Через тернии к свету

— Но ведь это ты его подначивал. Все свидетели. И даже не остановил.

— Я вовсе не подначивал. Так случайно вышло. И как-то не думалось, что он далеко уйдет. Мне в тот момент не до того было…

— Ну и где же вы были все-то время, что якобы кололи дрова? — поинтересовался майор.

— В сарае. Я там заперся. — замялся Дэн и неожиданно обернулся, испытывающе глядя на Вику, — Что тут уже скрывать: Вику я ждал. Поговорить хотели, без свидетелей. А заперся, чтоб случайно не застукали, и не сделали неправильных выводов.

— И что, пришла? — спросил Кольцев.

— Пришла, — грустно улыбнулся Дэн, — Потом ушла. А затем Ленка прискакала — с коньяком и лимонами. Мы и выпили. Только я лимоны не ел. Злой был.

— Почему?

— Почему-почему… На себя злился. На Вику. Стыдно перед Андрюхой было.

— Стыдно ему было! — воскликнул Толик, — Стыдно? Ты от стыда его в лес погнал?

— Нет, Анатолий Петрович. Вы не так поняли. Я просто поговорить хотел. Мы не…

— Да что «не», — вдруг закричала Вика, — Ты мне проходу не давал. А тут вдруг в голову стукнуло — давай, поговорим. Андрея пригрузим чем-нибудь, а сами — поговорим.

— Ты, между прочим, сама предложила, — воскликнул Дэн.

— Так, спокойно, граждане, — громко потребовал майор Кольцов, — Давайте по-порядку.

— Что по-порядку, — срывающимся голосом закричал Дэн, — Вы на меня убийство хотите повесить? А я Андрюху не убивал. Он ведь мой друг. Друг, понимаете? То, что я с Викой хотел поговорить — это не в счет. Я ведь не спал с ней. Не спал. А она многим давала. Просто Андрюха этого не видел. Не видел, какая она шалава. Дрянь. Вы что, думаете, я ради нее убить готов?

— Выходит, готов, — философски заметил Миха, и глаза его при этом блеснули каким-то странным блеском, — А заодно и Ленку мою…

Майор Кольцов задумчиво рассматривал комнату, не обходя вниманием ни один предмет. Огромный кирпичный камин с кованой решеткой, изображавшей грозных львов, вплетенных в виноградные лозы. Диван, на котором прикорнула предположительно пострадавшая Лена. Лежавшая как-то сама собой притихла, и только веки ее слегка подрагивали, а губы нервно сжаты.

— Что ж вы, хозяин, крыс в доме развели? — вдруг спросил Владимир Кольцов, не отводя глаз от Ленки.

— Какие на хрен крысы? — равнодушно бросил Дэн, растерянно глядя в пространство перед собой.

— Вон, под диваном, — невесело усмехнулся Кольцев и, заметив, как «спящая» испуганно приоткрыла глаза, а затем быстро зажмурилась. Бабы…

— Так что же делать, Владимир Сергеевич? — спросил второй милиционер с погонами лейтенанта.

— А что? — пожал плечами майор, — Перво-наперво, отпусти людей. Праздник все-таки. А мы с Анатолием Петровичем пойдем в лес — сына его искать. Только шапку наденьте.

— А как же?

— Что «как же». Кто тут видит преступление? Я лично ничего, кроме глупых умозаключений да кучи, извините, мыльной грязи, не вижу. И мотива нет, и у каждого, сдается мне, алиби. Так что… Лечите собственные души, господа.

Лейтенант закатил глаза и громко выпустил губами воздух. Но, поймав уничтожающий взгляд шефа, засуетился, уводя понятых.

— Ты, Михаил, проводи Анатолия Петровича к машине.

— Но постойте, — запричитал Толик, вырывая локоть из ладони Михаила, — Девушка по телефону сказала мне, что в лесу за Андреем шел какой-то мужчина. Он и бросил его там замерзать.

— Что за девушка? — нахмурил брови майор Кольцов, поочередно гладя то на Ленку, то на Вику. Обе заметно побледнели, а лежавшая на диване даже открыла глаза, позабыв о том, что должна притворяться.

— Не знаю, — пролепетала Вика, — Я не звонила. Мне такое в голову не могло прийти. И Ленка вряд ли. С чего бы это вдруг?

— А как вам она представилась? — спросил Кольцов Толика. Тот вздохнул и взъерошил волосы на затылке.

— Сказала, что медиум.

Миха и Вика дружно захохотали. Губы Ленки искривились в улыбке. Даже майор Кольцов не сумел сдержать смешок.

— Ну, цирк, — прицокнул он языком и распахнул дверь, пропуская вперед Миху и Толика.

Напоследок Владимир Кольцов бросил быстрый оценивающий взгляд на хозяина дачи и его гостей. Дэн стоял, словно в воду опущенный, понуро опустив плечи.

На лицах обеих подруг было написано облегчение.

5

Очень осторожно. Шаг за шагом. Один малюсенький, другой — чуть побольше. Потому что хрупкой девушке нелегко быть опорой для высокого — под два метра — здорового мужика. Весу в его теле, должно быть, не меньше ста килограмм. А если с курткой, да еще практически без сознания, то даже просто поддерживать его стоя было самым настоящим подвигом.

Шаг. Еще шаг. Вот уже и дорога видна.

— Ты потерпи, миленький, — шептала Олеся, — Потерпи, хороший. Сейчас дойдем. Там люди, там помогут.

Андрей беспомощно приподнял поникшую на грудь голову и ласково улыбнулся.

Как больно…

Он не чувствовал ничего — ни рук, ни ног. Только ноющую тупую боль.

И радость — глупую, неуместную, странную.

Каким же дураком он тогда был, что оттолкнул от себя Олесю. А она ведь не побоялась бежать за ним в лес. Даже и не думала — а стоит ли он того, или не стоит. Просто побежала и все.

Теперь ведет его, словно дите малое. И слова ласковые шепчет. Любит, наверное…

Что же это, как не любовь?

В груди защекотало приятное чувство. И лишь единственное омрачало это сладостное состояние. Как сказать Вике, что он от нее уходит? Уходит навсегда и безвозвратно. С радостью уходит. Потому что эта любовь, которая четыре года бессмысленно гнила в его сердце, взорвалась с новой силой, сметая теперь уже ненужные чувства…

Шаг. Еще шаг. И вот шоссе. Яркие долгожданные огоньки проезжающих мимо машин. Олеся отчаянно замахала рукой, с горечью и слезами провожая каждую, не пожелавшую остановиться.

Наконец, темно-зеленый «Джип» шумно затормозил рядом с парочкой, ослепительно мигая разноцветными лампочками. Стекло опустилась и оттуда показалась ухмыляющаяся заплывшая жиром и усыпанная прыщами физиономия.

— Вы чего тут шляетесь? — мужичок, несмотря на отталкивающую внешность, казался весьма добродушным.

— Вот, человек упал в сугроб. Сильно замерз. В больницу нужно срочно. Только денег с собой немного. Если хотите — возьмите цепочку. Золотая.

Олеся сорвала с шеи шарф и отстегнула цепочку с кулончиком.