Чаша и Меч

– Он действительно берсерк?

Впрочем, Фрейя могла бы и не задавать такого вопроса. Возможно, на первый взгляд этот эйги был не самым огромным и мощным - в Стаях у айсландцев и норейгов она заметила настоящих богатырей - но исходящая от него сила буквально заставляла пригибаться к земле. И источником этой силы была постоянно тлеющая под тонкой корочкой показного спокойствия огненная ярость.

Да, Фенрир был настоящим и подлинным берсерком, не нуждающемся в стимуляции мускарином (4) или какой иной дурью, которую воины принимали перед сражением. Не удивительно, что Бьярн с таким спокойствием принимал любой вызов на поединок, ведь Фенрир выходил в огороженный рубеж (5) вместо него.

Внезапно берсерк чуть повернул голову, и Фрейя похолодела от внезапно нахлынувшего чувства беспомощности и беззащитности. Впервые за этот день она запоздало порадовалась, что стоит рядом с женихом.

Вслед за Бьерном в процессию встали мать с отцом. За ними пришла очередь идти Фрейе и Анунду. Теперь она стояла слишком близко к ярлу и уже не рисковала подавать голос. Зато свободные парни, стоявшие дальше всех, могли себе позволить шепотки и даже тихий смех, пока к алтарному камню не подвели первую жертву - белого, как снег, жеребца.

– Дар богам от нашей Стаи, - шепнул девушке на ухо Анунд.

Интересно, с чего вдруг такая щедрость, невольно подумала Фрейя. Обычно богам приносили козу или овцу. Кровь из разбитых носов и губ, пролитая игроками в кнаррлейк на ледяном поле, тоже считалась жертвой. А еще девушка заметила, как напряглась спина отца. Что же собирался просить у богов Бьярн?

Толпа вокруг храмового холма снова расступилась, на этот раз пропуская Верховного годи (6) с наполненной кровью чашей. Она займет почетное место за пиршественным столом, и все желающие попросить богов о милости, смогут сцедить туда и несколько капель собственной крови. Если бы Фрейя осмелилась подойти к чаше в присутствии всей Стаи, она нашла бы о чем попросить.

Туши жертвенных животных развесили на деревьях, и теперь все так же чинно двинулись к пиршественным столам.

– Как ты себя чувствуешь?
– Мама приобняла Фрейю за плечи.
– Не тошнит? Меня ужасно мутило, когда я увидела это в первый раз.

– Нет, мам. Все в порядке.

И все же девушка старалась не смотреть на мертвых животных. Завтра, когда эйги уйдут, туши снимут с веток и вывезут. Времена, когда язычники Великого Свитьода приносили здесь жертвы открыто, прошли давным-давно, больше тысячи лет назад. Тогда на холме стоял высокий храм, под крышей которого сидели и стояли вырезанные из дерева истинные боги - Один, Тор, Фрейр, Бальдур и многие другие. Тогда жертвы висели на деревьях, пока не отгниет веревка, и среди тел овец, коров и лошадей нередко можно было увидеть и человека. Тогда общие столы ставили в широких палатах, а не на вытоптанной площадке между кострами. Тогда люди и эйги жили вместе, не таясь друг от друга.

Христианская религия разделила их раз и навсегда. Теперь оборотни жили словно в собственном государстве - со своим королем, законами и армией, которая сейчас отгораживала своими спинами священную рощу от всего остального мира.

Впрочем, холодно никому не было. Пиво и мед подносили, по старому обычаю, горячими, жареное мясо дымилось на тарелках, а когда дело дошло до танцев, мужчины скинули куртки и даже пиджаки. И сразу стало видно, что все они пришли с холодным оружием.

Это не удивило Фрейю. После кровавой бойни на тинге в Данмарке двадцать лет назад, постоянное ношение оружия вошло в обычай. Убийство и даже оскорбление в местах общего собрания по-прежнему являлось тягчайшим преступлением, но на действие одного лишь закона меняющие шкуру полагаться перестали. Они предпочитали подкреплять его силой.

