Черная жемчужина императора

–  А на что это моя покойная женушка намекала в ту роковую ночь?
– спросил он.

–  Ну, хватит!
– взорвалась Лена.
– С меня довольно.

–  Тише… светские дамы не вопят на все кафе, - пристыдил ее Павел Андреевич.
– Не хочешь, не говори. Обсудим более насущный вопрос. Мой сын Олег… теперь, как тебе известно, остался без матери. Он будет жить с нами.

–  С нами?!
– Лена выпучила глаза.
– С каких это пор мы проживаем под одной крышей?

–  Придется, солнышко. Ты же так стремилась перебраться в мою просторную квартиру. Не вижу восторга в твоих глазах!

–  Олег тебя терпеть не может, и со мной он, вероятно, не жаждет подружиться.

–  Он мой сын! Если я оставлю его на произвол судьбы, это вызовет ненужные кривотолки. Видишь, смерть Стеллы для меня скорее минус, нежели плюс. А для тебя?

Он пронизал ее таким холодным, колючим взглядом, что Лене стало не по себе.

–  Ты меня подозреваешь?
– истерически выкрикнула она.

–  На нас смотрят, - прошипел он сквозь зубы.
– Изволь держаться в рамках приличия. Почему ты убежала тогда из ресторана? Ревность взыграла? Или еще кое-что?

–  Пошел ты…

Лена вскочила, задела столик и пролила кофе на белоснежную крахмальную скатерть. Она выбежала на улицу, не чуя под собой ног. Сейчас ей было наплевать на разрыв с Треусовым, на провал планов и разрушенную личную жизнь. Сейчас она была готова убежать на край света, ничего не видеть, не слышать, забыть.

Если бы можно было начать все заново… с безоблачного, чистого детства… с бабушкиных сказок и завтраков в саду, под цветущими вишнями, когда белые лепестки их падают в вазочку с вареньем, и жужжат, жужжат вокруг мохнатые пчелы… Если бы можно было отследить, уловить тот роковой миг, когда корабль судьбы делает поворот в другую сторону от счастья…

***

По дороге из Ивановки в Москву сыщик ехал не торопясь, - любовался ржавыми, еще не полностью освободившимися от снега полями, голым, застывший в ожидании обновления лесом, всей этой неповторимой, застенчивой красой русской природы в преддверии весеннего расцвета, - и думал, думал…

Он перебрал в уме причастных к расследованию мужчин, у которых мог бы отсутствовать мизинец левой руки, - и пришел к неутешительному выводу. Ростовцев и Треусов сразу выбыли из этого списка в силу молодости и наличия на обеих руках всех пальцев; отец Засекина тоже оказался при целых мизинцах, как и профессор кардиологии Эрман. Впрочем, образ жизни перечисленных господ, их биография и семейное положение говорили против того, что кто-то из них мог быть ближайшим помощником и доверенным лицом Шершина. Оставался Селезнев - самый подходящий претендент на роль Клеща. О состоянии его мизинцев может сообщить только Лика… если они не ведут одну игру. Последнее исключить нельзя.

«А зачем мне нужен Клещ?
– спрашивал себя Всеслав.
– У него нет оснований для мести, потому как он сам и есть злодей и предатель».

Скорее всего, Савин не ошибается: на смертном одре люди иногда становятся провидцами. Да, Валерий Клещев мог воспылать страстью к Катеньке Ермолаевой… мог во имя своей любви пойти на измену и грабеж, как ни дико это звучит. Такие случаи не редкость, когда из-за женщины мужчины предают и даже убивают друг друга, совершают растраты не только казенных, но и криминальных денег. Чего не сделаешь из-за милых глаз, добиваясь благосклонности своей избранницы? Вот еще одно противоречие, горячий, больной жизненный узел, который увязывает любовь и преступление.

