Черно-белая радуга

Спустя несколько часов работы, показавшихся Анне такими же долгими и мучительными, как часы ожидания в провинциальном аэропорту отложенного из-за непогоды рейса, Миша, наконец, отодвинул в сторону бумаги и даже слегка улыбнулся.

– Я думаю, на сегодня можно закончить, – объявил он.

Анна встрепенулась, словно щенок, услышавший слово «гулять»:

– И мы пойдем есть?

В ресторане, куда они пришли сразу после офиса, Анна увидела обратное превращение Миши – в такого, каким он нравился ей. Его лицо разгладилось, взгляд повеселел, а движения стали менее деревянными и более разнообразными. С этим Мишей общаться было гораздо проще, и Анна, наконец, решилась задать вопрос, мучивший ее с самого утра:

– Миш, а почему ты в офисе таким строгим вдруг стал? Там же никого, кроме нас не было.

К разочарованию Анны Миша опять задеревенел. С вежливой улыбочкой он глянул ей в глаза и сказал:

– Мои личные пристрастия и интересы никак не должны влиять на профессиональные качества.

Анна подумала, что сказала уже слишком много для того, чтобы пойти теперь на попятный, и продолжила:

– Разве тебе так комфортно? Ты там, в офисе, как будто не по-настоящему испытываешь чувства, а делаешь вид, что испытываешь, потому что знаешь, что так надо, что этого от тебя ждут.

– Знаешь, если бы ты постоянно скрывала свою сущность, хамелеонила беспрестанно, как это приходится делать мне, ты бы меня сразу поняла.

– А зачем тебе хамелеонить?

– Потому что я голубой! – огрызнулся Миша. – Педрила, понимаешь?

– Мишка, прости… Тебя эти уроды вчера все-таки задели, да?

Миша устало провел ладонью по лицу: «Давай лучше поговорим о погоде, а?».

Анну затопил стыд, но ей хотелось исправить свою оплошность, и она жарко заговорила:

– Миш, ну кого это сейчас волнует? Конечно, есть гомофобы, но они всегда были и всегда будут, зачем на них обращать внимание?

– Ладно, раз ты настаиваешь… – Миша расправил складки скатерти и поднял глаза на Анну. – Мне не нужна толерантность, в конце концов, я и сам недостаточно толерантен, у меня тоже куча предубеждений. – Он усмехнулся. – Я, например, не понимаю гомофобов. Но я знаю, что каждый имеет право на точку зрения, и моя точка зрения о том, что гомосексуализм – это не извращение, не хуже и не лучше точки зрения человека, который считает, что гомосексуалистов надо вешать. Хотя мне и странно, как можно так искренне ненавидеть кого-то, кого даже не знаешь лично… Ладно, я о другом. Просто… Понимаешь, если общество посчитает какой-то мой поступок проступком, то о факте, что я голубой, мне тут же напомнят и праведники, и грешники. Это как с неграми – стоит ему сказать тебе что-то неприятное, и ты сразу называешь его в ответ черномазой сукой. Поэтому голубой я в гей-клубе… с друзьями, тогда, когда это уместно, в общем, а на работе я в первую очередь работник, профессионал. Понимаешь, это как… Когда я вхожу в магазин, я тут же становлюсь покупателем. Сажусь за столик в ресторане, и вот я уже посетитель. Спускаюсь в метро и превращаюсь в пассажира. И все эти роли предполагают соблюдение определенных правил, чтобы не создавать проблем себе же. Понимаешь? – Он взял в руки меню. – Все, давай заказывать еду. Я после этого джоггинга дурацкого хочу есть в три раза сильнее.

Анна подумала, что следование всем этим ролям и их правилам, лишает человека возможности понять, кем же он является на самом деле – без социальных масок, но продолжить тему не решилась. Она легко коснулась пальцев Миши и сказала:

– Извини. Спасибо за исчерпывающий ответ.

– Пожалуйста. Мясо? Или куриные крылышки? Что сытнее?

Анна тоже опустила глаза на меню: «Смотри, у них тут тазик куриных крылышек есть. Давай на двоих возьмем?».

– И салаты тоже.

Оставив от крылышек лишь кости, они, сытые и сонные, откинулись на спинки стульев, посмотрели на жирные губы друг друга и одновременно рассмеялись.

– Вот и зачем мы занимались спортом? – сказал Миша, разводя руками. – Съел в три раза больше обычного. А я тебе сейчас еще кое-что покажу. Сегодня в офисе на кухне нашел.

