Черная река
Шрифт:
– Силы и славы, Нингорс, - прошептала она. – Великий воин Алгана…
– Будет тебе, - хеск осторожно высвободил руку и ткнулся носом Кессе в макушку. – Постарайся выжить, детёныш. Не знаю, как вам это удаётся, но – постарайся.
Он выпрямился и развернул крылья во всю ширь, едва не смахнув Кессу с тростниковой кочки.
– Да будет ветер попутным! – крикнула она ему вслед. Он летел быстро и не оглянулся ни разу – только мелькнул рыжей молнией среди тёмно-красных Сосен и сгинул в пасмурном небе. Кесса сжала в ладони обломок острого зуба, привязанный к оправе Зеркала, и села на поваленный
– Ваак, - прозвучало над её головой вместе с еле слышными шагами. Кто-то легко ступал по намокшему тростнику – Речница и не услышала ничего, пока он не подал голос. Вздрогнув, она развернулась к источнику шума. Речник Фрисс в потрёпанной красно-рыжей броне стоял рядом, и пластины на ней горели неярким тёплым огнём.
– Река очистится за зиму, а Волна сгинет в бездне, - прошептал он, прижимая Кессу к себе, и она уткнулась ему в грудь, вдыхая горький запах чужеземных трав, дорожной пыли и едкого дыма. – Долгим же оказался твой путь, Кесса, Чёрная Речница…
– Ваак, - запоздало прошептала та. – Вот и я, Речник Фрисс. Я вернулась. И ты здесь, и ты жив…
– Да уж, вернулась, - проворчал Фриссгейн, заворачивая её в свой красный плащ. – Идём на корабль. Посажу тебя у печи. Ты, верно, промёрзла до костей на ветру.
Хиндикса лежала на брюхе в тростниках, и её шар рвался в небеса, натягивая снасти до звона. Подбирая на ходу причальный трос, Речник Фрисс подсадил Кессу на палубу и сам забрался туда же. Хиндикса, покачиваясь, поплыла над Рекой, печь загудела, разливая вокруг алое сияние.
– Хаэ-эй! – Фрисс помахал кому-то из Речников, пролетающему мимо на маленькой хиндиксе. – Садись к печи, Кесса. Чудная у тебя броня, прямо как в старой книге. Дать ещё покрывал? Ты что-то дрожишь.
– Ничего, мне не холодно, - покачала головой Речница, устраиваясь у печи. «И корабль Фрисса тоже цел,» - она украдкой погладила фальшборт. «А уж ему, должно быть, довелось повоевать!»
– Фейр рядом, вы немного не долетели, - сказал Речник, поворачивая хиндиксу боком к ветру. – Давно я там не был, всё дела…
– Ты сражался с Волной? Что тут было, Речник Фрисс? Тебя не ранили? – усидеть у печи не было никакой возможности, и Кесса встала рядом с Фриссгейном, кутаясь в его плащ.
– Было? – он задумчиво посмотрел на неё. – Не знаю даже, с чего начать. Лучше расскажи ты. Где ты нашла дружелюбного Алгана, и как вы увернулись от Волны?
…До широких ветвей Дуба, казалось, уже можно достать рукой – хиндикса, сопротивляясь ледяному ветру, подплывала к обрыву. Ни лодок, ни плотов не было на воде, никто не жёг на берегу костры, и весёлых хмельных песен было не слышно, только шуршала красная трава да выли где-то вдалеке невидимые Войксы, перекликаясь с вихрями над Рекой.
– Старое Оружие! – Кесса незаметно ущипнула себя – в услышанное верилось с трудом. – У нас, прямо здесь, на Реке?! И ты сам принёс его сюда? Держал в руках?! Это же… вот это легендарный поиск! Вот бы кому стать Чёрным Речником…
– Гедимину, что ли? – хмыкнул Фрисс. – Он достоин, да. Но едва ли будет рад.
Речник был невесел – и чем дольше смотрел на берег, тем сильнее хмурился. Кесса взглянула вслед за ним и увидела
четыре пещеры под траурными лентами.– Эмма и Ингейн, - пробормотал Фрисс. – И Онг Эса-Юг – тем летом, и… Хаэ-эй! Лови трос!
Насыпная стена из земли и обломков известняка опоясывала пещеры, и на ней с длинным копьём стоял воин в сплетённой из коры броне. Он не шевелился, только цепкий холодный взгляд скользил по Реке. Он поднял голову на крик, и Кесса радостно вскрикнула.
– Авит! Хаэ-эй, Авит Айвин!
Юнец дёрнулся, едва не выронив копьё.
– Кесса?! Речник Фрисс и Кесса?! – он схватился за берестяной рожок. Заполошный рёв пронёсся над водой.
– Трос! – напомнил Речник, подёргав причальный канат – тот так и болтался в воздухе, ни к чему не привязанный. Авит, виновато мигнув, схватился за него и накрепко привязал к ближайшей экхе.
– Теперь держись, - едва заметно усмехнулся Фрисс, бросив горсть песка в печь. – Сейчас будет шумно.
Тяжёлые зимние завесы заколыхались, пропуская жителей. Кто в плетёной броне, кто в меховом плаще, с копьями и дубинками они высыпали на берег и замерли, глядя на приземлившийся корабль.
– Ваак, - негромко сказал Фрисс. – Пока что – «ваак».
Из застывшей толпы выбрался грузный старик с каменным молотом в руках. Его лицо, безволосое и багровое, покраснело ещё сильнее. Кесса ошарашенно мигнула и сделала шаг вперёд.
– Дедушка?!
Сьютар, досадливо поморщившись, провёл ладонью по обожжённому подбородку. От его бороды не осталось и следа, сгинули даже брови и ресницы, и красивый венец из совиных перьев сменился неказистым, но прочным шлемом.
– Вернулись воины, убившие Волну… - просипел он, глубоко вдохнул, хотел ещё что-то сказать, но только хмыкнул. Речник Фрисс крепко стиснул его руку и отступил на шаг, пропуская вперёд Кессу. Она крепко обняла Сьютара, прижимаясь щекой к жёсткому плетёному доспеху.
– Живая… Хоть одна счастливая весть! – прошептал старший из Скенесов. К плечам и спине Кессы прикасались чьи-то руки, кто-то осторожно потрогал шлем и постучал пальцем по щиту. На берегу шипел, спуская воздух из шара, корабль Фрисса, и Амора Скенесова, потеряв терпение, уже зазывала всех жителей в пещеру.
– Кесса! – её дёрнули за рукав. Рядом стояла Сима Нелфи. Траурная раскраска лежала на её запястьях. Кесса невольно посмотрела на свои руки – тёмные от алого хесского солнца и не отмеченные ни единой каплей краски.
– Настоящая Чёрная Речница, - выдохнула Сима ей в ухо. – По тебе хотели носить траур! Расскажи, что там, внизу? Ты нашла Чёрных Речников?
– Их больше нет, - ответила Кесса. – Только я. Плохая из меня Речница, если я бросила вас драться с Волной! Кого убили?
– Эсту, - прошептала Сима. – Она сторожила берег. Крылатые демоны… Старшие сами собрали кости, нам даже не дали взглянуть. Она теперь в Чертогах Кетта… тоже Речница, воин Великой Реки…
В очажную залу, как и прежде, помещались все. У очага постелили шкуры, и Кесса села рядом с Речником Фриссом, а с другой стороны к ней протиснулся Йор, и они молча обнялись. Перед ними поставили плошку с большими ломтями солёного Листовика, обильно залитыми цакунвой, и Речница жадно вцепилась в свой кусок.