Черно-белая радуга

– Вовремя мы с тобой остановились, – сказала Анна, кивнув в сторону покачивающихся фигур, – а то бы сейчас такие же красивые разговаривали б за жизнь.

– Не, нам нельзя, мы же спортсмены, – выдохнул Миша пахнущее виски облако.

– Ну, тогда давай зайдем ко мне, я возьму на завтра одежду и кроссовки.

Анна бросила ключ на стол в комнате и развела руки в стороны:

– Вот так я устроилась. Убого, да?

– Вовсе нет, – качнул головой Миша. – Мне даже нравится, что у тебя мало мебели. Никакого места для хлама. Я, например, боюсь даже думать, что буду делать со всем своим добром, если мне надо будет менять квартиру.

– Выбрасывать?

– Ты что! Жалко.

Он подошел к дивану и раздвинул веером стопку листов с рисунками. Анна, испугавшись критики, вышла в коридор и оттуда крикнула: «Миш, ты выпить чего-нибудь хочешь? Или попить?».

– Нет, спасибо. Слушай, это все твое?

Анна опасливо заглянула в комнату: «Да это так, наброски. Просто хочется иногда порисовать…».

– Мне вот эти хатки нравятся.

– А, это я новый планшет изучаю. Конечно, получилось не совсем то, что я хотела, но я уже нашла, как это исправить. Видишь, вот тут солома очень прямая?

– Даже и так классно, – сказал Миша, с прищуром рассматривая рисунок. – Слушай, а ты не пробовала этим на жизнь зарабатывать?

– Нет. Я даже не знаю, можно ли этим вообще заработать.

– Ну, художнику, может, и сложно пробиться, но полно же разных иллюстраторов, графических дизайнеров…

– Да в том-то и дело, что полно, – скривилась Анна. – Попробуй пробейся.

– Раз тебе так не хочется идти в офис, может, стоит попробовать как-нибудь?

Анна, всегда считавшая это увлечение лишь способом доставить себе удовольствие, новым взглядом окинула свои работы, разбросанные по дивану и полу, и присела собрать их.

– Да, я бы хотела иллюстратором… Для книг, журналов картинки рисовать… Комиксы мне тоже нравятся. Я сейчас влюбилась в Гари Ларсона. Знаешь его?

– The Far Side? ^_ – обрадовался Миша. Конечно! У меня даже был когда-то его календарь. Помнишь, про трех коров, которые стоят на задних ногах и болтают, а четвертая стоит на стреме и…

– А! Потом она кричит, что едет машина, и те падают на четыре ноги, чтобы не спалиться! Классный, да. А про динозавров помнишь? С сигаретами?

Миша захохотал: «Настоящая причина, по которой они вымерли?».

– Да, надо бы найти полное издание. Ну, я вроде все взяла. Пойдем?

Анну разбудил испуг, вызванный включившимся на громкой песне телевизором. Она резко приподнялась на руке, пытаясь сфокусировать взгляд, и уставилась на Мишу, который тоже оторвал голову от подушки.

– Сейчас же еще ночь? – хрипло спросила она.

– Нет, шесть утра. Встаем.

– А зачем в такую рань?

– Нам еще надо на работу, помнишь?

Анна опустила ноги на пол и забурчала: «Зачем мы вообще все это придумали, мы же совершенно не толстые… Мы там замерзнем, Мишка».

– Вот чтоб не замерзнуть, мы и будем быстро бежать, – ответил он и подтолкнул Анну в спину. – Move, move, move! ^_

Подавая пример, он бодро спрыгнул с дивана и щелкнул включателем. Комнату залило тусклым светом, и Анна заметила у окна полуприкрытый шторой велосипед.

– О, Мишка, откуда у тебя велик? Я раньше не видела…

Миша – уже в брюках – натянул майку и бросил беглый взгляд на окно: «На улице расскажу. Побежали».

– С такой энергией в армию тебя надо сдать, Мишка. На марш-броски.

