Часовые Запада

– Тетушка Пол!
– радостно воскликнул Гарион.

А она уже повернулась к четырем лекарям, суетившимся у постели маленькой королевы.

– Благодарю вас за усердие, господа, - сказала она.
– Если вы мне понадобитесь, я пошлю за вами.
– Своим тоном она явно дала понять, что более в них не нуждается, и четверка тихо удалилась.

– Госпожа Польгара, - тихо позвала с постели Сенедра.

Польгара повернулась к ней.

– Да, милая, - сказала она, беря ее маленькую ладошку.
– Как ты себя чувствуешь?

– У меня боль в груди и страшная слабость во всем теле.

– Поставить тебя на ноги - минутное дело, дорогая, - заверила ее Польгара. Она окинула постель критическим взглядом.

– Гарион, - сказала она, - нам понадобится больше подушек. Мне нужно приподнять ее, чтобы она сидела.

Гарион быстро прошел к двери, ведущей в наружный коридор.

– Да, ваше величество?
– произнес часовой, как только Гарион открыл дверь.

– Не принесешь ли ты мне с дюжину подушек?

– Конечно, ваше величество.
– И часовой бегом бросился по коридору.

– Хотя, пожалуй, лучше две дюжины, - крикнул ему вслед Гарион. Затем он вернулся в спальню.

– Я хочу сказать, госпожа Польгара, - слабым голосом говорила в это время Сенедра, - если придется делать выбор, тогда спасите моего ребенка. Обо мне не думайте.

– Ясно, - мрачно ответила Польгара.
– А теперь немедленно забудь про всю эту чушь.

Сенедра с удивлением посмотрела на нее.

– Меня всегда тошнило от мелодрамы.

Легкий румянец появился на щеках Сенедры.

– Очень хороший признак, - подбодрила ее Польгара.
– Если можешь краснеть, значит, ты на пути к полному выздоровлению и уже способна правильно относиться к простейшим вещам.

– Каким?..

– Ты ведь поняла, что твое последнее заявление - потрясающая глупость. Твой ребенок чувствует себя прекрасно, Сенедра. В самом деле, ему гораздо лучше, чем тебе. Сейчас, например, он спит.

Глаза Сенедры стали большими. А руки она положила себе на живот, словно защищая его.

– Вы его видите?
– недоверчиво спросила она.

– Видеть - немного не то слово, моя милая, - ответила Польгара, смешивая в стакане два порошка.
– Я знаю, что он делает, о чем думает.
– Она подлила воды в стакан, и его содержимое сразу же забулькало и задымилось.
– Ну вот, - произнесла она, вручая стакан своей пациентке.
– Выпей это.
– Она повернулась к Гариону: - Разведи огонь пожарче, мой дорогой. В конце концов, на дворе осень, и нам совсем не нужно, чтобы наша голубка простудилась.

Поздно вечером Гарион пришел к Бренду и Шелку, которые к тому времени тщательно осмотрели растерзанное тело несостоявшейся убийцы королевы и ее одежду.

– Нашли что-нибудь?
– спросил Гарион, входя в комнату.

– Мы узнали,что она из Вал-Алорна, - ответил Бренд своим зычным голосом.

– Лет тридцати пяти; зарабатывать на кусок хлеба ей не приходилось. Или, если быть точнее, она никогда не занималась тяжелой работой - на руках у нее нет мозолей.

– Не так уж и много, - заметил Гарион.

– Это только начало, - сказал ему Шелк, внимательно рассматривая подрубочный шов на кромке окровавленного платья.

– Какие-то намеки на Медвежий культ, да?

– Не обязательно, - ответил Шелк, откладывая платье и беря льняную сорочку.
– Когда пытаешься сохранить в тайне, кто ты такой, нанимаешь убийцу из другой страны. Хотя, конечно, для приверженцев культа такие рассуждения сложноваты.

– Он нахмурился.
– Ну где же я видел такой шов?
– пробормотал он, разглядывая белье мертвой женщины.

– Я очень сожалею о смерти Арелл, - сказал Гарион Бренду.
– Мы все были к ней очень привязаны.

– В нашей семье считается почетным погибнуть, защищая своего господина, Бельгарион, - тихо ответил ему Бренд.
– Она очень любила Сенедру.

Гарион снова повернулся к Шелку.

– Что мы будем делать?
– настойчиво спросил он.
– Если мы не узнаем, кто за этим стоял, весьма вероятно, что он попробует нанести удар еще раз.

– Очень на это надеюсь, - ответил Шелк.

– Что?

– Тогда нам не придется тратить много времени на поиски живых организаторов этого преступления. От мертвого много не добьешься.

– Жаль, что мы действовали так неосторожно, когда искореняли Медвежий культ в Тул-Марду, - сказал Бренд.

– Я бы не стал цепляться за мысль, будто именно Медвежий культ в ответе за то, что произошло, - заметил на это Шелк.
– Есть и другие варианты.

– Кому бы еще понадобилось нападать на Сенедру?
– спросил Гарион.

Шелк потянулся в кресле, задумчиво поскреб щеку, наморщил лоб.

– Возможно, и не на Сенедру, - пробормотал он.

– Что?

– Видишь ли, вполне вероятно, что была сделана попытка добраться до ребенка, которого она носит. В этом мире могут найтись люди, которые не хотят видеть твоего наследника на троне Ривы.

– Кто?

– На память тут же приходят твои друзья гролимы, - ответил Шелк, - или потомственные отравители найсанцы, да и кое-кто из толнедрийцев. Пока не выяснятся подробности этого дела, я бы не стал придерживаться какой-то определенной версии.
– Он поднял окровавленное белье.
– Начну с этого. Завтра утром хочу отнести его в город и показать всем портным и белошвейкам, кого встречу по дороге. Может, смогу что-то узнать про ткань, да и стежок вдоль кромки необычный. Если мне кто-нибудь скажет что-то определенное об этом, мы получим зацепку, с которой уже можно будет поработать.

Бренд внимательно посмотрел на застывшее, накрытое одеялом тело женщины, которая пыталась убить Сенедру.

– Если она проникла в цитадель через какие-то ворота, - решил он, - то наверняка проходила мимо часового и должна была придумать какой-нибудь предлог, чтобы войти. Я соберу всех, кто стоял на часах в последнюю неделю, и приведу их сюда, чтобы они на нее посмотрели. А узнав, как она сюда попала, мы попробуем проследить, откуда она появилась. Хотелось бы мне найти корабль, на котором она приплыла, и поговорить с капитаном.

– А мне что делать?
– спросил Гарион.

– Наверное, тебе лучше быть поближе к Сенедре, - предложил Шелк.
– Как только Польгара покидает комнату, ты входишь и занимаешь ее место. Ведь могут случиться и другие попытки нападения на нее, и, думаю, нам всем будет спокойнее, если вокруг Сенедры встанет надежный заслон.

Под бдительным присмотром Польгары Сенедра спокойно провела ночь, и на следующее утро ее дыхание было уже более ровным. Она горько жаловалась на вкус лекарств, которые ей приходилось принимать, а Польгара с большим интересом слушала пространную тираду королевы на эту тему.