Допустим, Селезнев и Клещ - одно и то же лицо. Опытному бандиту ничего не стоило убить егеря и воспользоваться его документами. В тайге избавиться от трупа - пустячное дело. Естественно, «пропавший» егерь вместе с женщиной и ребенком поселился в глуши, вдалеке от всех, дабы обеспечить свою безопасность. Переменив место жительства, он выжидал долгие годы, пока забудется происшествие с настоящим Селезневым. Катерина могла не знать истинных обстоятельств, а перемену фамилии и необходимость скрываться Клещев объяснил просто: на них охотятся, чтобы выследить и отправить за решетку. Она верила, привыкала к новому образу жизни, к таежной обособленности, к единственному мужчине-защитнику и кормильцу, на которого могла уповать. Как, на каком этапе этих вынужденных взаимоотношений зародилось в ней ответное чувство? Или она свыклась, смирилась с неизбежным? Подчинилась судьбе? Сдалась?

Теперь хоть понятно, откуда у Селезнева средства: это собственные накопления от преступной деятельности и прихваченная часть «имперской» казны. Но только в том случае, если Лика подтвердит отсутствие мизинца на левой руке Аркадия Николаевича. А если опровергнет?

Он вспомнил слова умирающего: «У Шершина в Москве было лежбище…» Интересно, где, у кого? Уж не у Красновской ли? Клещ мог это знать, потому и явился к Стефании Кондратьевне, заручился ее поддержкой, поселил в купленной на всякий случай квартире. Чего он боялся? Мести Шершина? Но ведь Черный Дракон погиб. Выходит, мнимый Селезнев сомневался в его смерти? Или он опасался мести бывших дружков?

«Стоп, стоп, - остановил себя сыщик.
– Так я окажусь в тупике. Допустим, Клещ-Селезнев поплатился за измену, и поделом ему. Допустим, Красновская отправилась в мир иной за пособничество изменнику. А Стелла? Она-то какое отношение имеет к этой истории? Можно расценить ее смерть как совпадение, - просто события случайно объединились во времени. Если бы не отстриженная у потерпевшей прядь волос! Она прямо указывает на Дракона. Но почему, зачем ему убивать бывшую жену Треусова? Чтобы отвести от себя подозрения? Нелепо… ибо Дракон и без того призрак. Его как бы не существует! А Борис Засекин? Почему предупреждением для него послужила рукавная стрела?

Не складывается. Не хватает главного, все объясняющего данного, которое соединит множество разных фрагментов воедино. А оно непременно есть… и буквально «валяется под ногами», «висит перед носом».

Смирнов съехал на обочину, усыпанную прелой прошлогодней листвой, - захотелось покурить, подумать в тишине и покое. Стояло ясное безветрие. В низине текла полная талых вод речка, на другом берегу горела на солнце золотая маковка сельского храма. В этом великом умиротворении кощунственной показалась посетившая сыщика мысль: «Уж не дочь ли мстит за отца, за ужасную гибель бабушки и безвременную смерть матери? Лика! Это она… плоть от плоти Дракона, его карающая тень, его причудливое отражение в зеркале бытия. Инь, восполняющее ян».

–  Что за дурацкая у меня работа?
– прошептал Смирнов, не отрывая взгляда от блестящей полосы на реке.
– Куда я вмешиваюсь? Великое Единство само о себе позаботится!

Он вдруг ощутил себя маленьким, ничтожным винтиком в недоступной пониманию машине, осуществляющей вечное течение Тай Цзы… каплей в этом необозримом океане. Мысли его сделали мистический круг и вернулись к неразрешенной проблеме.

«Если недостающее звено - Лика, тогда кое-что становится на свои места, - подумал сыщик.
– Но зачем ей понадобились мои услуги? Чтобы я помог? Чем?»

Он прикинул подобный расклад и засомневался, - опять более-менее обоснована расправа с Селезневым и Красновской, но в последнем случае у Лики алиби. Она была в «Триаде» с Альбиной и Ростовцевым, который провожал ее до двери. И снова выпадает из логического ряда Стелла.

Пора ехать, - приказал себе сыщик, сел в свою «Мазду» и вырулил на дорогу.
– Здесь пахнет грандиозной мистификацией.

Смутная догадка, мелькнувшая во время разговора с Савиным беспокоила его… ускользая и не желая показываться, раскрываться. Казалось, бывший букмекер сказал все, что могло бы расставить точки в этом расследовании… оставалось лишь «отделить зерна от плевел».