Холод показался Анне, одетой в короткую Мишину куртку, обжигающим. Она закрыла рот шарфом, втянула сжатые в кулаки ладони и послушно потрусила за своим компаньоном, которого, по всей видимости, ничуть не обеспокоил ни застывший коркой снег на тротуаре, ни заинтересованный взгляд дворника с лопатой, прекратившего при их виде работу.

Анна не без труда догнала Мишу и произнесла в уже помокревший от дыхания шарф: «Ты обещал рассказать про велосипед».

– Я его, – выдохнул Миша, – купил два дня назад. Хочу избавиться от фобии.

– Ты… хы… боишься велосипедов?

– Машин. А метро меня задолбало. Вот я подумал… Давай сюда повернем, к парку… Что начну с велосипеда… привыкну… хы… а потом научусь водить машину.

– Тебе кто-то посоветовал так… или ты сам придумал?

– Сам.

Анна не ответила, чувствуя, что на дальнейшую беседу ей не хватит дыхания. Раньше ей казалось, что фобии люди придумывают сознательно, как особенность характера, позволяющую выделиться из толпы, и этим, в конце концов, усложняют свою жизнь, но после того как она не смогла однажды заставить себя зайти в серпентарий – не имея даже личного негативного опыта общения со змеями – ее мнение изменилось. Теперь она верила, что при всей иррациональности фобий они действительно способны доставить немало неудобств человеку, не умеющему справиться со своими страхами, и радовалась тому, что при ее образе жизни у нее так мало шансов столкнуться с предметом своего страха. Решительность же Миши вызывала в ней уважение.

Однако степень ее уважения немного снизилась, когда Миша согнулся у фонарного столба и выдавил: «Все… давай обратно… у меня сердце уже в горло сместилось».

– Но обратно нам тоже придется бежать, – припрыгивая на месте, ответила Анна. – Иначе пот превратится в лед.

– А-а-а… Теперь липосакция не кажется мне таким уж идиотизмом.

Домой они возвращались гораздо менее бодрым бегом и в полном молчании. Улицы уже заполнялись рабочим людом, который брел к метро в своей утренней хмурости, торопливо затягиваясь первыми сигаретами дня, не обращая внимания ни на себе подобных, ни на происходящее вокруг, и Анна почувствовала себя счастливой от того, что она не принадлежит к этой массе.

В Мишин офис они вошли в начале девятого.

Анна, едва оглядевшись, устало опустилась на стул, Миша же сразу включил ноутбук, залистал ежедневник.

– Мишка, я теперь есть хочу, – протянула Анна, растекаясь телом по столу.

– Поедим в обеденный перерыв, – с неожиданной строгостью ответил он и подвинул к ней телефонный справочник. – Смотри, что тебе нужно делать…

И он принялся подробно и нудно объяснять работу Анны, обращаясь к ней по полному имени. Она с удивлением наблюдала за его лицом, приобретшим вдруг чиновничью безжизненность, и даже глянула украдкой вверх, ожидая увидеть в углах кабинета камеры. Иного объяснения этой сухости, кроме как постороннее наблюдение за поведением Миши на рабочем месте, она придумать не могла. Наконец, он закончил объяснения и начальственно спросил: «У тебя есть вопросы?».

– Нет, – растерянно ответила Анна, хотя ей и хотелось спросить, почему он так неестественно ведет себя.

Миша внимательно послушал ее первые два звонка, сообщил ей, что она должна улыбаться, потому что собеседник чувствует улыбку и по телефону, и занялся своими бумагами. Почувствовавшая себя школьницей Анна пожалела, что она не курит и не имеет законной причины прятаться на лестничной площадке от сухого взгляда Миши хотя бы на несколько минут. Только вряд ли этот новоиспеченный начальник одобрил бы курение в рабочее время. Она с трудом подавила вздох, занесла полученные данные в подготовленную Мишей таблицу и набрала следующий номер.