Chercher l'amour… Тебя ищу

— Не надо.

— Что «не надо»?

— Осторожно, детка, — настораживается, когда сын путается и спотыкается, но все-таки удерживается на подрагивающих ногах.

— Ага, — от матери отмахивается и продолжает слежку за почти игрушечным «динозавром».

— Не можешь подобрать причину для развода?

— Не надо.

— Боишься непростого разговора?

— Прекрати, пожалуйста.

— С этим я могу помочь. Я, черт возьми, этого хочу. Я загадал желание, Смирнова. Что мешает и тебе сделать то же самое? Хорошо подумай, представь и двигайся к его осуществлению.

— Ты чересчур эгоистичен, Святослав, — озабоченно качает головой.

Наверное! С последним выводом мне тяжело не согласиться.

— Я рушу свою жизнь, а ты не видишь в этом состава преступления. Считаешь, что это просто?

— Что? — почти с присвистом выдыхаю.

— Да уж, — бормочет ересь в землю, спрятав взгляд, повесив нос. — Это правда. Я знаю Костю, он не поймет…

— Он ведь любит тебя, Смирнова… — обреченно, с глубоким вздохом сообщаю.

— Да.

— Я не закончил. Послушай, пожалуйста. Если любит, — давлюсь застрявшим в глотке раздирающим внутренности сухим комком, затем сильно сглатываю, таращусь на застывшего и дергающего себя за волосы мальчишку, — то отпустит. Он не станет делить любимую с другим. Это противоречит кодексу.

— Кодексу?

— У таких, как Красов, Юля, есть свой собственный кодекс, по которому они живут. Благородство у него, видимо, в крови.

— Ты не ошибся?

— Нет.

— Нет, не отпустит.

— Почему?

— Тяжело понять, да?

Похоже, есть на то причина, из-за которой все пойдет не так:

«Ты, видимо, беременна, Юла?»…

Глава 27 Загадай желание II

Это глупо, смешно по-детски и слишком озабоченно — без конца одно и то же повторять и монотонно, о ласке умоляя, спрашивать:

«Как ты? Все хорошо? Как дела? Все нравится? Да? Да! Уверена? Я очень рад. Тогда побудь со мной, Юла-а-а! Останься, детка…»,

но я, похоже, растерял годами наработанные способности и забыл, по-видимому, напрочь, безвозвратно, как принято ухаживать за неприступной женщиной, которую за руку крепко возле себя сейчас держу, следя за каждым ее движением, ужимкой, вздохом и переменой настроения.

«Больно, Свят. Пожалуйста, нежнее. Ты ломаешь мне суставы. А-а-ай!» — неспешно двигает губами Юля, выворачивает кисть, шипит и тут же расслабляется.

«Извини» — таращусь на наш сцепленный в единое кулак, перекатываю между своих пальцев женские фаланги, подушечкой большого расчерчиваю собственную карту на тыльной стороне ее ладони. — «Так нормально?».

«Нет» — хрипит и отворачивается от меня.

— Сладкий? — спокойно к сыну обращается. — Пойдем, наверное? Зверек уже устал. Ты не даешь ему расслабиться и спрятаться, постоянно следишь и охраняешь, держишь его на прицеле. Так нельзя. Он хотел бы побыть один. Пойми, пожалуйста. Пусть он немножко отдохнет от такого пристального внимания. Детка, ты меня слышишь?

Сын ладошками упирается в закаленное стекло, лбом прошивает прозрачную поверхность, растаскивая курносый носик на слепящей теплой плоскости, сопит и булькает, но к нам не поворачивается, а только лишь рычит, кряхтит и дергает недовольно задницей.

— Игорь? — громко окликает Юля. — Что за характер? — бухтит себе под нос. — Мужичок в подгузниках, а туда же лезет. Ты не мог бы, Святослав…

— А? — маленькая задница, вдруг сильно вздрогнув, отвечает.

— Ты его смущаешь, — говорит ребенку, а сразу после обращается за помощью ко мне. — Пожалуйста, скажи ему. Этот несчастный динозаврик чувствует себя подопытным животным. Я изучила каждый штришок на его броне. Уверена, что уже знаю, как его зовут. Свят?

«Ты должна быть со мной. Это не обсуждается. Скажи, что всё услышала и поняла. Юла-а-а-а?» — непрекращающимся потоком льется информация и в голове играет всё та же, приевшаяся вирусная музыка, а вот на стоящую со мною рядом я внимания как будто бы не обращаю, не замечаю и не слушаю ее.

— Сладкий? Господи ты, Боже мой.

— А-а-а? — мальчишка нервно отвечает и сучит коленками, по-прежнему располагаясь к нам спиной.

— Я не буду по десять раз одно и то же повторять. Подойди к нам, пожалуйста. Сейчас быстро перекусим в кафетерии и потом вернемся к динозавру. Игорь? Ты меня слышишь? Вот барбос…

— Не уходи, — отвечаю за него, бубня себе под нос. — Это очень мало, Юля. Один день вместе — всего ничего по сравнению с тем, что ты мне задолжала. Хочу больше. Нам нужно многое обсудить. Зачем ты так? Слышишь?

— М? — обращает ко мне лицо, обезображенное мукою. — Что ты сказал? Помоги мне с сыном, Свят. Время ведь обедать, а мы торчим здесь и нервируем своим присутствием краснокнижную зверушку.

— Будь со мной, — твержу, уставившись перед собой. — Я не выдержу, если ты уйдешь. Ты моя, Юля. Запомни, пожалуйста. Я устал сражаться, черт бы тебя подрал. Я сдаюсь… Сдаюсь! Чего тебе еще? Бери меня в плен.

— Свят?

— Хочешь драки? Так я не стану с тобой драться. К тому же нет оружия и сучьей мотивации. Бери таким, как есть, сказал!

— Свят? — нырнув, она заглядывает мне в лицо. — Что с тобой?

— М? — неоднократно быстро смаргиваю, от наваждения избавляюсь и от грез мгновенно пробуждаюсь.

— Плохо себя чувствуешь? — прохладной узенькой ладонью прикасается к моей щеке, бережно оглаживает скулу, ногтями оцарапывая укрытую густой щетиной кожу. — Что-то болит? Голова? Или…

— Нет, — громко выдыхаю. — Хочу, — цепляю взглядом, — кое-что спросить, Юла. Сейчас!

Ведь если не узнаю, то подозрением, вкупе с недоверием сожру себя, да и ее. Обоих оголодавшим любопытством растерзаю.

— Сейчас? — выставляет выпученные на меня глаза.

— Да, — киваю, сглатываю и на глубоком вдохе застываю. — Могу рассчитывать на откровенность? Не обманешь? Скажешь правду?

Приму любую. Какая бы она ни была, все лучше, чем долбаная неизвестность и надуманная ерунда.

— Да.

Если единственная причина, по которой она не может, не хочет или попросту боится уйти от мужа, ее беременный статус, то я вообще не вижу в этом никаких проблем. Ее ребенок, пусть и от другого мужчины, станет для меня родным. В конце концов, Красов принял Игоря, как своего и не чужого. Я ничем таким от мудака, как оказалось, в сущности, не отличаюсь. Это я, по-моему, совсем недавно понял.

— Ты беременна? Ждешь малыша? От мужа, от расфуфыренного мудака?

— … — она оскаливается и сильно раздувает ноздри. — Замолчи! — шипит, разбрызгивая ядовитую слюну. — Выбрал время. Игорь! — зовет мальчишку.