Через пески

Роб начал терять сознание, борясь с желанием сделать глубокий вдох – хотя от этого рот и горло лишь заполнились бы текучим песком, – но движение вдруг прекратилось, и он вновь ощутил кожей дуновение ветра. Он лежал на песке, все еще теплом от лучей заходящего солнца. Открыв глаза, Роб увидел три пары ботинок – так близко, что он мог протянуть руку и коснуться их, если бы не преграда в виде вертикальных стоек из песка.

Он схватился за них, пытаясь подняться на ноги, но, обессиленный, рухнул на собственную задницу. Один из троих присел, и Роб понял, что находится в клетке из пескамня: тот был сверху, снизу, везде, и со всех сторон – лишь одна сторона клетки состояла из пескаменных прутьев. Отчего-то это сооружение восхитило его больше, чем собственная судьба.

– Я заберу ботинки, – сказал кто-то.

Света луны и дайверских фонарей было вполне достаточно, чтобы разглядеть говорившего: ровесник Палмера, молодой, но со следами многодневного пребывания на солнце и множества нырков на лице. Наклонившись, Роб выплюнул песок изо рта. Мужчина нахмурился и ухмыльнулся; Роб понял, что его попытка очистить рот была воспринята как отказ подчиняться. Что ж, прекрасно. Пусть будет так. Все равно ему ничего не приходило в голову, к тому же ребра слишком болели, чтобы он мог говорить.

– Ты все равно их лишишься, вместе с ногами или без, – сказал мужчина. – Выбирай.

– Спокойно, ты только взгляни на него. Это всего лишь мальчишка.

Рядом с ним присел еще один человек, и Роб смог соотнести лицо с голосом. Тоже дайвер, в поднятой на лоб маске, еще моложе первого. Робу не слишком понравилось, что его защищает тот, для кого он был «всего лишь мальчишкой».

– Эй, тебя как звать? – спросил второй.

– Где я? – еле слышно прохрипел Роб.

– Примерно в километре к северу от той помойки, что вы называете городом. Он ведь видал времена получше?

Километр. На одном глотке воздуха. Просто невозможно. Как быстро они двигались? Роб наклонился, прижавшись лбом к прутьям и пытаясь разглядеть третьего, стоявшего рядом. Но крыша сделанной из пескамня клетки преграждала обзор, и в лунном свете были видны лишь нечеткие очертания человеческой фигуры.

– Как тебя звать, малыш? – снова спросил второй.

– Меня зовут Роб, – ответил он, поняв, что его собираются не убить, а только ограбить. – А вас как?

Он тянул время, пытаясь разрыхлить песок клетки, сломать ее, но ничего не происходило. Взглянув на свои ботинки, он увидел красный огонек на подошве – батареи сели. Он использовал весь заряд во время предыдущей попытки освободиться.

Парень помоложе повернулся к остальным:

– Видали? Соображает. Я Дайван, это Рук, а это Шана. – Он ткнул большим пальцем в сторону дайвера, продолжавшего стоять. В свете его налобного фонаря Роб увидел, что это девушка с завязанными в узел волосами, совсем как у Вик. Охваченный грустью и тоской, он опустил голову на руки и разрыдался.

– Ну ты постарался, придурок, – сказал тот, кого звали Рук.

– Черт побери, я всего лишь назвал наши имена. Эй, малыш, просто отдай нам ботинки, и можешь возвращаться на свою помойку. У нас нет времени.

– Что вы сделали с Грэхемом? – всхлипнул Роб, утирая нос и почти ничего не видя сквозь слезы.

Дайверы переглянулись.

– С кем? – спросил Рук.

– С Грэхемом, – повторил Роб. – В дайверской лавке.

– Слушай, малыш, мы понятия не имеем, о чем ты. Просто отдай нам ботинки, которые ты украл.

– Да пошло оно все, – бросила девушка. Клетка рассыпалась, превратившись в ничто. Схватив Роба за ногу, девушка уселась на него сверху, сражаясь со шнурками его ботинок.

