Человек, который замедлял и ускорял время

Решение пришло мгновенно. Когда продавщица протянула аккуратный пакетик мужчине в кожаном пальто, Тимофей мысленно скомандовал: "Время, остановись..." Потом осторожно извлек из пальцев оцепеневшей продавщицы пакетик с ветчиной, вставил на его место свой с обрезками, взял с подноса ломтик белого ветчинного сала, сунул в открытый рот продавщицы, поддал плечом кожаное пальто и, лавируя среди неподвижных людских фигур, направился к выходу.

Проходя мимо кассы, он случайно заглянул внутрь и увидел пачки крупных купюр в выдвинутом ящике кассового аппарата. Застывшая кассирша рассматривала на свет пятидесятирублевку, только что полученную от накрашенной женщины в замшевом пальто.

У Тимофея перехватило дыхание. Он остановился и заглянул поверх стеклянной перегородки в кассу. Денег было очень много, и достаточно было протянуть руку, чтобы взять их, а потом уйти спокойно и безопасно... Все эти люди вокруг были сейчас персонами музея восковых фигур.

"Что со мной происходит, - думал Тимофей, тяжело дыша. Что же это я? Да разве возможно такое? Никогда!.. Ни за что и никогда!".

И он стремительно выскочил из магазина и побежал по улице, петляя между неподвижными людскими фигурами. Только через три квартала в небольшом сквере он остановился и шепнул:

– Ну, время, давай, иди нормально...

Призрачный мир вокруг снова ожил, а Тимофей в изнеможении присел на скамейку, смертельно перепугав какую-то бабушку, гревшуюся на осеннем солнце. Старуха никак не могла сообразить, откуда взялся этот рыжий в черном плаще с бледным, без кровинки лицом и остановившимся взглядом. Она осторожно отодвинулась на самый край скамейки, перекрестилась, косясь на Тимофея, потом на всякий случай перекрестила его и, убедившись, что он все-таки не исчезает, кряхтя встала и поплелась к другой скамейке, от греха подальше.

* * *

Поразмышляв на бульваре, Тимофей решил, что теперь самое время попробовать сдать экзамен по теормеху. Поэтому вечером он отправился в институт и прежде всего зашел в вечерний деканат.

Замдекана Аким Акимыч Кнутов был на своем месте. Отчитывал очередного хвостиста. Дождавшись очереди, Тимофей присел к столу Акима Акимыча и молча положил перед ним листок бумаги.

– А, Иванов, - поднял на него глаза замдекана.
– На отчисление?

– Что вы, Аким Акимыч! Я насчет теормеха...

– Сколько можно? Роза Львовна и слушать не хочет...

– Подготовлюсь, Аким Акимыч. Честное слово...

– Не знаю, не знаю... Даже если и выдуришь у нее т-ройку, дальше-то что будет? Сессия на носу.

– Подготовлюсь, Аким Акимыч. Я сейчас мало пропускаю.

– Мало, мало, - повторил замдекана, роясь в своих бумагах. Ну конечно... Вот, пожалуйста; коллоквиум на прошлой неделе опять прогулял?

– Так получилось, Аким Акимыч. Целая история...

– У тебя, Иванов, вечно истории. Не одно, так другое... Нет, знаешь, я тебя на отчисление представляю. Сколько можно? Третий год на третьем курсе.

– Этот год будет переломным, слово даю.

– Все это ты проректору скажешь. Я больше не могу... У меня такие, как ты, вот где сидят.
– И Аким Акимыч похлопал ладонью по своей худой шее.

– Аким Акимыч...

– Все, кончен разговор. Послезавтра придешь на прием к проректору.

