Черная кровь

Вечером Ромар, не слушая слабых протестов, приказал Унике ложиться спать, а сам остался караулить костер. Лагерь был разбит на краю небольшой поляны, так что подкрасться незаметно можно было только с одной стороны.

Оттуда и явился хищник.

Неразличимая тень скользнула в кустах, заставив Ромара вскочить и пинком ноги подбросить в огонь заготовленный хворост. К тому времени зверь убедился, что отпора здесь он не встретит, и не торопясь вышел на озаренную лунным светом поляну.

Он был немногим крупнее леопарда, но густая шерсть и обманчивый свет превращали его в настоящую громаду. Сплюснутая голова и зубы длиной в две пяди изобличали дурной характер, не желающий считаться с препятствиями.

Зверь мягко выгнулся, красуясь перед беззащитными жертвами, припал к земле и издал хриплое рычание, полное неторопливой уверенности.

– Не стреляй! – отчаянно прошептал Ромар вскочившей Унике. – Если его ранить, он тогда ни перед чем не остановится. Отгоняй его огнем, огня он должен бояться!

Затолканные в костер ветви уже взялись высоким пламенем и только это сдерживало хищника. Он скользил по поляне, то почти исчезая в высокой траве, то внезапно являясь на свету. Злобные с вертикальным прищуром глаза отражали пламя, вспыхивая попеременно зеленым и алым огнем.

Уника послушно опустила лук, выхватила из костра толстую головню и кинула ее в сторону зверя. От упавшей деревяшки брызнули искры, но хищник лишь в первое мгновение шарахнулся в сторону, но своего кружения так и не остановил.

– Так мы раскидаем весь костер! – в голосе Уники звучало отчаяние. – А он наверняка только этого и ждет!

– Он ждет мяса! – зло отрезал Ромар, – и не уйдет пока не получит его. Стой здесь и не отходи от огня! Я попробую его увести.

Ромар шагнул вперед.

– Нет! – крикнула Уника. – Подожди! Я знаю, что делать!

Из мешка со всякими припасами она выдернула связку стрел, тех, что падали когда-то на крыши лесных времянок. Не было времени раскладывать стрелы, Уника просто бросила их все разом так, что оголовки из смолы и шерсти оказались в огне.

Первая стрела с громким воющим звуком прочертила воздух и вонзилась в землю шагах в десяти от зверя, раскидав огонь во все стороны. За первой стрелой последовала вторая, третья… Они падали среди травы, в кусты, ударялись о деревья. Ночь расцветилась жаркими огнями. Зверь пятился, продолжая взрыкивать и хлестать себя по ребрам длинным хвостом. И наконец, когда одна из стрел упала особенно близко, не выдержал и мгновенно повернувшись растворился в обманном свете луной ночи.

– Кто это был? – спросила Уника, стараясь погасить оставшиеся невыпущенными стрелы.

– Не знаю. Я никогда не видел такого зверя и даже не слыхал о нем.

Возможно он забрел сюда случайно после того как Кюлькас согнал его с привычных мест, а может быть это просто очень редкий зверь вроде рузарха.

Лес большой, а людям в нем жить несподручно, поэтому тут может встретиться кто угодно. Ложись спать. Если он вернется, я разбужу тебя.

О каком сне могла идти речь! Остаток ночи Уника не смыкая глаз протряслась у огня, нахваливая себя, что не поленилась с вечера набрать достаточно дров.

Едва начало сереть утро, Уника и Ромар поспешили покинуть поляну засыпанную остатками чадящих стрел.

– Когда пойдем через сосняк, – сказал Ромар, – надо будет наскрести побольше смолы. Хорошая вещь эти стрелы, ежели ими умело пользоваться.

Однако, ничего сделать они не успели.

Казалось бы, дорога вокруг ничуть не изменилась: те же деревья, та же трава, иссохшая от многодневной засухи, те же кусты, сквозь которые невозможно пробиться. И однако, что-то стало не так. Ромар первым заметил неладное. Он поднял голову, тревожно принюхался и приказал ускорить шаг.

– Что? – спросила Уника, немедленно хватаясь за лук.

– Оставь, оружие тут не поможет, – угрюмо бросил Ромар. – Боюсь, как бы наши стрелы лес не подожгли. Ежели действительно такая беда, то надо из-под ветра уходить и поскорее.

Пару раз Унике приходилось видеть степной пожар, когда горели ковыли, и она знала, как быстро может идти пал, подгоняемый ветром. Но что такое пожар в лесу, она представить не могла. Через несколько минут и она почуяла бестревожный смолистый дым, напоминающий об отдыхе о ночлеге.

– Быстрее! – одышливо подгонял Ромар.

– Куда мы? – выкрикнула Уника. – Я не знаю, куда идти!

– Держи вправо от ветра! Туда кабаны метнулись, они знают.

Вскоре дым заволок все. Теперь он не казался уютным, а резал глаза, рвал горло, заставляя кашлять, судорожно хватаясь за грудь. Дым тянулся по земле, струйками сочился из моховых кочек. Он был со всех сторон, и казалось, что больше всего его впереди. Но нигде глаз не встречал ни единой искры огня.

– Откуда дым?.. – жалобно крикнула Уника. – Я ничего не понимаю.

– Низовой пал… – прохрипел в ответ Ромар. – Пошел бы огонь верхом, мы бы уже ушли или сгорели. А этот будет коптить весь день, если наверх не перекинется.

И немедленно, как подслушав неосторожное слово, из-под прелой листвы и хвойной подстилки показался огонь. Старая ель в десятке шагов от бегущих вспыхнула разом как загорается соломенное чучело Хадда, что жгут по весне, отгоняя прочь зиму. Огонь загудел на проснувшемся ветру, жгучими искрами завихрился хоровод сгорающей в воздухе хвои. Сорванные ветви огненными птицами полетели окрест. Прямо на пути бегущих дружным пламенем вспыхнули кусты. Теперь огонь, прежде невидимый, был повсюду.

– Правее! – сипло кричал Ромар.

– Куда? Там тоже горит!

– Беги!

Лес на их пути спадал в низину, деревья измельчали, сухие елочки стояли сплошняком, и прямо на глазах эта стена занялась веселым желтым пламенем. Ромар, не останавливаясь, ринулся через огонь. Уника, пристанывая от ужаса, бежала за ним. На секунду в голову пришла глупая мысль, что она хотя бы может прикрыть лицо рукавом от огня и хлещущих веток, а каково приходится старику?

Они бежали почти наугад, животные, указывавшие вначале дорогу, уже исчезли, не было даже белок, одни только лесные мыши в панике неслись кто куда, безнадежно пытаясь спастись от наползающего отовсюду огня.

Ромар и следом за ним Уника проломились через погибающий ельник, потом сквозь заросли чахлых, больных березок и наконец, под ногами зачавкало: впереди начиналось болото. Пожар проник и сюда: огонь перебегал по верхушкам высохшей травы, кострами вскидывался на купах голубики, но прежней силы в нем не было. Позади осталась последняя курящаяся кочка, потом и воздух очистился: беглецы вышли из-под ветра. Здесь все представлялось мирным и было невозможно поверить, что в какой-то сотне шагов огненная стихия пережевывает лес.