Человек без лица

– Академический отпуск? А по какой причине?

– Сейчас… минутку… ага, вот ее заявление… по состоянию здоровья. Заболела ваша знакомая. Но через год вернулась, перешла на третий курс, зимнюю сессию сдала, весеннюю тоже, но на четвертом курсе ее уже нет, и вообще в институте она больше не появилась.

– Вот как! А в чем же дело? Куда же она пропала? Это невозможно узнать?

– Для человека разумного ничего невозможного нет! – гордо ответил Пирожок. – Или, по крайней мере, почти нет…

Он снова заработал на компьютере, уставился на экран и вдруг проговорил озабоченно:

– Вынужден принести вам свои соболезнования… не найдете вы свою знакомую…

– Не найду? – переспросила Надежда. – Что, все ее следы пропали? Ничего не удается найти?

– Да нет, не в этом дело! Умерла ваша Цыплакова. Скончалась от острой сердечной недостаточности. Я нашел ее данные в областной больнице и все про нее выяснил. Она уже несколько лет болела, потому и академку брала, что ложилась в эту больницу на обследование и лечение. И вроде почувствовала себя лучше. Настолько, что вернулась в институт. Надеялась доучиться, найти работу… однако это ей было не суждено. Примерно через год у нее случился очередной сердечный приступ, и Алина Цыплакова умерла. Там же, во Пскове, и похоронена. Вот, я нашел копию справки из бухгалтерии пединститута о выделении матпомощи на ее похороны. Она ведь была одинокая…

– Одинокая? – переспросила Надежда.

Какая-то неясная мысль мелькнула у нее, но в это время кот мягко спрыгнул с коленей хозяина, подошел к ней и снова потерся об ноги, отчего непослушная мысль благополучно скрылась в темных глубинах подсознания.

– Это он вам сочувствие выражает! – пояснил Пирожок.

– Спасибо, – машинально проговорила Надежда и почесала кота за ухом. – А нет там у вас фотографии Алины Цыплаковой?

– Запросто! – Пирожок что-то нажал на клавиатуре и повернул компьютер экраном к Надежде.

Надежда Николаевна взглянула на экран. На нее смотрела худенькая веселая девушка, ничуть не похожая на убитую учительницу. Несмотря на улыбку, была в ее лице какая-то затаенная грусть – как будто на ней уже лежала тень скорой смерти. Хотя, возможно, Надежде это только показалось.

– Ну что – это она? Ваша знакомая?

– Трудно сказать, – уклончиво ответила Надежда Николаевна. – В любом случае, большое вам спасибо, вы мне очень помогли. Правда очень помогли!

– Не стоит, мне это было ничуть не трудно! – ответил Пирожок. – Передайте привет Алле Владимировне! Успехов ей в воспитании молодого поколения!

Кот Боцман пошел за Надеждой, проводил до самых дверей и напоследок вежливо мурлыкнул.

– Так что вот такие дела, – закончила Надежда Николаевна. – Умерла настоящая Цыплакова, уже несколько лет прошло, как умерла!

Они разговаривали в кабинете у Алки Тимофеевой.

Надежда Николаевна позвонила Алке, как только вышла от компьютерщика с аппетитной фамилией Пирожок, и сказала, что нужно встретиться, причем чем скорее, тем лучше. Она предложила поговорить в кафе, но Алка отказалась наотрез: у нее в этот день в школе было очень много дел. Тогда Надежда согласилась приехать в школу. Хорошо хоть, секретарша Нина Евгеньевна уже ушла, а не то пошли бы по школе сплетни – что это Надежда к завучу зачастила…

– Умерла? – растерянно переспросила Алла. – Как же так? Мы же все ее документы проверили… Не может быть!

– Очень даже может! Твой Пирожок прошерстил всю компьютерную базу пединститута. И фотографию настоящей Цыплаковой я видела.

