Чары крови и роз. Другая история Белль

Камилла значительно сбавила скорость, и Белль с подбирающейся тоской взглянула на спидометр: двадцать миль в час. Разговор очевидно будет длинным.

– В последнее время мне часто снится дочка, – Камилла отвела чёрную прядь волос с лица. – Ей, наверное, годика два – как Алексу, – на лице Камиллы снова появилась улыбка. – Она бежит мне навстречу, я беру её на руки, и она обхватывает ручонками меня за шею. И глаза у неё зелёные, как у Фреда. Я целую её в щёчки и шейку, смотрю и не насмотрюсь… А потом… я просыпаюсь…

Голос у Камиллы задрожал, Белль, охваченная нарастающей лихорадкой чужих чувств, повернулась к ней и увидела, что по щекам у собеседницы текут слёзы. И в этот миг Белль с ног до головы окатило волной такого отчаяния, которого она никак ожидала ощутить от Камиллы. В глазах потемнело, воздух закончился, в голове стучало набатом. Белль попыталась нащупать в сумочке нож, но отчаявшись найти его быстро, вцепилась в дверную ручку, обжигая железом ладонь и пальцы. Боль яркой вспышкой вернула в реальность, и Белль смогла вдохнуть.

– Почему ты плачешь?.. – осторожно произнесла она, коснувшись пальцами руки Камиллы, сжимавшей руль. – Это ведь был просто сон… – Белль понимала, как неубедительно звучат её слова утешения, но на большее она была неспособна.

Камилла вытерла с обеих щёк слёзы и повернулась к Аннабелль.

– Я никогда не смогу иметь детей, Белль!.. – Чёрные глаза Камиллы блестели от вновь подступающих слёз. – Мне было восемнадцать, когда… – она отвернулась, – когда я потеряла ребёнка… Я не стала говорить родителям, а мой бойфренд сказал: нам ещё рано заводить детей… И я тогда была с ним согласна… Ну кто заводит детей в восемнадцать? Но…

Она сжала губы в тонкую линию и снова резким движением стёрла пальцами слёзы.

– Потом, когда я уже встретила Фреда, я прошла обследование, – Камилла всхлипнула, и на Белль вновь начала наступать волна чёрного отчаяния и разъедающей боли от разбережённой старой раны. – Врач сказал мне, тогда всё прошло не слишком удачно, и вероятно, у меня никогда не будет детей.

Белль вновь прижала пылающий ожог к железу и, стараясь не обращать внимания на бегущие по щекам слёзы: от собственной боли, от переживания чувств Камиллы, – осторожно проговорила:

– Он ведь сказал «вероятно». Может быть, надежда ещё есть…

– Ты думаешь это было единственное обследование? – Камилла взглянула на Белль, отчаянно и зло сощурив глаза. – Их было пять! Пять полноценных обследований за три года, пока мы вместе жили в Кембридже. Результат всегда был один и тот же, – мрачно закончила она и снова вытерла мокрые щёки. – Мы с Фредом учились в параллельных классах, – помолчав, в глубокой задумчивости проговорила Камилла, – иногда пересекались на школьных вечеринках, на которые его затаскивал Аарон… Я никогда не думала, что он мне будет так дорог!.. – Сердце Камиллы отчаянно стучало, из груди вырвалось несколько тихих рваных всхлипов. Она сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: – В колледже у нас были общие пары по английской литературе. А спустя два года мы начали встречаться. Я уже тогда знала, что хочу от него детей, – Белль почувствовала намеренное желание Камиллы причинить ей страдание, но уже не могла вместить ещё больше эмоций. Она ощутила, как вслед за разлившейся по всему телу болью к горлу подкатывает тошнота, в ушах шумело, а голова кружилась, будто машина оказалась на карусели. Белль поняла: ей срочно нужен свежий воздух. И выйти из машины.

– Останови, пожалуйста, – выдохнула Белль.

