Человек
Шрифт:
Это я фильм, про боксеров, посмотрел и кота стал готовить к соревнованиям. Роза сначала ругала, но, заметив, что кот, как привязанный, повсюду ходит за мной, успокоилась.
Кот даже спал вместе со мной под одеялом. Накрою его, он улыбается и спит.
Коту, как всякому живому существу нужна была любовь и ласка, нужно было внимание. А Роза даст ему поесть-попить, уберётся за ним и всё, не приставай. Ну, пуходёркой почешет. Не до кота ей было, надо было личную жизнь устраивать. А я пришёлся, как нельзя кстати — «кошачий воспитатель». Так она меня до сих пор и зовёт, когда встречаемся.
Кошка в шапочке
Ехал я как-то в метро. День был пасмурный, за окном шёл дождь. Маленького мальчика, предварительно протерев ему подошвы, поставили на сидение лицом к окну. И сказали:
— Смотри Саша, что там за окном? Не спи, сейчас домой приедем.
Ребёнок не хотел смотреть в окно, хотел спать. Постоял одно мгновение, силясь исполнить желание матери, а затем закрыл глаза, опустил голову и поддерживаемый со спины заботливой родительской рукой, стал сползать по спинке сидения вниз. Его встряхнули, разбудили, снова поставили.
— Тебя, брат, как часового на пост. — Сказал наблюдавший за этим, небритый мужчина. — Спать нельзя, курить нельзя.
Ребёнок оживился, заинтересовался небритым дядькой.
Сидевшая рядом с ребёнком женщина, решила помочь молодой маме и развлечь малыша.
— А, ну-ка скажи, маленький, что ты там видишь? Что в окошке?
— Вижу кошку в шапочке.
Мальчик сказал это так чистосердечно, что спрашивавшая его тётя невольно сама повернулась и стала смотреть в окно. Пощупав жадным взором серый унылый пейзаж, она опомнилась и сказала:
— Это только в сказках бывают кошки в шапочках, а в жизни такого не бывает.
Мальчик посмотрел на неё, долгим, недетским взглядом, а потом с назиданием в голосе пояснил:
— Я же понарошку.
— А-а, понарошку бывают. — Созналась тётенька и отвернулась обиженная тем, что была уличена в некомпетентности.
— Одинокие дамы и в жизни наряжают собак и кошек. — Как бы в продолжение прервавшегося разговора, сказал небритый мужчина, но так как его не поддержали, то и он замолчал.
Критик
Журналист Буквоедов был не в духе, не спал всю ночь. Вчера, в телевизионной студии Останкино, один косматый исполнитель своих песен, при всех, обозвал его журналюгой.
«Тварь безголосая.- Думал он, шагая по улице. — Кто дал ему право? Я сотрудник уважаемой газеты, честный и принципиальный человек. Не будь он другом главного редактора, я б ему так ответил».
Буквоедов шёл на спецзадание, путь его лежал в драматический театр. Редактор попросил написать хорошую рецензию на только что вышедший спектакль. Видимо, были у редактора на то свои тайные планы, но Буквоедов угождать ему более не собирался.
Пришёл аккурат перед самым началом и со злорадством отметил, что зал полупустой, а те немногочисленные зрители, которые пришли на премьеру, процентов на девяносто состоят из школьников да курсантов. То есть людей подневольных, по чьей — то указке, как скот кнутом, на спектакль этот пригнанных.
«Ну, что ж, поглядим. — Потирая руки и ощущая в себе ретивый дух бунтарства, размышлял Буквоедов. — Сначала поглядим, а затем пригвоздим. Так раскатаю, что у редактора и его
косматого дружка на голове волосы дыбом встанут. Посмотрим, кто из нас журналюга, а у кого ещё принципы остались, коими не торгую».Спектакль долго не начинался, наконец, актёр в гриме показался из-за кулис и, махая рукой кому-то невидимому, прокричал:
— Гасите! Гасите свет!
Свет в зале погас.
— Ну, вот, тоже мне столичный театр. — Раздражённо прошипел журналист. — Начинают, как в Вышнем Волочке.
Всё ему в этом театре не нравилось, начиная с низких писсуаров в туалете, безропотного зрителя и заканчивая постановкой, которая со скрипом шла на подмостках. Картонные декорации казались отвратительными, игра актёров безобразной, возмущало и то, что освещение сцены менялось по особым просьбам героев спектакля: «Сделайте ночь! Включите луну!.. А теперь у нас день! Включите, пожалуйста, солнце!». Что не являлось режиссёрским изыском, а было следствием халатного отношения к работе со стороны осветителей. Более же всего не давал покоя мужчина, сидевший рядом, от которого разило перегаром.
«И как их, пьяных, в театр пускают? — Мысленно возмущался он. — А, впрочем, кто за ними будет следить. Билетёрша книгами торгует. И какими? „Как уклониться от воинской службы“. „Сто сочинений в помощь поступающим“. Страна дураков! Нет у людей никаких принципов».
Запах перегара потому так нервировал журналиста, что он третий день не пил. Воздерживался, крепился, стараясь не впасть в очередной запой. Что можно было смело прировнять к подвигу, который не каждому пьющему человеку под силу. А, тут, под боком, такой аромат.
На перерыв Буквоедов вышел, желчно пережёвывая баранку, чудом завалявшуюся в кармане пиджака.
— Я этот позор театральной Москвы так пропишу, — ворчал он, — будет вам, господин приятель косматых певцов, хорошая рецензия.
Мотивы редакторской просьбы стали ему сразу же ясны, как только он увидел молоденькую смазливую актрису, игравшую главную роль.
«Переспать с ней хочет, седой кобель, но я ему не сутенёр. Так и напишу: спектакль — дрянь, актриса — бездарь. И пусть попробует возразить».
Прогуливаясь по фойе, он как-то само собой подошёл к стойке буфета.
— Девушка, там у вас коньяк в коробках, или это пустые коробки из-под коньяка? — поинтересовался он.
— Коробки, — покраснев, ответила буфетчица.
— Ну, а выпить есть что-нибудь?
— Джин с тоником в банках, а в разлив — Мартини — бианка.
— Джими и Толик — братья на век, — передразнил журналист, недовольно морща лоб, — это не хорошо. Налейте мне, милая девушка, мартини. Два по двести. И дайте-ка один бутерброд с колбаской.
Выпив «Мартини» и, мысленно обругав этот напиток, он с бутербродом в руке направился в зал. И тут, вдруг, словно что-то щёлкнуло у него над головой и всё преобразилось. Ненавистные курсанты и школьники стали любимыми. «Это же наши защитники, надежда и опора». Картонные декорации показались теперь верхом совершенства, чуть ли не лучшим из того, что он видел в театрах. Актёры, вышедшие после антракта и игравшие на сцене, стали блистать талантом и красотой.
«Воистину вино нас примиряет с действительностью». — Подумал Буквоедов и, крикнув «Браво!», в ответ на очередную реплику героини, предложил мужчине, сидевшему рядом, проследовать с ним в буфет. Мужчина не отказался.