Именно поэтому за спиной Фрейи стоял один из отцовских телохранителей, а второй расположился чуть дальше, на границе вытоптанного снега. Она не возражала. Во-первых потому, что знала Оскара и Орма с детства - они принесли клятву Магнусу Хорфагеру и после этого уже считались членами семьи. А во-вторых, девушка видела, как раздуваются ноздри молодых мужчин, когда она проходили мимо нее. Нет уж, лучше она посидит сегодня, как мышь под веником. Искать приключений с эйги - себе дороже.

– Ну, и как тебе этот мед?
– на стол рядом с ней хлопнулся стакан, а вслед за ним на скамью упала раздраженная Турид.
– Моча мочой, на мой вкус. Могли бы заказать нормальные напитки.

– Дом Периньон будешь пить с людьми, а здесь приходится придерживаться обычаев.

На самом деле Фрейя была полностью согласна с Турид, тем более, что женщины постарше пили красное вино, а кое-кто и виски. Просто эту задаваку она не любила еще со школы, но времена, когда неприятную остроносую девицу можно было послать открытым текстом, к сожалению, прошли безвозвратно. Светские приличия требовали маскировать свой яд щедрыми порциями лицемерного добродушия.

Турид, кстати, освоила эту науку в совершенстве.

– Классное платьишко, - заметила она.
– Бабушкино?

Пра-пра-пра... не знаю сколько "пра" ...- бабушкино, хотелось ответить Фрейе. Сама Турид была облачена в голубую парчу и коричневую норку.

"Не обращая внимание на нуворишей, дочка, - говорила мама, - будь снисходительна к детям простых торговцев и крестьян. Конечно, им хочется теперь одеваться понаряднее."

Ну да, невольно поморщилась Фрейя, с тех пор как эти бывшие крестьяне стали торговать наркотиками и человеческими женщинами, у них появились деньги и на наряды и на украшения. И на дорогие машины.

Отец говорил, что этот бизнес - позор для оборотней и одна из причин их вымирания, учитывая, что они и сами были не прочь при случае попробовать свой товар.

– Жених у тебя красавчик, - Турид облизнула губы кончиком красного языка.
– А брат еще лучше. Как думаешь, он пригласит меня на танец?

В ответ Фрейя лишь пожала плечами. Если Турид села рядом с ней только ради приглашения - то зря надеется. Уж Орвар-то хорошо знал все приемы охоты на женихов. Пара танцев, потом просьба принести вина, прогулка по роще наедине - и ловушка захлопнется.

– Не уверена. Орвар сейчас не думает ни о чем, кроме своего первого похода. Сезон брачных танцев для него еще не наступил. Присмотрись к другим парням, среди них попадаются очень симпатичные.

– Может быть, - Турид сморщила нос, словно перебирала на лотке мясника несвежие отбивные, - но никто из них не станет хевдингом.

Можно подумать, у нее у самой в роду был хоть один.

– Какая разница? Все равно ты выйдешь за того, кого выберет твой отец.

В голосе Фрейи не слышалось ни обиды ни боли. Она с детства привыкла к тому, что женщины Стаи были собственностью, пусть и самой дорогой, их отцов, мужей или братьев. Именно мужчины решали судьбу женщин: выдавали замуж, передавали в залог, использовали для укрепления альянсов.

Женщины Стаи не имели своей воли. На взгляд Фрейи они были даже слишком покорны. Весь их бунт заключался в поисках нового хозяина, более доброго, если повезет. Но ни одна не стремилась жить собственной жизнью.

– Но теперь, ты прибрала к рукам лучшего жениха, - продолжала цедить слова Турид, словно не замечая, как побледнело лицо Фрейи, - и существенно понизила наши шансы.

Да засуньте вы этих женихов... туда, где не светит солнце, в сердцах подумала Фрейя. Пошло оно все к троллям! Она плотнее запахнула шубу и решительно встала из-за стола.