Зазвонил телефон. Аким Акимыч взял трубку. Тимофей сидел совершенно растерянный, низко опустив голову. Что же теперь делать? Проректор с ним и разговаривать не станет. Подпишет отчисление, и конец. Может, рассказать Акиму Акимычу про бандитов и про часы? А зачем? Скажет, что к теормеху это отношения не имеет, и вообще, скажет, последний срок сдачи был не на прошлой неделе, а месяц назад. И, в общемто, это правильно... А может, рассказать ему про свое удивительное свойство, открывшееся на прошлой неделе? Но Тимофей тотчас прогнал эту мысль. Про такое лучше не рассказывать... Да и не поверит никто. Или подумают, что рехнулся... А что?.. Запросто могут подумать... Выхода явно не было; Тимофей тяжело вздохнул и поднял голову, намереваясь встать. Он заметил, что Аким Акимыч, прижав трубку левой рукой к левому уху, смотрит на него как-то странно. Видимо, сообразив, что Тимофей хочет уйти, Аким Акимыч, отрицательно затряс лохматой головой и ткнул указательным пальцем в крышку стола. Жест этот означал только одно - сиди... В душе Тимофея снова затеплилась надежда, и он стал прислушиваться к телефонному разговору. Но реплики Акима Акимыча были настолько отрывочны, что ничего понять было нельзя:

– Да... Нет... Может быть... Ну, не совсем олух... но около того... Понял... Понял... Не знаю... Тройки и то не с первого раза... Сейчас... Сейчас...

Тимофей подумал, что слова замдекана могут с равным основанием относиться и к нему и ко многим еще... Надежда снова начала угасать, но тут Аким Акимыч вдруг прервал разговор, и, прикрыв трубку ладонью, тихо спросил Тимофея:

– Вы где сейчас работаете?

Тимофей сказал, и Аким Акимыч тотчас повторил это невидимому собеседнику. Видимо, речь шла все-таки о Тимофее, и он снова с надеждой уставился на замдекана, стараясь не проронить ни слова.

На этот раз Аким Акимыч долго молчал, слушал, что говорилось на другом конце провода. Иногда он хмурился и раскрывал рот, но невидимый собеседник не позволил прервать себя. Только один раз Аким Акимыч громко сказал - "хм" - и с сомнением покачал головой. Потом он стал кивать и наконец сказал:

– Ясно... Все понял... Сделаем.
– И положил трубку.

Тимофей ждал, не сводя с него глаз.

Аким Акимыч потер переносицу и придвинул к себе заявление Тимофея.

– Ну ладно, - сказал он задумчиво, - сдавай.

Тимофею показалось, что он ослышался.

– Теормех? Можно?.. А когда, Аким Акимыч?

– Когда-когда? Когда готов будешь.

– Так срок-то какой даете?

– Какой еще срок!
– вспылил вдруг замдекана.
– Подготовитесь и сдавайте... Когда сможете.

– А Роза Львовна?

– Скажу ей завтра.

– Ух, ну спасибо, Аким Акимыч.

– Не за что! Ректор сейчас звонил, - замдекана указал на телефонный аппарат.
– А ему из исполкома. Вот такое дело.

– Так я могу идти, Аким Акимыч?
– спросил Тимофей, осторожно забирая со стола драгоценное разрешение.

– Пожалуйста, - дернул плечом замдекана. И уже, когда Тимофей был в дверях, Аким Акимыч вдруг подмигнул ему и спросил: - Кто это о тебе в исполкоме так печется?

– Дядя, наверно, - небрежно бросил Тимофей, прикрывая за собой дверь.

– Ух ты, - пробормотал Аким Акимыч, оставшись один. Чуть не влип... Балда...
– Он постучал кулаком по своей лохматой голове и углубился в бумаги.

На экзамен по теормеху Тимофей пришел во всеоружии... Он, конечно, готовился в последнюю ночь, а кроме того, в портфеле у него лежали два учебника, конспект лекций, взятый у знакомой девушки с четвертого курса, типовые решения задач и справочник по теоретической механике. Больше всего Тимофей надеялся на конспект и справочник, однако и в учебниках многие места он отметил закладками. Кроме того, в кармане у него были две "шпоры", сложенные гармошками, длинные, как солитеры.

Роза Львовна встретила Тимофея с видом обреченной великомученицы. На днях по поводу "этого Иванова" с ней долго и мутно разговаривал замдекана. Из разговора она уяснила только одно: и декан и ректор и еще какой-то "дядя Иванова" в исполкоме не допускают мысли, что студент-вечерник Иванов может четвертый раз подряд получить у нее двойку.

– Да проконсультируйте вы его и пустите к черту, то есть... с богом, - сказал в заключение замдекана.

– Уже консультировала, много раз.

– Еще проконсультируйте... Вода камень точит.