Через пески

– Да. Потому что мои ботинки…

– Мои ботинки, – поправил Коннер.

– …Работают настолько чисто, что даже я, вероятно, не обнаружил бы их, хотя точно знаю, что искать.

– Оставьте его в покое со своими расспросами, – сказала Роза. – Ему надо отдохнуть. А вы, мальчики, идите вниз. Роб, вымойся, а потом поспи.

– Я хочу с Коннером, – возразил Роб. – Нужно найти Грэхема.

– Завтра. Если я буду в настроении и разрешу. А пока отдыхай. Вероятно, ты все еще в шоке, и завтра у тебя все будет болеть. В ванну. Немедленно.

Вновь почувствовав себя униженным, Роб переглянулся с Лилией. Та лишь улыбнулась и сжала его руку.

– Рада, что с тобой все в порядке, – сказала она. – Я знаю, каково это – оказаться снаружи одному, в темноте. Ничего веселого.

– Эй, мам, завтра я все так же могу взять с собой Лилию? – спросил Палмер. – Ты ведь не накажешь нас за всю эту чушь?

Роб увидел, как мать поколебалась, но затем кивнула.

– Да вы что, издеваетесь? – воскликнул Роб. – Лилия поедет с Палмером, а я должен оставаться тут?

Он не мог поверить, что его жизнь стала настолько унылой.

14 Воспоминание о полете

Палмер

Казалось невероятным, что такая тяжелая и неуклюжая штуковина, как сарфер, способна двигаться, повинуясь одному лишь дуновению ветра. Лилия смотрела, как Палмер поднимает главный парус. Хлопнула, наполнившись воздухом, парусина, натянулись канаты, заскрипела и застонала высокая алюминиевая мачта, и на мгновение почудилось, будто двухкорпусное судно сейчас опрокинется, вместо того чтобы прийти в движение, – так крепко держал его песок, таким сильным было трение.

Но дайверские костюмы, подключенные к разъемам у основания мачты, разрыхлили дюны вокруг корпуса, и сарфер шевельнулся раз, другой, а затем совершил невозможное и устремился вперед под могучим напором западного ветра. Он мчался по впадине между дюнами с такой скоростью, что желудок Палмера подкатывал к горлу. В утреннем воздухе чувствовалась прохлада, обещавшая смениться жарой от восходящего солнца.

– Йе-е-е! – завопила Лилия, вцепившись обеими руками в канаты.

Палмер ослабил главный парус, сбрасывая ветер и замедляя ход, и вдруг заметил на лице Лилии улыбку от уха до уха.

– Быстрее? – спросил он.

Лилия кивнула.

– Ладно, тогда убери тот парус. Там лебедка с тросом. Поверни рукоятку по часовой стрелке.

Лилия сняла одну руку с каната и схватилась за рукоятку лебедки.

– Обеими руками, – сказал Палмер, корректируя курс. – Тут требуется сила.

Он поднял завязанный на шее платок, закрывая рот. В воздухе было полно подхваченного ветром песчаного выброса [7] .

Лилия попыталась толкнуть рукоятку, но та не сдвинулась с места. Палмер уже собирался объяснить, как повернуть рукоятку с помощью трещотки в другую сторону, чтобы улучшить рычаг, но девочка опередила его, упершись ногой в крышу каюты и навалившись всем своим весом. Лебедка с треском повернулась, и трос, удерживавший гик, заскрипел от натуги.

7

Выброс – песок, вздымаемый сарфером. (Примеч. автора.)

– Отлично, – кивнул Палмер.

Лилия, улыбнувшись, повернулась к нему.

– Мы едем, – сказала она.

– Да. Хочешь порулить?

– Конечно.

Палмер дал ей подержать румпель вместе с ним, показывая, как поворачивать его в ту сторону, куда тебе не надо, и корабль повернет в нужную. Он показал, как работает компас, как удерживать стрелку на румбе двести сорок, как избегать дюн, а затем убрал руку, чтобы Лилия попробовала сама.

Понадобилось вмешаться только один раз, а дальше она разобралась, что к чему. Палмер снова сел на канаты, глядя на девочку. Она даже не подняла платок и, казалось, не обращала внимания на бивший в лицо песок – лишь глупо улыбалась, переводя взгляд с компаса на дюну с сосредоточенностью человека, не желающего, чтобы по его вине случилось нечто ужасное.

– Это твой? – спросила она, имея в виду сарфер.

– Теперь да, – гордо ответил Палмер. – Вполне крепкий, но кое-что нужно подработать. Первым делом поменять эти паруса. – Он показал наверх.

– Они что, износились? – спросила Лилия и тоже посмотрела наверх, похоже слегка нервничая из-за того, что пришлось отвести взгляд от дюн впереди них. – Угу, вижу заплатки. Похоже на мои старые бриджи.

Палмер рассмеялся. Он терпеть не мог акцент Лилии, как и все, связанное с ней, но некоторые ее словечки звучали забавно.

– Да, они износились, но дело в цвете. Разбойничий красный, цвет Легиона Лоу-Пэба. Этот сарфер раньше принадлежал другу моей сестры. Бандиту. Знаешь, кто такие бандиты?

– Роза рассказывала про них, – кивнула Лилия. – Больше всего говорила о том, что от них стоит держаться подальше. Вроде боссов, только со шрамами и татуировками и куда неприятнее.

– Ха! Угу, пожалуй, соглашусь. В общем, они узнают друг друга по парусам, под которыми ходят. Первое, что я сделаю, когда заработаю немного денег, – поменяю этот парус на черный.

– А что означает черный?

– Он означает наемника. Капера. Что я никому не желаю зла.

– Зачем тогда этот нож? – спросила Лилия, показывая на старый ржавый кинжал в ножнах, лежавший возле лебедки.

Палмер снова рассмеялся:

– Он вовсе не для того, чтобы резать людей. А для того, чтобы перерезать трос, если корабль вдруг станет опрокидываться. На экстренный случай. Нет, проблема с цветом паруса в том, – он показал вверх, – что в тебя могут начать стрелять. – (С лица девочки пропала улыбка.) – Не беспокойся, не здесь. В Лоу-Пэбе. А теперь, вероятно, и возле Данвара. Тут у людей и без того хватает забот. Черт побери, увидев парус, они могут подумать, что это я собираюсь в них стрелять.

– Где ты возьмешь деньги на новый парус? – спросила Лилия.

Палмер взглянул на девочку, только теперь поняв, как мало она знает. В чем-то она походила на новорожденную в теле десятилетней.

– Похоже, тебе еще многое предстоит узнать о жизни.

– Нет, я, кажется, понимаю. – Она пожала плечами. – Люди делают работу, и им дают за нее деньги, чтобы они могли обменять свою работу на чью-нибудь другую. Это как бы игра на доверии. Мама кормит и поит меня бесплатно, но когда посылает меня на рынок или поручает мне что-нибудь, то дает мне деньги. Мне просто любопытно, где ты собираешься взять их.

Палмер не сразу переварил услышанное.

– Ты напоминаешь моего младшего брата, – сказал он.

– Кого, Роба? – Лилия оторвала взгляд от компаса и посмотрела на Палмера. – Отец ведь так и не увидел его?

– Нет. Мама была беременна Робом, когда отец ушел. Роб ничего не знает про своего папу, кроме того, что рассказываем мы.

Лилия кивнула:

– Тогда понятно, почему он задает мне кучу вопросов.

– Угу. Со временем это надоедает.

– Только не мне. Я рада поговорить про папу. Мне его не хватает. Очень.