ЧЕЛОВЕК

– Нет. Только французский. Приходится учить с нуля. В школе я тоже английский изучала.

Так, за разговорами, подошли к посольству. Объяснили вышедшему навстречу милиционеру, что нужно. О курсах французского при посольстве он ничего не знал, и знать не хотел. У него была своя работа, никого из посторонних на территорию посольства не пускать. С этой задачей он справлялся, любые другие вопросы, не связанные с пропускным режимом, его раздражали. Мы это поняли и долго его не мучили.

Забегая вперед, скажу, что никакие курсы французского Нинке не понадобились. Вскоре, после описываемых мною событий, в училище пришел новый педагог и все у нее наладилось.

В тот же день, а точнее, вечером того дня, Нина пригласила меня в театр оперы и балета имени Станиславского и Немировича-Данченко. Давали оперу «Кармен» Жоржа Бизе. Вместе с нами в театр пошла Нинкина сестра, которую звали Астра. Но, она, после первого акта, ничего не объясняя, ушла. Нинка смеялась.

– Ты чего? – Спросил я.

– Да, Астра, как и Кармен, тоже на табачной фабрике работает. Только, тут за Кармен офицер приударяет, а у Астры в жизни все наоборот. Она за офицером бегает. Вот и ушла.

Я забыл сказать, что и Нинка, и ее сестра Астра Огонькова были цыганками. Семья у Нинки была большая, пять сестер и два брата. Все очень музыкальные. Я вместе с Нинкой, отмечал в их семье Новый год. Жили они в Нарофоминске. За столом, не подумав, я сказал тост:

– Отцов бывает много, а мать, всегда одна.

У меня, кроме отца, было еще два отчима. Меня вежливо поправили. Как оказалось, в их семье было все наоборот. Отец был один, общий для всех, а матери разные.

За тем новогодним столом цыгане своим пением сотворили чудо. Они не только разогнали мою грусть-печаль, в которую впадал я тогда частенько, они душу мою окрылили, заставили летать. Слушал их песни, и душа парила над всем бренным и суетным. Я влюбился и в Нинку, и в ее семью, и во всех цыган на свете.

После Нового года предложил Нинке выйти за меня замуж. Она отшутилась, не дала прямого ответа. Говорила, что я еще маленький, а ей нужно учиться.

Не доучилась. Весной вышла замуж за цыгана по имени Божко, и уехала жить к мужу на родину, в город Ужгород.

2001 г.

Ночной звонок

В половине второго ночи зазвенел телефон.

– Григорий Германович?
– Спросили в трубке.

– Ну?

– Здравствуйте.

На приветствие я неприязненно промолчал. Сообразил, что сработала сигнализация и придётся ехать в магазин. Третий раз за неделю, и всё среди ночи.

Так и есть, слышу, на том конце провода говорят о сигнализации.

Я слушаю в пол уха их бред, спросонья что-то гундосю, поддакиваю, соглашаюсь приехать и тут, окончательно проснувшись, кричу:

– Как приехать? Да, что вы с ума сошли, на чём я вам в три часа ночи приеду!

Извинились и сказали, что пришлют за мной машину. Я наспех оделся и вышел раньше их возможного приезда, что бы встретить у подъезда. Дело в том, что они три раза переспрашивали какой подъезд, да так видимо и не поняли. Объяснял, что если считать с того угла, с которого они заезжают, он второй, а если считать подъезды по порядку, слева направо, то он третий. Вот и вышел заранее, что бы их опередить.

Вышел, смотрю, стоит милицейская машина у соседнего дома. Хотел туда пойти, но передумал. Адрес у них есть, что я буду бегать, подъедут. Дёрнулся в их сторону и замер. Стою, как стоял. Милиционер, находившийся у той машины, заметил мои волнения, и уже собрался подойти, проверить документы. Но, тут, ко мне такая же подкатила, да и выходят, козыряют, а я, не отвечая на приветствие, молча сажусь в машину. Милиционер сразу успокоился, а то за жулика принял.

Едем в машине, они переговариваются по рации, всё номерами называются:

– Первый, первый, я второй, везём хозяина.

Все, сколько их не приезжало за мной, хозяином называли, видимо жаргон у них такой.

Едем, один у другого попросил закурить, тот ему отвечает:

– Последняя осталась. Последнюю, даже вор не берёт.

– Давай, давай, доставай.
– Не отстаёт проситель.
– Это вор последнюю не берёт, а мент берёт.

Ничего себе, думаю, обращение. Сами себя ментами называют. И закурили они зря. И так дышать в машине нечем, да ещё двое курят рядом, это почище газовой камеры. Чуть не задохнулся.

К магазину подъехали, они и выходить из машины не стали. Те, что раньше привозили, входили первыми в магазин, да с пистолетами в руках, а уж я за ними следом. И в самом деле, а вдруг ограбление? А этим и дела нет. Я вышел из машины один, пошёл перезакрывать, когда выходил из магазина слышал два хлопка.

Смотрю, у магазина стоят четыре милицейские машины, а из них выскочило человек десять сотрудников и чего-то все отворачиваются, шинелями закрывают лица. Я сначала не понял. Вдруг, что-то в носу защипало, насморк сразу схватил, и глаза резать стало.

Они, как оказалось, из газового пистолета стреляли. Ну, думаю, спасибо. Подняли в два часа ночи, обкурили, ослепили, да к тому же ещё и подвергли опасности возможного нападения.

Когда отвозили домой, остановились у перекрёстка на красный свет. Прямо у самого светофора по земле ползал пьяный мужичок.

– Чего ищешь?
– Не без ехидства спросил один из милиционеров.

– Друга потерял.
– С трудом ответил пьяный и своим ответом вызвал смех.

– Ну, ищи, ищи. Может, найдёшь.
– Пожелали они ему и поехали дальше.

1995 г.

Няня

Случилось так, что жена отправлялась в командировку, а я был занят писанием диссертации. Ребёнку нужна была няня. И в этот момент, как нельзя, кстати, приехала тётя Клава, дальняя родственница моей жены.

Узнав о нашей проблеме, она вызвалась присмотреть за Никитой. Жена с лёгким сердцем на это пошла. Её можно понять, она командировку ждала целый год. А я, признаться, тёте Клаве не поверил, и вместо того, что бы заниматься делом, сидел, подслушивал, что там у них в детской происходит.

– Мать, Никитушка, значит уехала?
– Говорила тётя Клава.
– Ну, что ж, молодая, пусть себе гуляет. А муж, он не стенка, можно и отодвинуть.

– Мама любит папу.
– Пробовал заступиться за меня сын.

– Ты ещё мал, не понимаешь. В семье, как говорится, сильно мил не будешь. На стороне оно всегда слаще.

Эти речи меня насторожили. Я вспомнил, как тётя Клава, сразу по приезду, рассказывая жене что-то секретное, на весь дом кричала: «А я ему отвечаю, и слава Богу, что сексуально озабоченная! Это счастье моё, что мне шестьдесят лет, а я всё ещё сексуально озабоченная!». Становилось ясно, отчего тётю Клаву несло в одну сторону.