Часть третья

Ася лежала на животе, размазывая слезы по лицу и поверхности подушки, запустив пальцы в свои все еще роскошные волосы, подвергшиеся сейчас испытанию на прочность и отражаясь болью для того, чтобы унять душевную боль. Но это удавалось плохо. Ее мысли были настолько хаотичны и неутешительны, что она не могла найти себе места.

" А чем виновата эта девушка, которую он, должно быть, привлек, как и меня своим несколько заманчивым трагическим взглядом больших коричневых глаз и густых черных бровей? А потом эта показная вежливость, молчаливость, прячущаяся за меткими убийственными фразами и, конечно же, финансовое могущество, на что мы, женщины так падки и так бессильны перед словом "нет", способным спасти нас от перспективы очутиться у разбитого корыта. Я должна принести ей свои извинения. Если примет их -- хорошо, если нет, Бог с ней".

Наконец, она поднялась, зашла на кухню и стала шарить глазами по полкам, а затем открыла холодильник. Там, в бутылке, все еще находилась успокоительная жидкость. Это было красное грузинское вино "Ахашени".

– - Прости, но это единственный способ избежать чего-то более ужасного, -- сказала Ася, наливая вино в двухсотграммовый стакан.

– - Ася, ты делай свое дело, а на меня не обращай внимание, садись вот сюда, а я составлю тебе компанию. Скоро ужин будет готов.

Ася выпила залпом, достала сигарету и закурила. Прохладное вино согрело ее внутренности, а дым заволок бурю в голове так тесно связанную с неким комком, распиравшим грудную клетку.

– - Ты знаешь, -- сказала она, глядя в глаза подруге, -- я поступила весьма неосмотрительно и грубо повела себя с этой женщиной. Если правда, что он женился на ней, то теперь никакие силы не могут изменить сложившуюся ситуацию. Я Бориса потеряла навсегда. С этим надо смириться. Единственное с чем трудно будет смириться, так это с нищетой, которая у меня уже на пороге.

– - Нет такого положения, из которого нельзя было бы выйти, нет такой ошибки, которую невозможно было бы исправить. Давай, я позвоню этой женщине, и все объясню ей. Я реабилитирую тебя в ее глазах.

– - Попробуй, -- сказала Ася, наполняя второй стакан.

Когда все было готово, Соня положила картошку, заправленную соусом, кусок телячьей отбивной и широкие литья крест салата.

– - Бери. На сытый желудок настроение намного улучшится. Попробуй, посмотришь.

Но Ася не притрагивалась к еде.

– - Попробуй, позвони ей. Вот его телефон, телефон Бориса, а она там. Я поеду к ней, я должна ее увидеть.

Соня набрала номер и стала ждать. Гудки раздавались, но трубку никто не поднимал. Соня стала пожимать плечами.

– - Набери еще раз, -- предложила Ася, -- а то, давай, я наберу.

– - Пожалуй.

Ася стала набирать дрожащими руками, держа трубку у левого уха. Там сняли трубку. Ася быстро передала Соне.

– - Мы вам уже звонили, -- произнесла Соня, -- разговор у нас получился несколько далек от интеллигентного. С вами говорит Соня подруга Анастасии, которая вам несколько грубовато представила свои отношения с вашим мужем, а теперь переживает. Вы извините ее. А чтобы это получилось, представьте себя на ее месте. Ася не работала. Борис Петрович выделял ей значительные суммы, они какое-то время состояли в гражданском браке. У нее были неудачные роды, не так давно, между прочим, всего с полгода тому, а потом Борис Петрович, как бы исчез. Как всякий мужчина, а Ася еще не вполне оправилась от этих родов, которые едва не отправили ее на тот свет.

– - Сколько ей нужно денег?
– - невольно вырвалось у Матильды.

– - Я...не могу сказать. Можно, я передам ей трубку?

Ася взяла трубку и сказала:

– - Я приношу вам свои извинения. У офиса? во сколько? Хорошо: через час мы будем вдвоем с моей подругой Соней. Будем стоять у входа в офис.