– Они мои! – заорал Роб, отбиваясь, но его теперь держали несколько рук. – Перестаньте! – крикнул он, пытаясь сопротивляться. Безуспешно – он был слишком слаб. Вспомнилось, как его точно так же держали двое братьев и Вик: они всегда одерживали верх, всегда получали то, чего хотели, смеялись над его попытками дать отпор.

– Да не дергайся ты, воришка!

– Я не вор! – крикнул Роб. – Это ботинки моего отца!

– ХВАТИТ!

Голос, прозвучавший подобно взрыву бомбы, отдался у него в костях. Дайверы перестали мучить Роба. Появилась еще одна фигура, окруженная светом: облаченный в мантию старик со светящимся жезлом в руке. Казалось, он возник прямо из дюн и теперь медленно шел в их сторону. У его ног, там, где мантия расходилась, Роб увидел мотки светящихся проводов вокруг белого дайверского костюма. Ко лбу старика крепилось дайверское оголовье с плясавшими на нем огоньками, которое соединялось с длинным жезлом проводами, будто охваченными пламенем. Чудовищный наряд для дайвинга – никаких обтекаемых форм. Когда старик подошел ближе, Роб увидел глубокие морщины на его лице, темную, как уголь, кожу и при этом – белые, как облака, волосы.

– Знаешь, как мы поступали в старину с сыновьями воров? – спросил старик.

Трое дайверов продолжали держать Роба, пытавшегося сморгнуть падавший на его лицо песок.

– Не забирайте их, – сказал Роб. – Пожалуйста. Они мои. Они принадлежали моему отцу…

– Нет, это были ботинки моего отца, – ответил старик. – А раньше – его отца. И они принадлежат мне.

Роб увидел, как жезл скользнул в песок. Земля под ним внезапно зашевелилась и стала мягче. Роб погрузился по пояс, в ужасе решив, что его собрались похоронить живьем, но потом почувствовал, как его ног касаются чьи-то руки, развязывавшие шнурки ботинок. Но это были не руки – все дайверы стояли рядом, не сводя с него взгляда. Это был песок, действовавший так же искусно, как если бы внизу были люди. Ботинки соскользнули с его ног, всплыли и легли на дюну.

Старый дайвер почти благоговейно поднял ботинки и улыбнулся. Узор из морщин на его лице сразу же изменился.

– Привет, – сказал он, обращаясь к ботинкам, а затем снова посмотрел на Роба. – В старые времена мы убивали воров. А их сыновей воспитывали как своих, чтобы они никогда не уподобились отцам. Но сейчас не старые времена, так что можешь и дальше гноить свою душу в его обществе.

Услышав, что его отца назвали вором, Роб снова расплакался.

– Мой отец ушел. Это все, что у меня осталось от него. Пожалуйста.

Он попытался представить себе, как будет заниматься ремонтом без ботинок, без их идеально чистой гармонии. А потом понял: Коннер убьет его за то, что он их потерял.

– У мальчишки истерика, – сказал один из дайверов.

– Говорит, мы что-то сделали с каким-то Грэхемом, – сказал другой.

– Гра’хим? – переспросил старый дайвер. Сквозь слезы Роб увидел, что улыбка на его лице исчезла. – Старьевщик? Он что, не умер?

Роб утер слезы.

– Умер? Вы пытались его убить?

– Похоже, парень чокнутый, – заметил Рук. – Сам не понимает, о чем толкует.

– С ним был кто-то еще, когда мы его сцапали. Но этого второго мы не стали трогать. Может, он случайно угодил в наш след, но мы его точно не похоронили.

Старик уставился в пространство.

– Не важно. Человек, из-за которого он переживает, давным-давно мертв. Идем, пора убираться из этого мерзкого места.

Он махнул рукой. Все четверо погрузились в песок, забрав с собой фонари и оставив зарытого по пояс Роба, которому предстояло откапываться самому, а затем отправиться в долгий путь домой, по холоду, босиком.