К ней приближались известные при дворе храбрецы-вояки, политики, министры, поэты. Она, словно луч во тьме, привлекала к себе всеобщее внимание.

Джайна, бросив украдкой взгляд на мужа, убедилась, что он не оригинален - безотрывно смотрит туда же, куда и все.

Под сердцем впервые шевельнулся ребенок. Не вызвав ничего, кроме глухого раздражения.

Горивэя плясала, флиртуя напропалую со всеми.

Долгожданный праздник обернулся наказанием.

***

Ни что не длится вечно: ни счастье, ни несчастье. Подошел к концу бал, призванный отпраздновать величайшее в королевстве событие. Молодых отвели в отныне общую для них опочивальню.

Рай Трионский, сбросив с себя тяжелый от драгоценностей камзол, шагнул к невесте. Его пальцы ловко вытаскивали булавки из затейливой, сложной прически.

– Да, брадобреи постарались на славу. Вся это мода просто пыточное устройство. Подумать только, до чего она издевается над природой? А лучше от этого никто не становился, верно? Никогда ты не выглядишь такой красивой, как с распущенными волосами и в простом белом платье.

– Это у нас семейное, - отозвалась Джайна.

Перед глазами мелькала сестра: танцующая, искрометная, властная. Сестра, щедро дарящая улыбки напряженному, точно туго натянутая струна, Раю. Сестра, протягивающая ему руку для поцелуя. Смеющаяся, кокетливая. Прекрасная Горивэя со свободно летящими волосами, в простом белом платье.

Руки Рая, зарывшись в волосы Джайны, мягко массировали кожу:

– Так легче?

– Помоги расшнуровать корсет, - сухо ответила молодая жена.

– Конечно, - согласился муж.

Нельзя сказать, что брачная ночь была хуже предыдущих. Но, все же, почему-то Джайне казалось, что в постели их трое? Богатое воображение или женская интуиция были тому виной? То, что Рай не прилагал свойственной ему фантазии, могло вытекать из банальной усталости. Но до сих пор его почему-то не утомляли, ни охота, ни дружеские попойки, ни государственные дела?

С того места, где лежала Джайна, было видно черное небо, усыпанное малюсенькими колючими звездами. Ей казалось, что этот день - самый страшный в её жизни.

Лучшая пора – пора мечтаний, а не их свершение. Завершенная мечта есть ни что иное, как реализованный план. У достигнутой цели привкус пепла.

Глава 8

Проклятые сестры

Джайне следовало повести себя иначе. Нужно было потребовать, чтобы скользкую змею в золотистой чешуе, раскидывающую удушающие кольца, выкинули вон из дворца. Но она этого не сделала; предпочла плыть по течению - порочная практика, редко приводящая к нужному результату.

Горивэя действовала с настойчивостью азартного охотника: подстраивала случайные встречи, играла на скачках; тайком посещала игорные дома – Рай обожал подобное времяпровождение. Блистательная и властная, отважная и дерзкая, с холодным огнем в глазах и вызывающе громким, высоким, взлетающим смехом, она занимала собой слишком много места в жизни молодоженов.

Какой мужчина способен противиться соблазну?

Горивэя, обладающая сомнительной, но интересной славой разбивательницы сердец, отличалась именно тем шармом, который так ценил Рай. Он не умел усердствовать в добродетели и с удовольствием попадал в каждый силок, ловушку, капкан, расставленный рукой искусительницы.