– - Куда ехать, и зачем?
– - спросила Соня подругу.

– - Поедем и побыстрее. Я хочу видеть свою соперницу.

– - Ася, причешись.

Матильда вызвала водителя, села в машину и направилась к метро "Нахимовский проспект", где рядом находился офис Бориса.

– - Гена, вы мой охранник, -- сказала она, прежде чем выйти из машины.
– - У меня тут встреча с двумя дамами и...мало ли что? сейчас такое время: от любого гражданина свободной страны можно ожидать всего, что угодно. Вы рядом, Гена, ни на шаг от меня. Я передам одной даме деньги, и мы тут же вернемся обратно.

– - А я уже приблизительно знаю, в чем дело, -- сказал Гена, открывая дверь и подавая руку Матильде.
– - Одну из этих дам я хорошо знаю. Положитесь на меня. Ведите себя с достоинством и сохраняйте спокойствие.

Они подошли к ступенькам, где стояли Ася с Соней.

– - Кто из вас Ася?
– - спросила Матильда.

– - Я, -- ответила Ася, делая шаг вперед.

– - Что ж! у Бориса Петровича неплохой вкус, -- сказала Матильда.
– - Я принесла вам тысячу долларов. Это вам на лечение, хотя трудно предположить, что вы в этом лечении нуждаетесь.

– - Ей надо лечить психику, а это похуже всяких других болезней, -- сказала Соня.
– - Вы уж нас простите.

– - И вы меня простите, -- сказала Матильда, поворачиваясь к машине.
– - Гена, поедем, у меня почти нет времени.

Ася держала деньги в дрожащей руке, и все силилась вернуть их владелице, но Соня схватила эти деньги, свернула их в трубку и положила в сумку.

– - Борису Петровичу не говорите, если можно!

Но Матильда уже сидела внутри, и машина начала движение.

27

Прокурор города Иваненко пошел на повышение благодаря своим связям с прокуратурой России, а на свое место рекомендовал земляка Дупленко Владимира Павловича.

Владимир Павлович с трудом поверил в то, что случилось, хорошо зная, что Иваненко не жаловал своих земляков. Мало того, он недолюбливал их за слишком ретивое отношение к службе и унизительное, слишком очевидное лизоблюдство. И вот тебе на.

– - Чтобы хохол хохла поддержал, да этого просто не может быть, -- твердил он своей жене Светлане, чьи корни были исконно русскими. В глубине души он гордился тем, что у него жена русская и сам считал себя таковым, поскольку уже давно мыслил на русском языке.

– - А я не вижу разницы между русскими и украинцами, -- сказала Света.
– - И честно никогда не задумывалась, что сам-то ты у меня хохол. По-моему, все это выдумка политиков. А вот твой Иваненко..., вполне возможно, что ты ему просто понравился по каким-то другим причинам, а землячество тут ни причем.

Вроде бы так оно и вышло. Иваненко вызвал его и сказал:

– - Ты человек слова, тебе можно доверять, а коли так, то связь у нас не будет прекращаться и в дальнейшем. Здесь возможностей гораздо больше, чем в твоем Южном округе. Здесь банкиры сами приносят. Один Гусинский чего стоит. У него по всей Москве собственные банки.

– - А вы у кого будете работать?
– - спросил Владимир Павлович.

– - Я буду со Скуратовым. Он -- генеральный прокурор России. А ты..., я тебе скажу, кого убрать, назову тебе ненадежных людей. На них нельзя положиться: продадут. А возможно, и сами следят, что делает прокурор города. Говорят: Скуратов и сам вскоре лишится должности. Дело связано с кредитом США почти в пять миллиардов долларов. Верхушка станы прикарманила эти деньги, а Скуратов хотел расследовать этот вопрос. Тут, брат, дело очень и очень рискованное и сложное. Может, тебе пойти по моему пути. Бери дань с прокуроров округов, как это делал я. А сам..., если только иметь дело с Гусинским. А что касается Березовского, то он уже номенклатура правительства страны и президентской администрации.