Через пески

Лилия кивнула. Он отчетливо видел на экране маски ее лицо и закрытые глаза, но она не щурилась – просто расслабилась, будто спала. Взяв редуктор, она совершила ошибку, открыв рот, прежде чем загубник коснулся ее губ, и теперь закашлялась, выплевывая песок и тряся головой. Редуктор выпал из ее руки.

«Ничего, ничего, – сказал Палмер. – Нужно поднять тебя на поверхность…»

«Догоняй!» – неожиданно громко завопила Лилия и, прежде чем Палмер успел возразить, устремилась вверх, превратившись из зелено-голубого пятна в далекий пурпурный отблеск.

Он снова глотнул воздуха через редуктор. Что, черт побери, все это значило?

– Как так вышло, что ты никогда не пользовалась маской? – спросил Палмер. Они с Лилией сидели в тени, передавая друг другу фляжку с водой.

– Папа рассказывал о них, но у него отобрали маску, когда его поймали. Оголовье ему оставили, хотя оно выглядело лишь как тканевая лента для волос. Не помню, прятал ли он его тогда в ботинки, но потом мы многое научились прятать. Он сумел сделать костюм и приспособить к нему оголовье, а для остального у нас не было материалов. Его это беспокоило, но он решил, что я смогу научиться нырять в одну сторону на счет «двадцать», потом поворачивать назад на счет «десять» и подниматься наверх на счет «двадцать». В крайнем случае мы попробовали бы выбраться в город за едой и другими вещами. На окраине жила семья, которой, по-моему, можно было доверять, но папа настойчиво повторял, что мы пойдем туда, только если не останется выбора. Но в общем-то, все это не имело никакого значения. Он просто учил меня по ночам главному – как погружаться и возвращаться назад. И вдруг я начала видеть.

– Без маски? – спросил Палмер, протягивая ей фляжку. Они спрятались от полуденного солнца под палубой, соединявшей два корпуса сарфера. – Как такое возможно?

– Папа говорил, что слышал об этом раньше, и это не очень его удивило, скорее обрадовало. Он сказал, что тогда все будет намного легче. – Лилия помолчала, играя с крышечкой фляжки и глядя вдаль. – Я всегда думала, что приведу помощь и мы его спасем. У меня было много друзей, они работали со мной на раскопах и помогали меня растить после того, как умерла мама. Я думала, что именно я сумею их всех оттуда вытащить. А теперь никого больше нет.

– Прости, – сказал Палмер.

Лилия смахнула слезу, глотнула воды и прополоскала рот, – вероятно, на ее зубах еще осталась песчаная крошка.

– В общем, – продолжила она, – я много тренировалась и видела все лучше. Я объяснила папе, что именно я при этом чувствую. Он учил меня использовать воображение и говорить песку, что нужно делать, посылать вибрации, заставлять его двигаться волнами. Если закрыть глаза, казалось, будто эти же волны возвращаются ко мне, рассказывают, что они чувствуют, от чего отразились и что там нашли. Сперва было просто ощущение преграды, изгороди, вкопанной так глубоко, что под нее нельзя поднырнуть, больших камней в земле, слишком твердых, чтобы их разбить, и слишком тяжелых, чтобы сдвинуть. Но чем больше я слушала, тем лучше видела. Пока ты не начал говорить у меня в голове. Из-за этого все стало размываться.

– Ты вконец озадачила меня, – покачал головой Палмер. Взяв у нее фляжку, он сделал большой глоток. – Мне кажется, все, что я знал о дайвинге, неверно. Сперва я пытался выяснить, как Вик проделывала свои трюки, а теперь вот это. Не понимаю. – Лилия уставилась на него; после признания в собственном невежестве Палмеру захотелось обелить себя. – Знаешь, это ведь я нашел Данвар, – сказал он.

– Знаю, – улыбнулась Лилия.

– На глубине в пятьсот с лишним метров. Я провел там несколько дней, в пескоскребе. А потом вернулся, чтобы всем рассказать.

Он не стал говорить, что ему пришлось убить голыми руками другого дайвера.

