Черно-белая радуга

– Мальчики, как я рада вас видеть! Вы давно здесь?

– Нет, только пришли, – ответил Миша. – А ты тут какими судьбами?

– А меня пригласили. Я во-о-он с тем молодым человеком. – Она указала подбородком на разговаривавшего с моделькой лысоватого и полноватого мужчину, которого на трезвую голову сложно было назвать молодым.

Подставив ладонь под Машин локоть, Миша поинтересовался: «Как поживают твои проекты, дорогая?».

– Ой, Мишенька, давай лучше посплетничаем, – тряхнула она завитыми в крупные локоны волосами. – Ты слышал, например, что Ритка развелась со своим и отбила у него квартиру?

– Ритка? Какая, однако, акула! Ну, молодец, что еще можно сказать?

– Да, а Дима уехал лечить свой ВИЧ в Германию с барышней, которая на даче была, помнишь?

Миша кивнул.

– И они собираются заводить ребенка.

– Да ты что? Каким образом?

– Ну, там что-то такое со спермой можно сделать, чтобы убрать из нее вирус. Не знаю, в общем. Ну, а у тебя как дела?

– Тебе нужны какие-нибудь жареные факты, чтобы ты потом их на хвосте остальным понесла? – улыбнулся Миша и извинительно глянул на Андрея. – Ты в Париж еще не решила возвращаться?

– Ты знаешь, Мишка, я не знаю… – Маша посерьезнела, сфокусировала взгляд на Мишином лице. – Кристоф звонит, пишет, а я думаю, вдруг мне там опять скучно станет?

– Станет, придумаешь что-нибудь. Будешь решать проблемы по мере их поступления.

– Да, наверное, – с сомнением в голосе протянула Маша.

Но Миша уже отвлекся. Увидев редактора, пригласившего его на вечеринку, он тронул руку Андрея:

– Слушай, я хочу поговорить кое с кем. Пойдем? Маш, извини. Пересечемся же еще, да?

Они протолкнулись через толпу в центр зала, взяв по пути еще по бокалу вина, и Миша представил Андрея редактору:

– Кирилл, привет. Спасибо, что пригласил. Познакомься, это Андрей. Он занимается недвижимостью.

Кирилл оценивающим взглядом окинул Андрея, пожал его руку – очень приятно, Кирилл – и приобнял Мишу:

– Да не за что, дорогой. Мне же приятно видеть вокруг друзей и адекватных людей. Как ты?

– Я отлично, спасибо. Слушай, я хочу узнать условия рекламы у вас. Попросишь кого-нибудь прислать на мой адрес информацию? – Миша протянул редактору визитку. – На этот.

– Обязательно, дорога… дорогой, обязательно. А у тебя, часом, нет девочки, которая смешные колонки умеет писать?

– Надо подумать, должна быть. Но у меня точно есть девочка, которая классно рисует. Не нужен вам художник? Ты ее даже видел как-то в «Мистери», кажется.

Кирилл прищурился: «Художник, художник… Ну, пусть она со мной созвонится или спишется. Посмотрим, куда ее пристроить можно».

Они поболтали еще немного о делах и общих знакомых, потом Кирилл извинился и отошел, окликнутый другими гостями.

Миша повернулся к Андрею, который в разговоре с редактором участия не принял:

– Тебе не скучно?

– Напротив. Я уже сто лет не бывал на таких вечеринках.

– Да? А на каких бывал?

– Ну… Да ни на каких! Чем я только занимаюсь, а? – рассмеялся Андрей, и Миша увидел в его шальную беззаботность.

– Да, работа, работа… Из болота тащить бегемота… А ведь если спросить нас о приятных моментах жизни, то вряд ли среди них будут моменты, связанные с работой. Вот и думай тут о настоящих ценностях. – Миша качнул опустевшим бокалом. – Ты не хочешь чего-нибудь покрепче выпить?

– А здесь подают?

– Конечно, здесь же люди дела делают. А как их без алкоголя делать? Вон там бар.

Они взяли у бармена по виски без льда и встали у высокого круглого стола, покрытого бежевой атласной скатертью.

– У тебя много знакомых, да? – спросил Андрей, оглядывая гостей, веселящихся изо всех сил.

– Пожалуй. Хотя знаешь, я недавно подумал, что нашему поколению уже все труднее и труднее знакомиться. Вот ходим мы, например, по клубам, чтобы пообщаться, повстречать новых людей. А там прикрываемся на самом деле щитом все из того же алкоголя, музыки, темноты, сигаретного дыма. Словно только так и можно почувствовать себя более или менее комфортно с малознакомым человеком. Стоим там, кричим друг другу в уши что-то малозначительное, потому что значительное кричать еще глупее…

Андрей кивал, словно соглашаясь с каждым словом Миши, а когда Миша замолчал, выразил свое согласие словами:

– Да, а в детстве нужно было минут пять, чтобы познакомиться и даже полюбить нового друга. Грустно, да?

– Да нет, нормально. Все в наших руках. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

– Слушай, а мы сейчас с тобой о значительном говорим?

Андрей задал вопрос так негромко, что Мише потребовалось несколько секунд, чтобы понять услышанное.

Он поставил стакан на стол и посмотрел своему спутнику в глаза.

– С тобой мне комфортно даже без щита из алкоголя, – честно ответил он этим серым глазам, родинке на виске, жестким губам.

– Хочешь, мы уйдем отсюда?

Миша на мгновение прижал пальцы к губам и кивнул:

– Я всегда хотел увидеть, как выглядит пустой и темный кинозал. Интересно, гостиничный открыт сейчас?

Андрей одним глотком опустошил стакан.

Дверь в кинозал была не заперта. Миша ступил в темноту первым, и обернулся к прямоугольнику света, который еще оставался за спиной Андрея. В следующее мгновение свет исчез с хлопком двери, и Миша почувствовал губы Андрея на своих. Он с облегчением выдохнул, закрыл глаза и запустил пальцы в волосы Андрея, волнистую жесткость которых он уже так давно хотел ощутить своей кожей. Между его веками и зрачками вспыхнули ярко-красные воронки, похожие на те, которые вспыхивают, когда его утомленная алкоголем голова наконец ложится на прохладную, чистую подушку. Андрей не касался его руками – он упер их в стену – но его губы красноречиво доказывали желание своим настойчивым давлением.

– Ты не исчезнешь, пока я буду снимать номер? – шепнул он, обжигая Мишу своим дыханием.

Миша проснулся в комнате, залитой неприличным, подсвечивающим каждую пылинку, солнечным светом. В кровати он был один, ванная с распахнутой дверью смотрела на него поблескивающим зеркалом над раковиной. Часы на его руке показывали четверть девятого.

Он повернулся на бок и легко провел ладонью по соседней подушке, в середине которой еще оставалась вмятина. Пахла подушка, однако, лишь гостиничной чистотой – видимо, Андрей в номере не спал, а ушел сразу после того, как заснул Миша.

Миша откинул одеяло и потянулся к одежде, в беспорядке валявшейся на полу. Когда он взял в руки рубашку, с нее соскользнул белый листок бумаги с несколькими строчками, написанными резким и неровным почерком:

«Извини, я не мог остаться на ночь. И я думаю, нам лучше пока больше не встречаться. Может, когда-нибудь потом».

Миша аккуратно положил листок на тумбочку, уперся локтями в колени и опустил лицо в чашку ладоней.

– Как же вы все меня затрахали, – прошептал он.

* * *