Частная Академия. Осколки

— Сволочь ты, Баев, — уже спокойнее повторяю я. — Куда поедем? Или пойдем? Погода хорошая…

— А куда хочешь?

— Хочу, чтобы ты показал мне Москву, как сам ее видишь. Хочу увидеть твоими глазами.

Артем мрачнеет, улыбки уже нет, и взгляд становится холодным и отстраненным.

Обнимаю его крепче и шепчу в ворот пальто.

— Это ведь город твоего детства. Но если хочешь, можем сделать вид, что оба здесь впервые.

— Ладно, — сдается он, а я и представить не могу, чего мне будет стоить эта маленькая победа. — Здесь, кстати, недалеко. Можем пройтись.

Однако идем мы довольно долго — уже больше часа. Проходим переулочки центра, а потом пересекаем оживленный Арбат. Тут чуть не даю слабину — хочется поглядеть на Старый Арбат, сфоткаться у Стены Цоя и послушать уличных музыкантов. Но Артем ведет меня совсем в другую сторону, и я подчиняюсь.

Чувствую, что мы идем в особенное для Артема места. И то, что он решился мне его показать — дорогого стоит.

Мы оказываемся перед огромным желтым зданием. И глядя на памятник перед ним, сразу понимаю, где мы.

— Консерватория… Так это ты здесь…

— Не был пять лет, — обрывает меня Артем. — После аварии ни разу не приходил.

У него напряженный голос, а во взгляде столько металла и холода, что невольно поеживаюсь. Не представляю, что сейчас на душе у Баева. Осторожно касаюсь пальцами его ладони, он не убирает руку, и я, чуть осмелев, веду его вперед.

Сейчас утро, но перед зданием кучкуется несколько компаний, явно студентов. Они болтают о чем-то, громко смеются. И я тут же пытаюсь представить Артема среди них. Получается с трудом. Все-таки в нашей академии он выглядит более естественно, что ли.

— А ты не думал…

— Нет!

Артем очень категоричен, а я, конечно, не смею его разубеждать. Мы проходим мимо веселых компашек, и Баев, не сразу, но начинает рассказывать о том, как поступал сюда.

— Мы сюда часто приходили, когда учились в школе. Знаю здесь каждую скамейку. Хочешь зайти внутрь? — кивает он на здание. И по глазам вижу — его самого туда тянет.

— Конечно. А можно?

— Думаю, да, — Артем внимательно листает контакты в своем телефоне, звонит кому-то, и через пять минут мы заходим в консерваторию.

Первое впечатление — у нас в академии все намного современнее, свежее и дороже. Но зато здесь непередаваемая атмосфера — как будто время застыло, и ты окунаешься в совсем иной мир. Даже не верится, что за толстыми стенами течет другая жизнь.

— Баев?! — слышу грозный женский возглас и инстинктивно вжимаю голову в плечи. А ведь это не меня окликнули!

Оборачиваюсь и вижу маленькую старушку лет… да столько не живут, наверное. Там глубоко за восемьдесят, судя по сгорбленным плечам и испещренному морщинами лицу. Но взгляд живой и злой. Она стоит на месте, а Артем уже спешит к ней. Да еще с покорным видом, я и то возмутилась ее окрику.

— Изольда Игоревна, — Артем почтительно склоняется над старухой, которая ему едва до плеча дотягивает. И… целует ей руку. — Рад вас видеть.

Что?! Стою в сторонке и с изумлением наблюдаю, как Баев, которого боится чуть ли не вся наша академия, включая преподов, склонив голову, выслушивает эту, ну, очень неприятную старуху. Я бы… ну, не знаю… так никто с нами в академии не обращается. Даже Демьянов не позволяет.

— …за столько лет ни разу не появился! Позор какой! Я была лучшего о тебе мнения, Тема. Ты хотя бы играешь?! Или забыл, как задницей на банкетку садиться?! Столько времени на тебя убила. Неуч!

— Играю, Изольда Игоревна, — еще ниже склоняется перед грозной старухой Баев. И правда, нерадивый ученик перед учителем. Но на это так смешно смотреть — она такая мелкая и злобная, а Артем… высокий, сильный и… очень трепетно глядит на эту грымзу!

Да кто бы из наших увидел, не поверил бы!

— Ладно, идем, посмотрю, как сыграешь Шопена Вальс до-диез минор. И девочку свою забирай! Хоть не эта бездарь Збарская, уже хорошо!

Артем кивает грымзе, потом подходит ко мне и берет за руку.

— Ты хотела когда-то увидеть, каким я был? — заговорщически шепчет, а в глазах сверкают веселые огоньки. — Тогда пошли.

Глава 42

— Да сколько вообще в тебе терпения?! И главное, почему оно досталось этой старой перечнице?!

Я говорю очень плохие слова, но после четырех часов в консерватории считаю, что имею на них право.

— Ревнуешь? — ухмыляется Баев. — Она не перечница. Пожарская — это легенда, она как национальное достояние. Мне вообще повезло, что она меня не послала сегодня.

Такого озорного и веселого Артема я не видела. И еще что поражает — необыкновенная легкость, которую я в нем не замечала раньше. Как будто другой человек.

— Ты отлично играл. Я, конечно, не легенда, но мне понравилось. Изольда тебя хвалила, ты мог бы вернуться…

— Нет, Мира. Не мог бы. Я не готов становиться посредственным музыкантом. Пожарская просто меня пожалела.

Кому-то не мешало бы усмирить свою гордыню.

— Ну, не знаю. Мне кажется, она была искренней. Но нужно больше практики, тут я с Изольдой согласна. Я, кстати, ни разу не слышала, как ты играл, с тех пор как вернулась.

— Некогда было, — Артем обнимает за плечи и шепчет, целуя в висок. — Спасибо!

— За что?

— Без тебя я бы туда не пошел.

Мы обедаем, потом я, все же, уговариваю Артема пойти на Старый Арбат. Огромная пешеходная улица полна таких же, как я, туристов, которые никуда не торопятся и с любопытством посматривают на работу художников, или останавливаются слушать музыкантов. А я иду фоткаться к Стене Цоя. Я не фанатка его, но это музыка моих родителей, они до сих пор его слушают. Не думала, что когда-нибудь здесь окажусь, но сделать это оказалось намного проще, чем признаться маме и папе, что у меня есть парень. До сих пор трушу.

— Все в порядке? — спрашивает Артем и отдает мне мой мобильный, на который сейчас сделал несколько фоток. — Давай еще пару селфи. И, кстати, мы ужинаем сегодня не одни.

— А с кем? Твоими друзьями по музыкалке?

— С дедом.

Мне сразу становится не до селфи, да и не до Арбата.

— Сенатор Баев? За-зачем? Я не буду!

Слова вылетают из меня быстрее, чем я в состоянии их обдумать. Нет, нет и нет! Я не готова! Я не хочу! Но Артем не слышит моих мыслей.

— Он узнал, что я в Москве…