Чернила и кость

Я открываю дверь, но Джоэла на пассажирском сиденье нет. Я бросаю пистолет на его сиденье и забираюсь внутрь. Включаю свет и замечаю, что окна слегка запотели. С чего бы им быть такими…

– Какого хрена?
– Я разворачиваю зеркало заднего вида и вижу Монику и Джоэла на заднем сиденье, они прячут руки под футболками, их губы распухли и покраснели.
– Что она здесь делает?

Джоэл награждает Монику сердитым взглядом.

– Она пряталась в задней части фургона.

– Значит, ты решил по-быстрому залезть внутрь, пока я буду размазывать чью-то башку по всему тротуару?
– фыркаю я. Черт возьми. Я смотрю на Монику в зеркало.
– А ты, разве у тебя утром нет занятий?

Она усмехается и пинает спинку моего сиденья.

– Хватит детских шуток, пожалуйста, - огрызается Джоэл.
– Мне от этого чертовски не по себе.

Я смеюсь.

– Тебе и всем остальным.

– Да будет тебе известно, что через двенадцать дней мне исполнится двадцать, - замечает Моника, как будто это имеет какое-то гребаное значение.

– Мило.
– Я выруливаю на дорогу и уезжаю.
– Дай мне знать, когда сможешь угостить меня пивом.

Я лезу в отсек с левой стороны приборной панели и открываю его. Достаю маленький мобильник и нажимаю кнопку повторного набора, вызывая личный сотовый Джокера.

– Лучше бы у тебя были хорошие новости, Стоун, - отвечает он.

– Все готово, - говорю я ему.
– Можем идти за Черепом?

Джокер молчит, и я слышу, как он улыбается в трубку. По какой-то причине страх поселяется у меня в животе.

– Конечно. Делай, как мы планировали. Вы идёте через чёрный вход ровно в девять ноль-ноль, мы - с парадной.

– Ты же не собираешься кинуть меня, так ведь?

– Джай.
– Джокер смеется.
– Мы же братья. Я тебя прикрою.

Он вешает трубку, и я сжимаю телефон в кулаке. Братья…

– Он готов?
– спрашивает Джоэл, наклоняясь вперед и просовывая голову под толстовку.

– Да, - говорю я ему.
– Он готов выезжать.

Джоэл устраивается на заднем сиденье рядом с Моникой. Бросив телефон, я возвращаю зеркало заднего вида в нормальное положение и смотрю прямо перед собой на дорогу. Беспокойство пронзает мой желудок. Этот телефонный звонок меня не устраивает. Что-то определенно было… не так… во всём этом.

Куда мне теперь направляться? Я не знаю. Самое меньшее, что я могу сделать, это дать Джокеру кредит доверия. Он действительно взял меня в свою банду, и я для него только что хладнокровно убил кое-кого. Может быть, после всего, через что я прошёл, я просто параноик. Или, может, Джокер собирается кинуть нас.

ГЛАВА 10

Уйти под воду

Эмили

Утреннее солнце согревает мою кожу. Это первый день весны, и он удивительно прекрасен. Впервые Череп выпустил меня на улицу, и я даже ни к чему не прикована. Конечно, несколько человек, околачивается на заднем плане с автоматами, но в данный момент я возьму то, что смогу получить.

Окружающая среда прекрасна. Воздух свежий и чистый, бассейн сверкает.

Череп сидит напротив меня, более счастливый, чем обычно, насвистывая веселую мелодию и листая газету. Даже в желтой футболке и больших ярких солнечных очках он внушает ужас.

– Сегодня утром ты ужасно весёлый, - замечаю я.

Я до сих пор смущенная тем, что он не получил от меня того, что хотел прошлой ночью.

Череп смотрит на меня, или, по крайней мере, мне так кажется. Я не могу сказать это по его очкам.

– Я ожидаю доставку сегодня утром.

Улыбаясь, Лаура кладет ложку грейпфрута и высасывает сок. От этого у меня сводит живот. Чтобы облегчить это состояние, я протягиваю руку, беру с тарелки маленький кусочек хлебной корочки и ем.

