Чего вы хотите? (сборник)
Шрифт:
– А в интернете сколько?
– Где сто долларов за стишок, где – сто пятьдесят.
Алеша хмыкнул:
– Тоже смешно! А пробовали требовать больше? Понимаете, например, что написали действительно отличное стихотворение…
– Бывает, но редко получается.
– Я знаю одного писателя, – заговорил папа, – который хотел больших гонораров… Он когда-то получил очень престижную премию и посчитал, что должен получать приличные деньги за свой труд. В журналах выбивал себе особые условия, в издательствах. Ну и в итоге его перестали печатать просто. Тем более что его книги с полок не сметали…
– Да,
– Ну, так оно, в общем-то, и есть…
– Всё, я спать! – Настя неожиданно резко полезла из-за стола.
– Ой, загрузили ребенка своими разговорами, – пожалела тетя Ника. – Спокойной ночи, детка!
– Я не детка!
– Ник, не надо ее так называть, – мягко потребовала мама. – Нам пришлось с одной преподавательницей по пианино даже расстаться – она ее упорно деткой называла.
– Извините…
– Я тоже, наверно, – поднялась и Даша; только когда Настя напомнила о сне, она почувствовала, что очень устала. – Хорошо вам посидеть.
Мама сказала вслед:
– Умойтесь, зубы почистите.
Войдя к себе, Даша сразу увидела лежащий на кровати ноутбук. Зеленый огонек зарядки манил открыть, углубиться в разные сообщения, ссылки, фотки… Нет, не надо.
Переложила его на тумбочку, стянула покрывало. Постояла над кроватью и направилась в ванную.
Проходя мимо кухни, услышала почти злой голос папы:
– …Да потому, что русскую литературу в безделушку какую-то превратили! На «Письмовник» заставляют молиться! Акунин у нас – чуть ли не совесть нации! И я не удивлюсь, когда писателей народ давить начнет, как паразитов…
Нет-нет, всё. Спать. Завернуться в одеяло, спрятаться и уплыть.
Глава 5
В позапрошлом году субботу сделали учебным днем. Поначалу это очень напрягло и возмутило – целый день был выброшен из жизни, захвачен школой. Но постепенно то ли привыкли, а скорее почувствовали, как это классно: не семь-восемь уроков, а пять, иногда шесть. Вроде бы мелочь, но оказалось, что за неделю это получается существенное облегчение – к воскресенью приближались не измотанными до последней степени, когда остается лишь одно желание – валяться на кровати, а все-таки более-менее способными что-то делать.
Вдобавок суббота не стала строго обязательным днем – можно было не прийти, сославшись на занятия в секциях, в музыкалке, – в этот день в основном повторяли прошедшее, закрепляли, вспоминали то, что учили месяц-два назад.
Но вот уже второй или третий раз в этой только что начавшейся четверти в субботу устраивали контрольные, диктанты. И, что самое напряжное, начало занятий назначали не в девять утра, как обычно по субботам, а в час дня. И до шести вечера. Полдня торчишь дома бесцельно, маешься, а потом, уже уставший от безделья и ожидания, сидишь на контрольной…
Такие субботы совпадали с массовыми акциями протеста, шествиями за честные выборы. Ну, то есть не совпадали: по радио начальники прямо говорили, что это делается в интересах учеников, для их безопасности. «Лучше находиться на занятиях,
чем болтаться где попало и подвергать себя опасности».Родители Дашу в эти субботы в школу не отпускали. Мама звонила директорше и говорила, что у нее в этот день музыкальная школа. На самом же деле Даша сидела дома с Настей, а родители уезжали на митинги и шествия… Сегодня, четвертого февраля, они стали готовиться с самого утра.
– Где-то ведь были шерстяные колготки, – перебирала мама вещи в комоде. – Вечно, когда надо, ничего не найдешь… Сколько там градусов?
– Сказали, что шестнадцать, – отвечал папа; он не сидел, как обычно, у себя, не писал и не читал, а бродил по квартире, то и дело поглядывая на часы.
– Ну, это еще терпимо. Онищенко вообще за тридцать обещал.
– Ему велят, он и минус сто объявит…
– Как думаешь, лучше в уггах идти или в сапогах?
– Онищенко советовал в уггах.
– Я серьезно!
– Я тоже!.. Я-то откуда знаю, что там будет? Может, реагента насыплют, и каша… Если сухо, то угги, конечно.
– Слушай, Ром, а давай тебе сапоги купим? Давно ведь собирались.
– Да ладно…
– Как ты в туфлях? Одно дело – от метро до работы, а тут… Всё, сейчас заедем – на «Автозаводской» есть «Обувной рай».
Папа усмехнулся:
– Мне не надо рая.
– Я серьезно. Сейчас заедем и купим.
– А вы куда? – пришла из своей комнаты Настя. – Опять за Россию?
– Да, доченька. Веди себя хорошо, ладно? С Дашей не ругаться.
– Угу…
– И на пианино поиграйте обе. Слышите?
– Да.
Даша отметила: мама не сказала о фаготе… С фаготом все-таки, кажется, получается закончить.
Татьяна Петровна, у которой Даша занимается сольфеджио, работает в школе Гершвина, и она заинтересовалась Дашиным голосом: «У тебя, несомненно, есть вокальные данные». На днях Даша сходила на прослушивание, педагогам понравилась. Школа Гершвина недалеко от станции «Новокузнецкая», по их линии как раз. И, главное, сказали, что духовые инструменты влияют на вокал не лучшим образом, так что если Даша выберет пение, то нужно будет от фагота отказаться. По крайней мере, от серьезных на нем занятий.
Даша не стала тут же тормошить маму: я хочу петь. Выжидала. Мама тоже не заводила об этом разговор, но о фаготе как бы забыла. Решала, видимо, для себя, может, с папой советовалась.
Если что, у Даши есть мощный довод за вокал: там много будет джазовых стандартов, а это значит, что она подтянет английский язык, который ей стопроцентно необходим…
В начале двенадцатого, подробно проинформировав Дашу, где какая еда, где спрятаны деньги, «если что», еще раз наказав вести себя хорошо, никому не открывать, мама и папа ушли.
Даша походила по квартире, ставшей вдруг просторнее без родителей, точнее, без их суеты. Взяла ноутбук, устроилась на широкой кровати в спальне. Открыла сайт «Сумерек», но ничего интересного не нашла. Решила глянуть, куда родители отправились.
«Субботнее шествие «За честные выборы» станет третьей массовой акцией протеста после декабрьских митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова, – сообщалось в одной статье. – В 20-градусный мороз колонны демонстрантов пройдут от Калужской площади по улице Большая Якиманка до Болотной.