Черная кровь. Пробуждение силы

Он невольно скосил взгляд на своих ребят и тяжело вздохнул. Его копье было далеко не лучшим даже среди пеших воинов, а в первых рядах всегда стояла конница. Всадники шли в атаку раньше всех, разбивали сплоченные ряды зеленокожих, превращая их в сборище опасных, но всё-таки одиночек, и всегда получали в награду больше. Первые в атаке, первые же при разделе добытых трофеев. И без того хорошо экипированные и вооруженные, они захватывали всё самое ценное. Богатые богатели, а пешие… Пешим доставалась только ржа, тлен и грязь. Да мечтать накопить деньжат и тоже стать верховым отрядом.

В Хосдуре конь стоит больших денег, а боевой конь – просто немыслимых богатств. Да и кто будет учить его лучников стрелять из седла, а копейщиков – держаться верхом.

Адам вспомнил свои уроки верхового боя в рыцарской школе и едва ли не пропустил главную мысль в речи капитана.

– Я решил, что первыми на этот раз пойдут пешие копья. Рыцари, вам тоже придется спешиться и вспомнить, каково это – брать врага на клинок. Вы спуститесь в плавильни последними. Вперед, мои верные воины, и да пребудет с нами Файрвен.

Глава 1. Предместье Крокхарда. Четырнадцать дней спустя

Заостренное ушко молодой рыжеволосой эльфийки украшало сразу три массивные орочьи серьги, инкрустированные кровавой яшмой. Под такой тяжестью мочка ее единственного уха вытянулась вниз, и это окончательно обезобразило добрую, но слишком уж мрачную целительницу.

Адам понимал, что за годы войны и рабства девушка с даром целителя наверняка видела раны куда как страшнее той, что уродливым шрамом затянулась на его груди, но почему-то хотелось быть для нее особенным, чтоб хотя бы она запомнила его.

– Что скажешь, красотка? – прохрипел он и зашелся приступом булькающего кашля. В груди разлился огонь, захотелось выть раненым волком, как это делали орки на поле брани. Пришлось терпеть боль, стиснув зубы.

– Жить будешь, – нехотя обронила эльфийка, поправив тугую повязку на груди очередного солдата ненавистной ей армии. На его груди.

Столько крови, столько смертей и увечий должны были встретиться на пути этой одаренной, чтоб блеск ее чуть раскосых золотистых лисьих глаз навсегда померк, плечи опустились, а спина, когда-то и в самом деле красивой девушки, согнулась под тяжестью и безнадегой существования. Но Адам во что бы то ни стало хотел запомниться ей.

– Хреново, – постарался пошутить он, получилось это и впрямь хреново, поэтому лицо девушки осталось безучастным.

Видимо решив, что говорить больше не о чем, эльфийка собралась уйти, однако он придержал в тот день ее сухую морщинистую руку.

Зрелище сломленной представительницы вечно веселых и заносчивых эльфов так засело в памяти, что и сейчас сознание решило вернуться именно с того разговора в общей палате захудалой лечебницы Крокхарда.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он в тот день, протягивая целительнице мешочек с десятком золотых и рецептом летаргии. Редкий яд, по слухам, начал набирать популярность в последнее время, рецепт удалось достать с большим трудом, и то только на рынке в столице Хосдура. До последних событий Адам и не думал, что решится его применить, чтобы покончить с жизнью.

Попытавшись вынырнуть из воспоминаний, не открывая глаз, он сделал глубокий вдох, и стало только хуже. Боль в груди вспыхнула с новой силой, сознание опять затуманилось, возвращая в прошлое.

Темная полированная яшма в сережках эльфийки – скверный скольдер для сохранения магической энергии, но более драгоценных камней для рабыни с даром исцеления на землях орков не найти. Хотя… теперь это уже даже не их земли. Десять лет шла страшная война. Десять лет люди при поддержке эльфийских лекарей и гномьих мастеров пытались покорить дикие племена орков. И ещё десять минуло с решающей битвы у Кровавого Когтя, где централизованная оборона орды рухнула, власть над исконно-орочьими землями Хосдура медленно, но бесповоротно перешла в руки людей.

С общей картины мира мысли Адама Ромпали де Лонтура вновь перескочили в тот день, когда его и ещё две сотни солдат отправили усмирять очередное восстание рабов. Те орки, что занимались выплавкой стали в пригородных плавильнях Крокхарда, сбросили охрану городских гвардейцев и подняли бунт, как это обычно и происходило.

На этот раз всё началось, когда на переплавку поступили подводы со старым трофейным оружием. Адам понятия не имел, какой придурок привез орочьи скимитары в плавильню, где работало больше сотни зеленокожих рабов.

Поговаривали, что в одной из телег на куче ржавого железа оркам попался бронзовый тотем их прежнего правителя – Алояра. Это и стало последней, ну или первой каплей.

На усмирение взбунтовавшихся послали две сотни солдат из ближайшего военного лагеря. Копье под командованием Адама вошло в плавильни в числе первых. Бой получился страшным.

Вначале погиб Хилт, мальчишка оказался не готов стоять на самом острие атаки. Он приехал в Хосдур искать легкой жизни и богатства, а нашел лишь бесславную смерть. Один из одичавших орков проломил парню череп стальным молотом. Потом на перерождение отправились Ирен и многие другие. В этой кровавой мясорубке Адам даже толком и не разобрал, как всё произошло. Из первой сотни осталось едва ли больше десятка воинов, да и сам Адам едва ли не отбыл в темные покои Аморэн, покровительницы всех грешников.

Тупой орочий скимитар, ржавый и годный лишь в переплавку, рассек потрепанный кожаный нагрудник, а после мышцы под ним. С противным скрежетом он прошелся по ребрам. Адам успел всадить свой меч под подбородок орка, нанесшего ему смертельную рану, после чего отключился.

Очнулся уже в небольшом сарае на городской площади, наспех переделанном то ли в лечебницу, то ли в храм семи богов. Уже там по-своему красивая, но ужасно печальная рабыня лечила раненых мало кому понятной эльфийской магией.

Со свободными рыжими эльфами внебрачный сын барона Ромпали де Лонтур общался ещё в детстве в имении отца, поэтому ясно различил удивленный отблеск в глазах целительницы, когда после чудесного выздоровления на сносном эльфийском языке попросил ее о небольшом одолжении.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он в тот раз, придержав ее за руку, надеясь, что кроме целительницы никто не поймет его слов.

«Из армии Мордреда так просто не уходят», – Адам с грустью вспомнил фразу Съерга, которая вертелась в голове последние месяцы службы, и понял, что пора бы уже выбираться из этой братской могилы.