После того, как Череп оставил меня в ванной, я вылезла, вытерлась, оделась и легла спать. Но прежде, подошла к двери спальни и увидела, что она не заперта. Я могла бы сбежать. Я хотела, но не хотелось, чтобы в меня снова стреляли. Кроме того, я так устала, что в конце концов уснула, а утром проснулась с кровоточащим носом и сильной болью в почках.

Я больше не могу принимать этот наркотик. Не думаю, что тело выдержит.

– Джон и Сара, - говорит Череп, шурша краешком бумаги.

Я смотрю на него.

– Хм?

– Джон Фаррелл и Сара Шепард. Имена твоих родителей.

Я хмурюсь. О чём он говорит?

– Габриэлла, девятнадцать лет, Блейк, шестнадцать, и Реми, девять - имена и возраст твоих братьев и сестер.
– Он отрывает взгляд от газеты.
– Кларк - кличка их семилетнего мопса.

Разочарование покалывает в груди, но мне удается сдержать его. Откуда у него такая информация? И почему он думает, будто это важно для меня? Это было когда-то, но теперь… теперь у меня новая семья. В любом случае, если бы мои биологические родители хотели меня видеть, они бы меня нашли. Единственный человек, которого я хочу видеть, единственный человек, которого я хочу обнять, - Джай, и только Джай.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

Он опускает газету.

– Я думал, ты хочешь знать.

– Хотела. Уже нет.

Он наклоняет голову.

– Почему нет?

– Потому что знание ничего не меняет. Они не моя семья. Их никогда не было и никогда не будет.

– Забавно, что ты так говоришь.
– Череп вытаскивает из-за пазухи папку и отбрасывает газету в сторону.
– Я нашел целую кучу писем от твоей матери, которые так и не дошли до…

Я вскакиваю со стула и выхватываю папку из его рук. Рыча, я швыряю папку в бассейн, уничтожая всё, что в ней находится. Я не позволю ему влезть в мою голову. Не позволю забить мне голову ложью.

– Хватит с меня твоих игр, - рявкаю я, и он стискивает зубы. Мышцы двигаются все быстрее и быстрее, пока из его груди не вырывается рычание, и он не бросается на меня. Его большое тело врезается в меня, сбивая с ног. Я едва успеваю прийти в себя, как он хватает меня за шиворот белой майки и тащит к краю бассейна.

– Ты сейчас же их выловишь, - огрызается он, хватая меня за плечи.

Я борюсь с ним, дико извиваясь.

– Нет, чёрта с два!

Мы боремся. Каждый раз, когда Череп крепко обнимает меня, я вырываюсь из его объятий. Мое терпение лопается, и плюю ему в лицо. Он замирает, и я использую эту минуту, чтобы перевести дыхание. Череп тянется за очками и рубашкой. Сняв с лица темные очки, он вытирает лицо рубашкой.

– Сейчас это не очень по-женски, верно?
– говорит он холодным, как лед, голосом.

— Я… - его широкая ладонь касается моего лица, и я откидываю голову в сторону… размахиваю руками и кричу, теряю равновесие и падаю в ледяной бассейн.

Вода такая холодная, что меня почти парализует. Я хватаю ртом воздух и изо всех сил брыкаюсь ногами. Я подплываю к краю бассейна и хватаюсь за него. Когда я с влажным звуком хватаюсь за камень, Череп наступает своими кроссовками на мои пальцы, и я зашиплю, когда он сдавливает их о твёрдый камень.

– Ты не выйдешь из воды, пока не соберешь все до последней бумажки, понятно?

Я смотрю на него снизу вверх, дрожа.

– Я… здесь х-холодно.

Он низко пригибается.

– Тебе следовало все хорошенько обдумать.
– Он убирает ногу с моих пальцев.
– Все листки. Сейчас же.

Несмотря на сильную дрожь в моём теле и на то, как стучат мои зубы, я поворачиваюсь и плыву к центру бассейна. Хватаю промокшую бумажную папку и три маленьких листка, выпавшие из неё. Они распадаются у меня в руке, но я изо всех сил стараюсь держать их вместе. Затем заставляю себя подойти к краю бассейна и протягиваю их Черепу. Он забирает у меня мокрые бумаги и я хватаюсь за бортик.