Он достал из сумки журнал, быстро нашел нужную страницу и протянул его Анне: «Вторая заметочка слева».

– Бег опасен для коленных суставов, – прочитала Анна название вслух и тут же добавила с надеждой в голосе. – Значит, нам больше не надо бегать?

– Нет, конечно. Это же опасно, видишь? – улыбнулся Миша. – Теперь начинаем копить на липосакцию.

12.

Миша одновременно с коллегами сел за овальный стол, украдкой поглядывая на мужчину и женщину, представленных пока только по именам. Бертран, директор французского офиса, потер ладони и заговорил на хорошем английском о важности сегодняшнего собрания и усилий всех присутствующих для успеха бизнеса.

Миша слушал вполуха, ожидая, когда директор перейдет от общих слов к конкретным вопросам. Натянув на губы легкую улыбку, он смотрел на окружающие его лица и думал о том, что уже несколько лет все новые люди в его жизни не кажутся ему новыми в полном смысле слова. Все они уже на кого-то похожи, напоминают кого-то либо обликом, либо характером – старую знакомую, известного музыканта, актера, брата друга. Словно существует лишь определенное количество типов внешности и поведения и, узнав их все к своему возрасту, он теперь двинулся на второй круг.

Директор, некрасиво подставив нижнюю губу под край чашки, допил одним глотком кофе и твердо кивнул:

– Теперь, что касается обязанностей. Я уже представил вам Алексея и Наталью, это наши новые сотрудники. Наталья назначена бухгалтером, а Алексей будет отвечать за управление московским офисом. Михаил, вы будете работать с клиентами, у вас это получается очень хорошо. Конечно, в скором времени нам потребуются новые сотрудники, и я думаю…

Дальше Миша не слышал. Он лишь растянул губы в еще более длинную улыбку, надеясь удержать этой маской свои истинные чувства – потрясение и ярость. Только узнав о назначении директором человека, который впервые пришел в устроенный им – и только им! – офис, он понял, что его глубокая уверенность в том, что эта должность уже принадлежит ему, не позволила ему даже предугадать и просчитать другие варианты. На ум пришло выражение «словно обухом по голове», но это было плохое описание степени его потрясения – потому что ударенный обухом падает, лишенный сознания или жизни, а Мише приходится сидеть, как ни в чем не бывало, и изображать лицом приветливую заинтересованность.

Собрание закончилось спустя сорок минут, и Миша сразу вышел в туалет, бросив коллегам короткое извинение. К его облегчению в туалете никого не было, и он смог увидеть в зеркале свое лицо без рабочей улыбки. Уголки губ повисли так противно, что Миша зло ударил кулаком по краю раковины и зажмурился. Он досчитал до десяти и достал из кармана брюк телефон, решив прямо сейчас предложить Андрею вместе сходить на юбилей мужского журнала, приглашение на который он получил вчера от своего приятеля. Набирая номер, он думал, что ему очень хочется, чтобы Андрей стал для него полосой белой.

Миша вышел из такси, остановившегося перед гостиницей на набережной реки, и поднялся по ступенькам в холл, поправляя галстук нервными рывками.

Андрей – тоже в костюме – уже ждал его неподалеку от входа.

– Привет! – Миша протянул руку. – Ты сразу после офиса?

– Да, решил домой не заезжать. По этим пробкам… Так что тут сегодня?

– Men’s Magazine отмечают трехлетний юбилей. Мой приятель там работает одним из редакторов. Пойдем? Нам на второй этаж.

Официальная часть мероприятия уже завершилась, а неофициальная только начала разгораться, привлекая на свое пламя мотыльков всех видов и стилей. Охранник нашел в списке приглашенных Мишину фамилию с пометкой «+ гость» и отступил в сторону, пропуская их к разноцветной толпе.

Миша расторопно подхватил два бокала вина с подноса проплывающего мимо официанта и протянул один Андрею. Тот в сомнении прищурился, но потом решительно кивнул:

– Домой же можно и на такси доехать, да?

– Да, на такси можно куда угодно доехать, – улыбнулся Миша и коснулся бокала Андрея краешком своего. – Ты как, общаться настроен? Тебя представлять публике?

– Конечно, почему нет?

Впрочем, первым, кто привлек внимание Миши в толпе, оказалась Маша, которой представляться было не нужно. Она сначала пьяненко потянулась к Мишиному плечу, а потом заметила Андрея.