– Не может быть! – повторила Алка, но прежней уверенности у нее в голосе не было. – У нас же кадровик опытный, все проверяет, и все у нее было – паспорт, страховое свидетельство, ИНН… все совпало с базой данных…

– Ага, в том-то и дело, что все документы у нее были подлинные. Только она сама фальшивая, настоящая Цыплакова умерла, а ее документы каким-то образом попали в руки этой… особы. Забыла, как ее фамилия?

– Сейчас посмотрю… – Алла выдвинула ящик стола, достала оттуда паспорт и прочитала: – Барсукова Людмила Анатольевна… А ты думаешь, это имя настоящее?

– Думаю, да, настоящее. Зачем человеку два фальшивых паспорта?

– А один зачем?

– Ну, один… для этого могут быть самые разные объяснения. Но в общих чертах – затем, чтобы вести двойную жизнь, что бы это ни значило. Одна жизнь – под настоящим именем, а другая – под фальшивым, с фальшивым же паспортом…

– А может, у нее была не двойная, а тройная жизнь? – не сдавалась Алла.

– Ну, по-моему, это уже перебор… и кроме того, – Надежда взяла паспорт в руки, поднесла к свету, – кроме того, смотри – этот паспорт явно настоящий, видно, что им много лет пользовались. Вон, видишь, какой он потертый.

– Ты же говорила, что тот паспорт, на фамилию Цыплакова, тоже был настоящий?

– Да ну тебя! Все, конечно, может быть, но я хочу сказать, что кроме этого паспорта у нас все равно нет никаких зацепок, так что давай исходить из того, что она на самом деле была Людмилой Барсуковой, такого-то года рождения… Давай-ка посмотрим, что еще мы можем о ней узнать из этого документа?

Надежда Николаевна окончательно завладела паспортом и принялась его изучать.

– Так, имя, фамилия, отчество… год рождения – почти такой же, как у Цыплаковой… Родилась еще в Ленинграде, отметки о браке нет, а вот отметка о прописке, или как сейчас говорят, о регистрации… Большая Озерная улица, дом сорок восемь. Это же в районе Шувалово-Озерки, рядом с Суздальскими озерами. Вся улица застроена старыми дачными домами и новыми коттеджами… – Надежда подняла глаза на подругу: – Знаешь что, меня мама давно просила съездить в магазин для садоводов, ей там нужно какое-то особенное средство от улиток и слизней, а этот магазин как раз находится неподалеку, возле станции метро «Озерки».

– Ох, Надька, ищешь ты неприятностей на свою голову! – проговорила Алла с тяжелым вздохом.

– Я неприятностей не ищу, – возразила Надежда. – К сожалению, они меня как-то находят…

Она взглянула на часы – четвертый час. До Озерков ехать отсюда далековато, зато потом до дома не так далеко. Она вполне успеет до темноты обернуться. А муж все равно раньше восьми вечера не явится.

Через час она шла по Большой Озерной улице.

Она давно не бывала в Озерках и заметила большие перемены: совсем мало осталось на улице старых трогательных домов довоенной или даже дореволюционной постройки, с резными наличниками, с верандами в цветных стеклах, с уютными палисадниками. Большая часть улицы была застроена современными коттеджами и загородными домами, окруженными высокими коваными оградами или глухими трехметровыми стенами с камерами наблюдения по углам. Из-за этих стен стыдливо выглядывали аккуратные черепичные крыши, вычурные башенки, увенчанные коваными флюгерами.

За кованой оградой по левую сторону улицы стояла огромная косматая собака. Скорее всего, кавказская овчарка. Увидев Надежду, собака уставилась на нее мрачным неодобрительным взглядом. Она не лаяла, даже не рычала, только смотрела – но в этом взгляде была такая густая смесь презрения и угрозы, что Надежда постаралась как можно скорее пройти мимо.

Дойдя до дома номер сорок восемь, Надежда увидела, что самого дома как раз и нет: от него остался только фундамент, обугленная стена и полуобвалившаяся кирпичная труба. Судя по всему, дом сгорел уже несколько лет назад.