Человек без лица
Шрифт:
– Ну да… так его называли в определенных… кругах… – Директор смущенно опустил глаза в пол.
– Так Крендель уже года два как коньки отбросил! – вспомнил Митин. – Об этом весь город говорил.
– Ну да, Степан Антонович пару лет назад скончался… погиб… – кивнул директор.
– Ага, – поморщился Митин. – Вы еще скажите – погиб при исполнении обязанностей!
– Ну зачем вы так… Смерть есть смерть… К ней нужно относиться с уважением…
– А часом, не заливаете вы насчет Кренделя? – усомнился Петушков. – Может, вы решили все на него списать, поскольку он уже ничего не расскажет?
– Нет, клянусь вам, я говорю правду! Крендель… то есть Степан Антонович купил этот гарнитур для своей любимой женщины. Он хотел сделать
– Для любимой женщины? – переспросил Петушков. – Случайно не для этой? – И он выложил перед директором фотографию покойной Цыплаковой.
– Да, это она, Людмила…
– Людмила? – Петушков снова переглянулся с напарником. – Почему Людмила? Она вообще-то Алина…
– Ну, не знаю, – директор по обыкновению поднял бровь, – по крайней мере, Крендель… Степан Антонович называл ее Людмилой. Я это хорошо помню.
– Вы уверены? Вы ничего не путаете? Все же прошло довольно много времени…
– Может быть, и прошло, но я не так часто продаю такие дорогие изделия, и имена покупателей никогда не путаю! Если бы я их путал, я бы недолго продержался в этом деле! Помнить имена таких покупателей – это азы профессии!
– Что ж, спасибо, вы нам очень помогли! – Петушков поднялся из-за стола.
– Я могу рассчитывать на ваш… на вашу… на ваше обещание? На то, что вы ничего не расскажете моим хозяевам?
– Живите пока! – бросил от двери Митин.
Выйдя из магазина, полицейские снова переглянулись.
– Теперь, по крайней мере, понятно, откуда у нее были такие дорогие шмотки… и все остальное! – проговорил Митин. – Если она была спутницей Кренделя, это все объясняет.
– Все, да не все! – возразил Петушков. – Вот представь себя на ее месте…
– Как это я могу представить себя на ее месте? – возмутился Митин. – Ты, Вася, думай, что говоришь! Фильтруй, как говорится, базар! Кто я и кто она… была?
– Ну, извини, Колян, может, я неудачно выразился. Но ты все же представь: Крендель загнулся, причем при весьма темных обстоятельствах. Она осталась одна, но, судя по всему, какие-то деньги у нее были. Да хотя бы бриллианты эти. Их продать ничего не стоило. Так вот что бы ты на ее месте сделал?
– Опять ты за свое? Я – не она…
– Да не цепляйся ты к словам! Сколько можно! Я тебя по делу спрашиваю!
– Ну, улетел бы куда подальше… в теплые края. Пересидел бы там какое-то время, пока шум после смерти Кренделя не утихнет и про меня не забудут.
– Вот-вот, и я бы поступил точно так же. А она вместо этого остается в нашем городе, только, судя по всему, меняет имя, устраивается в школу простой училкой… непонятно это!
– Да, мне тоже непонятно… – протянул Митин. – Разве что она чего-то ждала или что-то искала… – Он вдруг оживился. – Знаешь, с кем нам надо об этом поговорить? С Валей Котовым! Он занимался делом Кренделя и может что-то знать!
Валентин Котов сразу согласился встретиться, как только Петушков сказал, что хочет поговорить о покойном Кренделе.
Встретились они у той же самой Ларисы.
Котов заказал себе тройной черный кофе без сахара и, как только Лариса отошла от столика, строго взглянул на напарников.
– Ну, и откуда такой интерес к покойнику?
– Все расскажем в свое время, – проговорил Петушков примирительно. – Но для начала напомни нам обстоятельства гибели Кренделя. Ты ведь этим занимался.