– …И он хотел на мне жениться, – продолжила Камилла, то ли не услышав, то ли проигнорировав просьбу Белль, – даже когда узнал, что у нас, скорее всего, никогда не будет детей.

– Останови машину, – повторила Белль, взглянув на Камиллу.

– Что случилось? – та изменилась в лице и стала тормозить. – Ты вся бледная!

– Укачало, – соврала Белль и, как только машина остановилась, распахнула дверь и выбралась наружу, жадно вдыхая прохладный воздух осенней ночи.

Белль надеялась: её вырвет, и вместе с рвотой уйдут все скопившиеся в ней эмоции Камиллы. Но тошнота вскоре прошла, и остались только тихое шипенье в ушах, медленно сбавляющее обороты головокружение и пульсирующая боль в руке от ожога. Аннабелль медленно огляделась: до её дома оставалось всего три квартала, если идти через дворы. Но домой она, конечно, сейчас не пойдёт.

– Спасибо, что подвезла, Кам, – вымучила улыбку Белль. – Мне будет лучше дойти пешком. Тут уже недалеко.

– Может, тебе в больницу?.. – встревоженно спросила Камилла.

Как бы ни была Белль вымотана пережитыми эмоциями, она всё равно ощутила источаемое Камиллой чувство глубочайшего удовлетворения, пусть и смешанное с беспокойством и тревогой.

– Я ведь фейри, у нас всё само проходит, – ответила Белль, сохраняя на лице улыбку, застывшую словно маска. – Езжай. Тебя ведь подруга ждёт.

Подумав, Камилла кивнула, и скоро её красный «Ниссан Джук» с рёвом исчез в темноте, а Белль повернулась и пошла к морю, сначала медленно, а потом всё быстрее.

Залив святого Элреда мерцал отражёнными огоньками Торнфилда, и Белль направилась в темноту, подальше от причалов. Спустилась знакомой тропкой на берег, бросила одежду на гальку и, ёжась от октябрьского холодного ветра, вошла в солёную воду.

Когда Белль нырнула с головой, тело наконец окутало теплом. Нежное пение раздалось вокруг, невидимые руки подхватили и понесли Белль прочь от берега.

– Сестрица, сестрица, – раздались нечеловечески прекрасные голоса, – зачем калечишь себя? зачем изводишь? – невидимые губы коснулись ласковым поцелуем её ладони, пылающей болью. – Любимая наша сестрица, ни один из этих злых и глупых людишек не стоит не единой твоей слезинки!.. – невидимые руки скользнули по телу Белль, очерчивая изгибы её груди и талии, бёдер и икр, незримые губы целовали её лицо и шею, а пальцы нежно играли с волосами.

– Я сама виновата, – горько вздохнула Аннабелль, всплывая на поверхность и ложась на спину. – Влюбилась в чужого парня, а теперь мучаю и его, и себя, и девушку, которая… – она не договорила: ей не хотелось даже думать о Камилле. – А ведь сегодня я поверила, что всё может измениться… – она вспомнила Фредерика на кухне, его тепло, его любовь, когда он глядел на неё и Марка, и острая боль кольнула в самое сердце. Может, не всё ещё потеряно?.. «Ох, какая же я эгоистка!» – отругала себя Белль и сказала сиренам: – Спасибо, что вы всегда на моей стороне, – она нырнула и поплыла вниз, чувствуя нежные касания невидимых рук.

– Мы любим тебя, сестрица, – пропели нежные голоса. – И скоро всё изменится, вот увидишь.

Белль вынырнула. Да, скоро всё изменится. Не пройдёт и полгода, и она уедет в Нью-Йорк. Там всё будет иначе.

– Почему я не вижу вас? – спросила она, задав давно мучивший её вопрос. – В детстве, я помню…

– Джеймс питал нас, и наши тела были видимы, – ответили сирены.

– Так почему же вы мне не сказали? – Белль даже стало обидно. – Вы можете взять сколько хотите крови! – и она вытянула руки вперёд.