Черная река

Варево в чанах оставалось горячим, но в плошках быстро остывало, превращаясь в дрожащий комок серо-бурого месива. Там были грибы, и листья странных красных растений, и комки разваренного зерна, и много жира, - только мяса и рыбы там не было. Горячим был и смоляной вар, тёмный, слегка подёрнутый желтоватой плёнкой. Понюхав его, Кесса вспомнила лето – и запах смолы, долетающий над водой с Левого Берега. Шмыгнув носом, она кое-как проглотила остатки варева и прислонилась к тёплому Нингорсу – сверху тянуло холодом, и прямые улицы Ремтиксы продувались насквозь.

– Тут хотят затолкать зурхана в шкуру от харайги, - криво ухмыльнулся тот, глядя на переулки, озарённые алыми и белыми огнями. – Сколько пришельцев уже тут живёт?

– Хорошо, что здесь дают им приют, - нахмурилась Кесса. – Плохо, что город маловат.

Стена каждого дома была отмечена веткой Тунги, намалёванной на скорую руку, и внутри было тепло – тяжёлые дверные завесы преграждали путь осеннему ветру – но все полы были застелены одеялами и циновками, и с каждой на чужаков кто-нибудь сонно смотрел.

– Мы впустили бы вас, путники, - развёл руками очередной житель. – Если бы было, куда. Здесь только и осталось места, чтобы пройти, и могучий Алгана тут не поместится…

Между домов, заняв собой весь переулок, мерцала тусклым светом выгородка из жердей и циновок – наскоро выстроенное «здание», навес, закрытый со всех сторон. Внутри источала ровное тепло жаровня с осколками кей-руды, по мостовой рассыпали сено и расстелили циновки, и даже там осталось немного места для новых пришельцев. Нингорс лёг у стены, не опасаясь холода, накопленного сухой глиной, Кесса закуталась в его крылья. Халькон, свернувшийся огромным бронированным клубком рядом с ними, приподнял голову и тяжело вздохнул.

– Мы найдём дорогу наверх, Нингорс, - прошептала Речница. – Тут столько ходов и лазов! Они не могли замуровать всё наглухо. Ты умеешь летать – если в своде есть какая-нибудь расщелина, она выведет нас наружу…

– Там, у вас, зимой с неба падает лёд? – спросил хеск, приоткрыв глаза. – И вода твердеет?

– Там в пещерах не гаснут очаги, и так тепло, что впору раздеться догола, - ответила Кесса. – И никого не оставляют замерзать.

– Я был у вас, детёныш. Я отведу тебя к родне, но сам не останусь там, - проворчал Нингорс. – Тут хорошее место для спячки, но я знаю лучше. И когда небо очистится, я туда вернусь.

Их разбудил грохот многолапой повозки и запах смоляного вара, ворвавшийся прямо в выгородку. У откинутой дверной завесы черпальщики собирали пустые плошки, наполняли горячей жижей и возвращали проснувшимся жителям. Халькон зашевелился, разворачиваясь головой к проходу, и все хески завозились, отходя с дороги. Ему привезли отдельный чан.

– Хссс? – в выгородку, растерянно шипя, заглянул красный Алдер. За его плечом маячил Тафаири в плетёной броне, а над ним, помахивая плавниками, повисла Вайкири.

«Как хорошо! Тут тепло и не слишком тесно,» - Шемми, влетев первой, огляделась и подплыла к Кессе. «Гьяси хотел позвать вас к себе, но без него там заселили даже крышу.»

– Мы поставили там такую вот выгородку, - пояснил чёрный хеск, присаживаясь на циновку рядом с Нингорсом. – Каждый взрыв у Реки прочищает голову лишней тысяче одержимцев. Мы собираем их всех. Будь тут побольше городов, было бы просторнее.

– А я несскоро доберуссь до дома, - сказал Ралгат. – Как вам тут живётсся? Ессли чего-то не хватает, я помогу.

– Да, кое-чего не хватает, - кивнула Речница. – Но не знаю, кого следует об этом просить. Я хочу выбраться к Великой Реке. Неужели нет никаких выходов… помимо Энергина? В земле столько нор…

– К Великой Реке? – озадаченно покачал головой Гьяси. – В самом деле? Вот куда бы я не стал выбираться…

– Шинн думает, что есть щели в сводах, - сказал, понизив голос и оглядевшись по сторонам, Нингорс. – И это похоже на правду. Я сам видел глубокие расщелины, когда поднимался высоко.

Шемми облетела вокруг собравшихся и остановилась рядом с Гьяси. Её бока взволнованно вздувались, но слов Кесса не слышала. Гьяси, жестом попросив всех умолкнуть, некоторое время сидел в тишине, а затем встал и поманил Шемми за собой.

– Мы вернёмссся к полудню, - Ралгат выглядел озадаченным. – Я не понимаю, шшшто творитссся.

Нингорс опустил голову на плечо Кессы и тяжело вздохнул.

– Не люблю ждать. Застегни ремни на моей спине, мы взлетим к сводам и сами на них посмотрим.

Они вышли из выгородки, и Нингорс одним прыжком перемахнул на крышу и остановился там, разминая озябшие крылья. На перепонках пророс пух, костяной каркас крыла оделся плотным мехом, - зима подходила всё ближе, и хеск чувствовал её дыхание. «Нингорс ляжет спать, когда пойдёт снег,» - подумала Кесса и поёжилась. «И до весны не проснётся. Что я буду делать тут одна?»

– Хаэй! – арбалетчик-Тафри на соседней, более высокой крыше повернулся к ним. – Что вы тут делаете? Куда собрались?

– Мы пролетим над городом, - ответила Кесса, забираясь в седло. – Посмотрим на него сверху.

– Слезайте! – сердито крикнул он, и Речница увидела, как воины на других постах поспешно повернулись к ней. – Нечего тут выглядывать!

Нингорс резко развернулся и вздыбил мех на загривке. Крыша под его ногами ярко вспыхнула, и стая Клоа, до того дремавшая, прилепившись к дверной завесе, взвилась над домами и плотным шаром окружила источник света.

– Слезайте, живо! – крикнул стражник. – Знорка, поставь ноги на крышу! А ты сложи крылья!

– Нингорс, не надо, - прошептала Кесса. – Их тут много, и они… Не надо делать их врагами!

– Эрррх, - хеск сложил крылья за спиной и спрыгнул с крыши, едва не сбив с ног прохожего-Тафри. Тот шарахнулся к стене и скрылся в переулке.

– Они что-то знают, - угрюмо оскалился Нингорс. – Мне не нравится тут, детёныш!

– У них много опасных хесков под присмотром, - понурилась Кесса. – Поэтому они насторожены. Лучше было бы выйти за ворота и взлететь оттуда.

– Я не хочу получить стрелу в брюхо, - Нингорс тронул свежий шрам на груди, прикрытый шерстью, но всё ещё заметный. – Но они что-то знают. Есть какая-то дыра там, над городом…

Он взглянул на затянутое белесой дымкой небо и фыркнул.

– Ворота для летунов, - прошептала Кесса, поднимая Зеркало Призраков на ладони. – Может, так будет видно…

В пластине древнего стекла отразились облака, слишком редкие, чтобы прикрыть огромные сталактиты на потолке пещеры. Дымка начала тускнеть, рассеиваться, а скалистое «небо» приблизилось. Оно всё было покрыто буграми и бороздами, а на дне «оврагов» темнели глубокие трещины.