Чего вы хотите? (сборник)
Шрифт:
– Точно!
– С днем рожденья!
– Сейчас – за прекрасных детей!
– Что-то старшенький не идет, – забеспокоилась мама, чокаясь с протянутыми рюмками и бокалами. – Обещал ведь в полвосьмого как штык…
– Придет. На работе, наверно…
– Он ночами работает, днем спит.
– А где он?..
– В студии – монтирует клипы, чистит…
– М-м, интересная работа!
Мама махнула рукой:
– Ой, не очень-то… Он мечтает фильмы снимать, но это ведь…
– Там такая мафия, я слышал, в кино…
– Спасибо, что есть литература!
– Хм, в литературе мафия
– Да ладно, поменьше! Деньги помельче, и мафия не такая злая. А в кино…
У мамы заиграл сотовый.
– Алло! А, привет, Сереж… Спасибо-спасибо!.. – Послушала. – С Ваней сидишь?.. Жалко… А приезжайте вместе – как раз дети и познакомятся наконец… Ну ладно, тогда до встречи.
Положила телефон на стол.
– Шаргунов звонил. Не может. Сын Ваня болеет, с ним сидит…
– Хм, – усмехнулся папа, – а если в этот момент революция?..
– Это, что ли, крестный звонил? – нахмурившись, спросила Настя.
– Да. Видишь, сынок у него заболел…
– Чей Шаргунов крестный? – не понял дядя Сева.
– Настин.
– М-м! У вас, оказывается, тоже очень всё спаянно. Кумовство в прямом смысле.
– Иногда и кумовство не спасает, – сказал папа зловеще. – Быть может, наступит момент, когда придется мне в предсмертных слезах крикнуть ему: «Сергей Лександрыч, ты ж мое дитё крестил!»
– А-а! – вспомнил что-то дядя Сева. – А он тебя шашечкой – вжить!
– Да ладно, – махнула мама рукой, – все будет хорошо. К тому же Солженицын пророчил ему президентом России стать.
Дядя Сева печально покачал бритой головой:
– Не исключено. Но, думаю, до времени этого не дожить уж ни мне, ни тебе.
– Почему это, Сев?
– Лет тридцать эта власть еще точно будет сидеть. Череда преемников. А потом, не исключено, что-нибудь пошатнется. Только мне будет тогда за восемьдесят, а скорее всего, и нисколько…
– Всеволод, – перебила его тетя Ника, – не разливай здесь свою грусть-тоску!
– Тем более что всё трещит по швам, – добавила мама.
Дядя Сева не сдавался:
– Трещать может еще очень долго. И однажды может треснуть так, что за пять минут – на дно. Как «Титаник».
– Вот это больше похоже на истину, – кивнул дядя Коля. – По-моему, с Россией всё уже ясно. – Он сказал это таким тоном, что по Дашиной спине пробежал холод.
– Что тебе ясно, Коль? – кажется, раздражаясь, спросила его жена, тетя Маша.
– Не хочу распространяться, чтобы не портить настроение. Лучше, наверное, выпьем?
Папа стал разливать.
– Выпьем, и расскажешь.
– Девочки, вы поели? – спросила мама. – Идите поиграйте. К торту я позову. Или сейчас отрежем…
– Я посижу. – Даше хотелось узнать, что там ясно с Россией.
– Я – тоже, – сказала Настя каким-то очень серьезным голосом, и мама не стала уговаривать.
Взрослые звякнули посудой с напитками, прозвучало: «С днем рождения!.. Счастья!» Выпили, заели.
– Ну, Николай, приступайте, – приготовилась слушать мама.
Дядя Коля поморщился:
– Не стоит…
– Давай-давай, вопрос важный.
– Росси-и-ия, – со вздохом протянул дядя Сева.
Дядя Коля пожевал, покусал губы и начал:
– Я люблю читать книги по истории, сам много езжу. Новгородскую
область знаю до последней деревни, наверно…– У Коли в Старой Руссе институтский друг живет, – объяснила тетя Маша.
– Да… Вообще люблю путешествовать как дикий турист… За Уралом, правда, не был, но север и центральную часть знаю неплохо…
– И что? – поторопила вопросом мама.
– И что-о… М-да… Скажу вам так: нету России… Точнее, людей, народа. Жизни нет… То есть, – вроде бы спохватился дядя Коля, – нельзя сказать, что прямо всё в руинах. Нет – много храмов возрожденных, и кое-где признаки цивилизации, а вот жизни – нет. И, думаю, случись что – некому будет уже подняться.
– Но, может, – заговорил дядя Сева, – всегда было такое ощущение? Посмотришь – пустота, а в роковые моменты – вот он, русский народ.
– Вряд ли. Да и откуда? Приходишь в деревню, десять-пятнадцать домов обитаемы, остальные пятьдесят – пустые… Те, что ближе к городам, еще живут за счет дачников, а дальние… Это как капиллярные сосуды в теле – пока они доносят кровь до каждой клетки, человек чувствует себя хорошо, а если отмирает одна клетка, две, тысяча… Так и с Россией, то есть с народом. Измельчание, вымирание, и этот процесс, видимо, уже необратим.
От этих слов у Даши заслезились глаза. Она с надеждой взглянула на папу – неужели он ничего не ответит? Пусть скажет, что нет, что обратим… Папа смотрел в стол, крутил рукой вилку. Но, кажется, уловил желание Даши.
– До самого недавнего времени я тоже так считал. Что уже всё, пройдена точка невозврата. Даже статью написал – «Остается плакать». Ну, в смысле оплакивать русскую цивилизацию… Но, я уверен, все-таки еще можно переломить ситуацию. Необходима цель для народа. Большая общенародная цель. – Даша это не раз уже слышала и опять приуныла. – И тогда реально начнут больше рожать, снова станут воспитываться мужчины, а не слизняки, появится, извините, энтузиазм.
– А какая цель? – как-то скептически прищурилась тетя Ника. – К войне готовиться? Или каналы копать?
– Ну почему…
– Ну а какая?
– Не знаю… В этом-то и проблема.
– Но вот же, я слыхал, Сколково строят, – явно шутливо сказал дядя Сева.
– Ага, а для рождаемости – материнский капитал, – подхватил таким же тоном папа. – Нет, это фигня… Из-за материнского капитала в основном тувинцы рождаются… Мы несколько лет назад были в Кызыле, и нам местная врачиха, она в роддоме работает, сама, кстати, тувинка, рассказывала: тувинка родит и тут же требует деньги: «Давай материнский капитал! Путин сказал!» И, говорит, убедить сложнее, что деньги эти просто так не даются, чем роды принять… Почти все роженицы нищие, безработица жуткая, но рожают и рожают.
– Вот они-то потом и придумают идею, – сказал дядя Коля, – и двинутся сюда, как Чингисхан.
– Не исключено.
– И на Калке их встретить будет уже некому.
Даша вспомнила цифры из учебника географии и хотела спросить: «А чеченцев, ингушей почему так много рождается?» Не стала…
Дверной звонок. Это пришла тетя Лена, мамина подруга, писательница, которая работала в каком-то агентстве по подбору персонала. Она долго поздравляла маму, одновременно извиняясь, что опоздала.