– Да что там напоминать… – Котов поморщился. – Прокололись мы тогда, серьезно прокололись…
Он замолчал: к столу вернулась Лариса с тремя чашками кофе. Котов пригубил свой напиток, лицо его просветлело от удовольствия, и он явно неохотно продолжил:
– Получили мы наводку от одного надежного информатора, что Крендель назначил встречу с Пузырем. Тот ему пригнал откуда-то из Средней Азии большой груз наркоты, и они должны были обменять товар на деньги. Я начальству
своему доложил, мне говорят: сделаешь все чисто, возьмешь и продавца, и покупателя на деле – можешь сверлить новую дырку в погонах. Ну, а облажаешься – сам понимаешь… такой прокол никому не нужен! Стрелка была назначена на большом пустыре неподалеку от Мурманского шоссе. Я заранее это место осмотрел. Очень подходящее местечко, рядом роща и холм, откуда пустырь просматривался как на ладони, есть, где засаду подготовить. Рано утром подогнали туда группу захвата, затаились, ждем. В назначенное время подъехал Пузырь со своими – три джипа с тонированными стеклами, все честь по чести. Через несколько минут с другой стороны подкатил Крендель со своей командой. Тоже на трех внедорожниках. Ну, мы сидим тихо, ждем, когда начнется обмен, когда появится товар. Тут уж, думаем, возьмем голубчиков. Группа захвата приготовилась, ждет команды. Я в бинокль слежу, ловлю момент. И тут, когда уже все должно было начаться, грохнул взрыв, и передний джип, в котором приехал Пузырь, разнесло в клочья. Тут из других его машин ударили автоматы, потом рванула граната, еще одна… Такой ад начался – до сих пор страшно вспомнить! Я скомандовал группе захвата на выход, ребята рванули вперед двумя командами… Но к тому моменту, когда они окружили место несостоявшейся сделки, все уже закончилось. Два джипа с главарями сгорели вчистую, остальные изрешечены пулями, девять трупов, шестеро тяжелораненых. Пятеро из них скончались, не приходя в сознание, один выжил, но он был охранником, ничего серьезного не знал.– А что сам Крендель?
– А Крендель в своем джипе вместе с охраной сгорел – одни головешки остались!
– Но его опознали?
– Опознали, – кисло проговорил Котов. – По зубной карте. Он в маленькой дорогой клинике зубы лечил, тамошний хозяин и предоставил его карту…
Вася Петушков пощупал языком нижний зуб, который его давно беспокоил, и подумал с тоской, что не может себе позволить лечить зубы в маленькой дорогой клинике, у ласковой улыбчивой брюнетки, а ходит, когда уже совсем припечет, к грубому пожилому стоматологу Ивану Игнатьевичу. И что, если с ним что-то случится, его вряд ли смогут опознать по зубной карте.
Тут он спохватился и задал еще один вопрос:
– А товар и деньги вы нашли?
– В том-то и беда! – вздохнул Котов. – Все сгорело. В машине Кренделя нашли несколько обгорелых купюр, а в джипе Пузыря – следы гашиша. Но только следы! Так что, вместо того чтобы новую дырку в погонах сверлить, я едва не загремел на Крайний Север… Начальство, как водится, на меня все свалило…
– Подозрительно все это выглядит, – проговорил Петушков, почесав в затылке.
– Еще как подозрительно! – подхватил Валентин. – Я после такого провала хотел найти того информатора, который навел нас на эту стрелку, хотел тряхнуть его как следует, но он пропал, как будто сквозь землю провалился. А потом, месяца через два, нашли его в чемодане на свалке. Точнее, в двух чемоданах. Я хотел это дело расследовать, но начальство мне запретило, сказали, чтобы я лучше не вспоминал про ту неудачу, если хочу свое место сохранить.
– Подозрительно! – повторил Петушков.
– Еще как!
– А сам-то ты что по этому поводу думаешь?
– Не знаю… Сказал бы, что все это было подстроено, но кем? Ведь и Пузырь, и Крендель – оба погибли…
– И все – больше ты тем делом не занимался?
– Еще разок съездил на место перестрелки, походил вокруг, посмотрел, может, думаю, мы что-то пропустили…
– Ну и как – нашел что-нибудь?
– В том-то и дело, что нашел! – Котов понизил голос. – Я вам уже сказал, стрелка была на пустыре, мы засаду устроили на холме, возле рощи. А с другой стороны, метрах в ста от этого пустыря был еще один холмик, поменьше. Мы на него внимания не обратили, потому что группу захвата там было не разместить. Слишком мало места. Но когда я осмотрел тот холмик, нашел на нем лежку.