Человек, который замедлял и ускорял время

– Острожнее с очками, - предупредил майор капитана.
– Может, лучше снимешь их?

– Не надо, - великодушно объявил Тимофей.
– Буду действовать осторожно.

Капитан незаметно отступил на полшага. Тимофей поймал его взгляд и понял, что капитан очень волнуется.

"И правильно", - подумал Тимофей, обретая вдруг уверенность в успехе.

– Остановись время, - шепнул он, едва прозвучал третий хлопок. Наступила уже знакомая тишина. Тимофей неторопливо подошел к оцепеневшему капитану, не без труда извлек из его судорожно зажатой руки линейку, снял с капитана очки, сунул их себе в карман, потом заставил капитана нелепо растопырить руки, повернул его вполоборота к зрителям, вернулся на свое место, высоко поднял правую руку с линейкой и скомандовал времени: "Иди".

Эффект оказался поразительным. Капитан, которого Тимофей оставил в недостаточно устойчивом положении, устремился с растопыренными руками прямо перед собой и наскочил на письменный стол. С грохотом полетели со стола графин с водой, ручки, настольная лампа с зеленым абажуром. Графин и абажур разлетелись на мелкие осколки в дальнем углу кабинета. Капитан остановился, держась за край стола, и растерянно щурился, пытаясь понять, что, собственно, произошло. Первым обрел дар речи старший лейтенант.

– Вот это приемчик!
– восторженно воскликнул он.
– Вот это я понимаю! Что скажете? И никакого гипноза не требуется. Поздравляю, товарищ Иванов!

И старший лейтенант схватил руку Тимофея и принялся трясти ее.

Майор Вепров задумчиво покачал головой:

– Никогда бы не поверил, если бы сам не видел... Фантастика какая-то...
– Он пожал плечами и посмотрел на капитана, который продолжал щуриться, держась руками за стол.
– Слушай-ка, - продолжал он озабоченно, - а куда девались твои окуляры?

Все почему-то посмотрели в угол, где лежали осколки абажура и растекалась по паркету лужа воды.

– Не знаю, - пробормотал капитан, ощупывая свое лицо.

– Вот окуляры товарища капитана, - сказал Тимофей, извлекая из кармана аккуратно сложенные очки.
– Пришлось их снять, на всякий случай, в момент обезоруживания.

Капитан прерывисто вздохнул и, не глядя на Тимофея, протянул руку за очками.

– Феноменально, - объявил старший лейтенант. Майор Вепров промолчал. Он поглядел на Тимофея, потом на капитана, потом опять на Тимофея. Поднял с пола шариковую ручку и листок пропуска. Подписал пропуск и протянул Тимофею.

– Ну что же, - сказал он очень серьезно.
– Спасибо, товарищ Иванов, идите отдыхайте. Может, мы вас еще разок потревожим, а может, и нет... Всего вам доброго.

– А в отпуск мне можно уехать?
– поинтересовался на всякий случай Тимофей.
– Я в отпуске в этом году не был. Думаю в Крым поехать или на Кавказ...

– Поезжайте куда хотите, на здоровье.

– Только не прерывайте тренировок, - посоветовал старший лейтенант.

Облегченно выдохнув, Тимофей вышел в коридор. После его ухода в кабинете некоторое время царило молчание.

– Вот такие пироги получаются, - заметил наконец майор Вепров.
– Ну а ты, - обратился он к капитану, - ты ведь тоже каратэ занимался, чемпион. Что скажешь?

– Я абсолютно ничего не успел сделать, - расстроение объяснял капитан.
– Это было как молния.

– А вы, друзья, не догадались снять все это ускоренной съемкой?
– поинтересовался пожилой в штатском, вынимая изо рта потухшую трубку.

– Не догадались, Пал Палыч, - сокрушенно сказал майор. В следующий раз сделаем.

– Ни-ни, - погрозил пальцем Пал Палыч.

– Никакого следующего раза. Оставьте пока парня в покое. Присматривайте за ним, конечно. Издали... С такими... способностями до беды недалеко. Вы меня поняли? Вот так. Людям верить надо... Раз говорит - тренировка, значит - тренировка. И у нас с этим пора порядок навести. Чтобы тренеры не зря деньги получали. Надо подготовить проект приказа. Ну ладно, поразвлекались, и хватит. Я пошел к себе...

С этими словами Пал Палыч поднялся, сунул в карман трубку и, тяжело ступая, вышел из кабинета.

– Ничего не понимаю, - покачал головой майор.- Просто чертовщина какая-то.

– Что вам, собственно, непонятно?
– удивился старший лейтенант.
– Тренировка... Вы слышали, и Пал Палыч тоже так думает. Йоги постоянными тренировками еще и не такого добиваются.

– Может, он действительно йог, - предположил капитан.

– Или пришелец из другой галактики, - невесело усмехнулся майор.

И снова все замолчали.

По дороге Тимофей почувствовал, что сильно проголодался, и завернул в гастроном. Народу в магазине было немного. На прилавке лежали аккуратные горки только что нарезанной ветчины. Стоя в очереди, Тимофей наметил себе горку, которую попросит. Однако мужчина, стоявший впереди, взял целый килограмм, и продавщица, набирая для него ветчину, бросила на весы и кусок, который приглянулся Тимофею. Когда подошла очередь Тимофея, нарезанной ветчины уже почти не оставалось, но рядом лежал аппетитный едва начатый окорок с симпатичной коричневой корочкой. Тимофей проглотил набежавшую слюну и отдал продавщице чек. Она быстро собрала с подноса остатки, шлепнула на весы.

– Нет, мне оттуда отрежьте, - запротестовал Тимофей и указал на окорок.
– Обрезки мне не нужны. Беру всего двести граммов.

– Какие такие обрезки?
– затараторила продавщица.
– Мы обрезками не торгуем, у нас весь товар одинаковый. Заелись совсем...
– И она принялась торопливо заворачивать отвешенную ветчину в бумагу.

– Отрежьте мне оттуда, - настойчиво повторил Тимофей. Этого не возьму.

– А это куда девать буду?
– завопила продавщица, швырнув пакет на прилавок под руки Тимофея.

– Не знаю. Я плагил за ветчину, а не за обрезки.

– Не нравится, не бери, - отрезала продавщица, демонстративно поворачиваясь к Тимофею спиной.

– Жалобную книгу попрошу, - пригрозил Тимофей.

Очередь заволновалась, а какой-то солидный мужчина в кожаном пальто и модном трехцветном вязаном кепи - он стоял за Тимофеем - назидательно сказал:

– Нехорошо... При чем тут жалобная книга, молодой человек? Девушка все правильно сделала... Вы давайте проходите, не задерживайте очередь.
– И он грубо потеснил Тимофея плечом.

– Что толкаетесь!
– возмутился Тимофей. Но мужчина в кожаном пальто сделал вид, что не слышит, и, перегнувшись через прилавок, принялся что-то тихо объяснять продавщице. Та расцвела, закивала и начала старательно и деликатно нарезать тонкие пластики розовой ветчины от окорока, хотя на подносе еще лежало несколько размочаленных кусочков - таких же, какие она только что завернула Тимофею. Аккуратно нарезанные ломтики легли на весы; Тимофей заметил, что продавщица отвешивает тоже двести граммов.