– Хотелось бы когда-нибудь на него взглянуть, – сказала Лилия. – Я всю жизнь смотрела на большой город, в котором так и не смогла побывать.

Ее слова застигли Палмера врасплох. Он понял, что Лилия похожа на многих, кто возлагает надежды на Данвар.

– Угу, само собой. Ну как, отдохнула? Хочешь вернуться в город?

– Мы больше не будем нырять? – спросила Лилия с грустью, как в тот раз, когда они перестали мчаться по песку. Казалось, она была готова подолгу заниматься тем, что доставляло ей удовольствие. Как Роб. И Вик. А вот самому Палмеру и Коннеру нравилось перескакивать с одного на другое.

– Могу показать тебе кое-что, если есть желание. Хочешь, научу пользоваться маской и нырять с баллоном? – спросил он.

Лилия пожала плечами:

– Давай. А можем нырнуть и выяснить, что делают под всем этим песком те большие птицы.

15 Игра в прятки

Коннер

Была середина утра, когда Коннер пришел проведать Роба в «Медовую нору». Там все еще было многолюдно, как обычно во время завтрака. Стучали вилки, шипели заполняемые баллоны, но разговоров почти не слышалось – вчера все основательно вымотались. Перепрыгивая через две ступеньки, Коннер взбежал наверх и, несколько раз постучав в дверь спальни, толкнул ее.

Комната была пуста, смятое постельное белье лежало в ногах кровати. Коннер заглянул в открытую дверь ванной. Никого. Выйдя на площадку, он помахал Майре:

– Не видела Роба?

Та покачала головой:

– Думала, он с тобой.

– Ах ты, маленький гаденыш, – прошептал себе под нос Коннер, спускаясь на первый этаж. – Мама уже встала?

– Я ее не видела, – ответила Майра, – так что вряд ли. Она вчера довольно поздно легла, все время тут суетилась. Передать ей что-нибудь?

– Угу, – кивнул Коннер. – Скажи ей, что Роб со мной. Пойду искать его. Похоже, я точно знаю, куда он отправился.

Коннер зашагал к старому дайверскому рынку. От утренней прохлады уже не осталось и следа. Этим утром ему полагалось работать на спрингстонском насосе, а не гоняться за братишкой. Коннер нашел Роба там, где ожидал, – в захламленной мастерской на задах лавки Грэхема. Брат взгромоздился на табурет, поджав под себя колени и опершись локтями на стол; он склонился над загадочным хитросплетением проводов и электроники, держа инструмент, от которого поднимались завитки дыма. Коннер почувствовал едкий запах. Несчастный мальчишка пытался с головой погрузиться в свое любимое занятие – так же, как после ухода Вик. Своего рода бегство от окружающего мира – и в этом бегстве не было ничего хорошего.

– Хочешь помереть и доставить мне лишних хлопот? – спросил Коннер. – Я же велел оставаться в «Норе», пока я за тобой не приду. Скажи спасибо, что я не стал говорить маме.

– Вряд ли ты сомневался, что я буду здесь, – ответил Роб, не отрывая взгляда от своей работы. – И я не хочу помереть. Никто не желает моей смерти.

– Ты имеешь в виду, кроме меня? Что это за запах?

– Сплав металла и пластика. Из первой попытки ничего не вышло.

– Попытки чего?

– Тебе не понять.

– Угу. Ладно, собирай вещи. Можешь сегодня помочь мне с насосом. Заночуешь у нас.

– Зачем? – спросил Роб. – Ты ведешь себя странно лишь из-за того, что случилось вчера. Что изменилось бы, если бы я провел в той комнате дня два или три?

– Ты ведешь себя так, будто никто тебя не похищал…

– Им был нужен не я. А папины ботинки. – Роб сел и отодвинул стеклянный круг от лица. – И я хочу получить их назад.

– Ну да, желаю удачи. Банда, которая их забрала, давно уже в Лоу-Пэбе. И ты всегда можешь сделать себе новые. Этих ты больше не увидишь.