Часы и голоса

1966

Трижды золотые сны

Проплывают в подсознанье Первой ласточкой весны Золотых воспоминаний Трижды золотые сны: Хвойные леса Ликани, Будто детскими руками, Синевой обведены. И без всяких понуканий На единственном экране Ткут невиданные ткани Золотых воспоминаний Трижды золотые сны… После бури в океане Дни лазурны и ясны, Чайка это или сани, — Мы опять летим лесами В блеске снежной белизны, Не подозревая сами, Что своими голосами Мы рисуем очертанья Золотых воспоминаний, Где ютятся в подсознанье Трижды золотые сны. Полстолетья легкой ланью Из народного сказанья Промелькнуло, став преданьем… Но тепло мне от дыханья Молодой моей страны. И опять звездою ранней, Первой ласточкой весны Проплывают в подсознанье Золотых воспоминаний Трижды золотые сны.

1966

Зимнее море в Сухуми

Был хмурый день, темнели облака. Цвета небес тебя не украшали. Безмолвно ты лежало в серой шали, Как будто утомленное слегка. Любившее недавно горячо, Ты никого теперь не обольщало Ни золотисто-радужной парчой, Ни серебристо-лунным покрывалом. Ты было морем, морем без прикрас, Ты было зимним морем одноцветным, Но взгляд твоих огромных серых глаз — Прекрасней блеска жемчугов несметных. 1966 Норд-ост Сегодня с отсветом трагическим Каспийский ветер — яростный норд-ост — Мне показался вестником магическим Надземных бурь, грозящих тверди звезд. Он звал меня к последнему сужденью, К слиянию понятий всех времен, Он возвещал о светопреставленьи Обрывками заоблачных знамен. Казалось, мощь неистового Каспия Перекликалась с гулом тех часов, Когда упала Атлантида на спину, Чтоб слиться с тенью мертвых голосов. Я натиск бури выдержал стоически, Не отступив от жизни ни на пядь. И снова — свет, и снова гимн лирический, Который будет все века звучать.

1966

Рокот Мтквари

По городу бродить не устаю И перечислить не пытаюсь звенья Любви глубокой до самозабвенья, Навеки полонившей грудь мою. Резьба балконов, окон и перил, Дома, в которых каждый камень мил, И теплый воздух, лаской напоенный, Убор осенний, золотой и синий, И рокот Мтквари — словно гимн без слов. Какой неописуемый улов До сей поры не превзойденных линий! Не может голова не закружиться, Не может вздох не замереть в груди. Не устаю я целый день бродить, Как будто околдованный столицей, Как будто все, что вижу я вокруг, Мне Грузия преподнесла, как сказку, Как ключ неосязаемый к Дамаску, Как щит для отраженья тяжких мук.

1966

«У каждой мысли есть свои оттенки…»

У каждой мысли есть свои оттенки, У ощущений — собственные гаммы. И, как мы ни стараемся упрямо Поймать их магнетические стрелки, Они таятся за двойною рамой. Ни сочетанье опыта и знанья, Ни поступь торжествующей науки Не помогают нашему сознанью Любовь слепую отделить от муки. А иногда, вне всяких ожиданий, Какие-то неведомые токи Сквозь лес души проносятся, как лани, Ломая все понятия и сроки. По-прежнему себя не понимая, Слова и звуки пропуская мимо, Мы чьи-то руки мысленно сжимаем С волнением, никак не объяснимым.

1967

Наедине с природой

Наедине с природой, независимо От всех философических препон, Магический я слышу перезвон Высоких сосен и деревьев лиственных. Я и природа. Никаких посредников! И хоть все горы на меня обрушь, Я не приму назойливых серебреников За то, чтобы покинуть эту глушь. Ослепшие становятся здесь зрячими, Оглохшие здесь обретают слух, Как будто мы впервые мыслить начали Вне тесных пут свиданий и разлук.

2 июня 1967 г.

Мы встречаемся и расходимся

Мы встречаемся и расходимся, Будто перистые облака, То случайно в вагоне поезда, То у маленького ларька. Мы, друг друга совсем не зная, Составляем целую рать, Но воистину неземная Сила тянет нас всех узнать. Незнакомые все ж знакомы По улыбке и блеску глаз, Незнакомые все ж знакомы И всегда у любого дома Будут двери открыты для нас. Мы себя узнаем в прохожих, И они понимают, кто мы. Давний образ внезапно ожил, Яркой спичкой мелькнув из тьмы. Кто-то утром водою студеной Напоил вороного коня, Чье-то сердце согрело смущенно Жаром солнца целого дня. Это люди, простые люди! Боже мой, когда ж мы поймем, Что, мечтая всю жизнь о чуде, Каждый день растворяемся в нем.

1967

Озеро Неро

Я не знаю, то детские грезы ли Или мужественные мечты. Выплывает волшебное озеро Из убийственной темноты, Расцветает, как дикая лилия, И ласкает глаза страны. Вез него так легко не могли бы мы Ощущать наши вещие сны. Боже мой! Это — Русь стародавняя, Это — мать наших дум и забот, Это все, что нас мучило, ранило И что в нас никогда не умрет. С фантастическим именем Неро, — Большей милости ты не проси! — Было озеро символом веры В негасимое пламя Руси. Может быть, мнится мне потому-то Здесь знакомым все и родным,— Это озеро перламутра, Каждый камешек древней стены,— Что мой предок с неистовым жаром — Был ли молод он или стар — Кремль ростовский отстаивал яро От свирепых набегов татар. Я не знаю, но так или иначе — Да святятся эти места, Как Московскою Правдою вынянченная Человеческая мечта!

1967

Пусть промчится столетий двадцать…

Пусть промчится столетий двадцать, — Можно ль время остановить? Но должны мы себе признаться: Арифметики нет у любви. Пусть любовь, как подбитая птица, Дух мятежный не в силах спасти, Но не хочет она приземлиться И в небесные глуби летит, Чтоб в краю ослепительно белом Вспомнить прежнюю силу и страсть И оттуда трепещущим телом, А не мертвою птицей упасть.

1967

Поговори со мною, ветерок

Поговори со мною, ветерок, Верни мне запах смятых трав зеленых, Чтоб в памяти восстановить я мог Без напряженья каждый уголок Белян варшавских, вихрем унесенных. Приникни к холодеющим губам, Ворвись мне в душу, освяти седины, И, пролетев по кубикам-годам, По океанам, рекам, городам, Зажги мне снова лампу Аладдина.

1967

«Уходит все в пустые дали…»

Уходит все в пустые дали, И никогда не возвращается Ни запах чая, ни миндаля, Ни пряный аромат акации. Уходят поезда российские,  Уходят конные и пешие, Уходят дальние и близкие, И протекают воды вешние. Не огорчайся и не сетуй, Что от тебя любовь уходит, И с нею вся твоя планета, Как легкий дым над пароходом. И ты уходишь постепенно, Роняя листья сожалений, Как неоконченная песня, За уходящим поколеньем.

1967

Часы и голоса

Не перечислить всех часов, От нас ушедших без возврата, Как и далеких голосов, Что были близкими когда-то. Но есть один заветный час, И голос есть один заветный, Они не покидают нас, Хотя их близость незаметна. То — час раздумий в тишине, И голос собственного сердца. Ни наяву и ни во сне От них нам никуда не деться.