Черное Солнце. За что наказывают учеников

— Не беспокойся об этом, душа моя. — Элирий отмахнулся, начиная терять терпение. — Вернуться назад очень просто. Решившийся на такое путешествие не должен забывать, что несбывшейся реальности на самом деле нет. Это лишь иллюзия, один из вариантов иного развития событий. В этом кроется великая свобода и одновременно великая опасность: нельзя позволить душе поверить в происходящее там. Нельзя забывать, откуда пришел, — иначе можно потерять дорогу назад и остаться в несбывшейся реальности навсегда.

— Прошу прощения, мессир, но после ваших объяснений это все еще звучит очень и очень опасно…

— Довольно. — Элирий нахмурился и сделал раздраженный жест рукой. — Я научу тебя, как открыть тонкий портал между нашей реальностью и иной. Как я вернусь — не твоя забота. Не забывай, что я мастер иллюзий, и нет никого, кто справился бы с этим лучше меня. Достаточно перестать верить в иллюзию, и она развеется, а дух вернется в свое тело.

Яниэр смотрел на него очень встревоженно, но, правильно истолковав раздражение наставника, больше не осмелился возражать: повторяться Красный Феникс не любил. А Первый ученик хорошо знал, где проходит черта, которую нельзя пересекать.

— Я неотступно буду рядом с вами, мессир, и постараюсь помочь, если что-то пойдет не так, — просто сказал Яниэр, когда Элирий в подробностях объяснил, как следует открывать тонкий портал.

— Сыграй мне, душа моя, — не обращая внимания на сквозившее в голосе Первого ученика беспокойство, ласково попросил Элирий.

В конце концов, эта навязчивая опека уже переходит всякие границы. Видимо, новое тело наставника смущает учеников, и подсознательно они воспринимают его как неопытного, беспомощного юнца, как младшего. Но он знает об иллюзиях больше них двоих, вместе взятых. Он помнит, как важно не увериться в их истинности, иначе дух будет пойман и заточен в несбывшейся реальности до скончания дней.

Все будет в порядке.

Кифара Крыло Журавля, знаменитое духовное оружие Белого жреца, всегда находилась при нем. Рождаемая легендарным инструментом магическая белая музыка была способна не только убивать и упокоивать мертвых, она была способна на многое.

— Да, Учитель. Я приступаю.

Красный Феникс глубоко вдохнул, приготовившись слушать. Яниэр начал играть мелодию, которой его только что научили. Музыка легендарной кифары смерти звучала мирно и покойно. Где-то снаружи, в ожившем храмовом дворике лепестки одинокой вишни летели по ветру, ярко-красными росчерками таяли в ослепительной синеве небес. Вдруг отчаянно захотелось высоких и сильных нот, способных подняться над земным миром, способных вознестись и достигнуть солнца.

Элирию вспомнилось, что в прежние времена Яниэр частенько играл для него, услаждая слух изысканными и восстанавливающими цвет спокойными композициями. Совсем не такова была рождавшаяся сейчас причудливая, необыкновенная мелодия: две абсолютно разные темы, мажорная и минорная, восходящая и нисходящая, звучали в ней одновременно, постоянно чередуясь и рождая раскачивающие реальность диссонансы. За минувшие годы мастерство Первого ученика выросло и стало поистине велико: два разнонаправленных потока вздымались волнами, струились и кипели, неслись навстречу друг другу и разбивались один о другой. Умело сломанная гармония потрясала воображение, завораживала, заставляя вслушиваться в каждый оттенок звука. Музыка обрушилась на него, как хищная птица, и утянула в своих когтях. В ней крылось совершенное несовершенство.

В какой-то миг ноты замедлились и налились необычной тяжестью. Теперь они не летели со струн, повинуясь быстрым движениям пальцев Первого ученика, а едва ползли и, минуя слух, затекали прямо в сердце, сворачивались густой переливчатой ртутью, похожей на жидкое серебро.

Красный Феникс почувствовал, что незаметно для себя впал в полутранс и с каждым мгновением, послушный чужой воле, погружается в него все глубже. Даже не погружается — падает, стремительно падает в разверзшуюся бездну! Реальность расползалась, расходилась по швам. Кроме этого головокружительного падения и магических звуков музыки, доносящихся глуше и глуше, как будто издалека, все прочее перестало существовать. Элирий оказался в темном, девиантном потоке времени, который властно подхватил его, потащил куда-то… все дальше от этого мира.

Мелодия высвобождала душу из тела и увлекала ее в иную реальность. Он уже почти вошел в полный транс, когда Яниэр запел.

Не думал Элирий, что еще раз придется услышать ему смягчающее сердце пленительное пение Первого ученика. Высокий голос Яниэра, нежный и протяжный, звенел как хрустальный колокольчик, заполняя собою все существо Красного Феникса. От этого чистого голоса сердце в его груди распускалось доверчивым цветком, робко выглядывало из своего ледяного кокона. Мощная ментальная защита слабела с каждым мгновением. О небожители! Элирий сам научил Яниэра мелодии и нужному распеву, и теперь сам же был зачарован ими, как простой смертный. Голос Первого ученика вздымался и опадал, словно прохладная океаническая волна, и уносил прочь. Элирий без сожалений оставил это место и последовал за чарующим звуком. Он проник в самое сердце этого голоса, растворился в нем без остатка. Он словно бы схватился за кончик головокружительной спирали, уводящей в иное.

Звуки текли с серебряных струн и, сплавляясь с голосом в чудесном консонансе, сквозь паутину множественных миров несли Элирия все дальше от воплотившейся реальности. Душа освобождалась от плоти, словно цикада от своей защитной оболочки, чтобы следовать на зов белой музыки. Последний аккорд медленно растаял, и падение ускорилось. Так открывался портал — не в пространстве, а в альтернативной действительности, которая расходилась с нынешней одним-единственным событием: Элирий не был убит своим учеником на алтаре, не был принесен в жертву пресветлому владыке Илиирэ.

Теперь при всем желании великий Красный Феникс Лианора не мог удержаться, не мог остановить ритуал, не мог повернуть реку мелодии вспять. Душа его была уловлена музыкой, как сетью. И пусть магические ноты уже отзвучали и остались далеко позади, в мире, который он покинул, внутренний слух Элирия все еще смутно различал тонкие вибрации звука. Замерев от ужаса и восторга, он неудержимо соскальзывал… соскальзывал и соскальзывал в диковинную нереальность — или в другую, манящую и пугающую несбывшуюся реальность. Переход в бесцветье ощущался словно завеса прохладной воды, смывающей все цвета, все краски. Взор затянуло густой молочно-белой пеленой, а когда она опала, колоссальное расстояние между двумя мирами схлопнулось в один миг.

Вот и все. Получилось! Неужели получилось? Он растерянно помотал головой, пытаясь сообразить, где очутился, и похолодел.

Перед расфокусированным циановым взглядом его светлости мессира Элирия Лестера Лара оказались хорошо знакомые Красные покои в цитадели Волчье Логово.

Глава 17

Я стал смертью часть 1

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон ясного света

Весенние громы усиливаются Бенну. Цитадель Волчье Логово

Несбывшаяся реальность

*безвременье и бесцветье*

Было тихо.

Вновь оказавшись в злополучной опочивальне, едва не ставшей ему роскошной золотой клеткой, его светлость мессир Элирий Лестер Лар от неожиданности зажмурился и не сразу решился открыть глаза.

В несбывшейся реальности царила ночь. По крайней мере, за огромным витражным окном стеною стояла тьма, а собственное тело его покоилось в кровати, возлежало на прохладных шелковых простынях, словно на алтаре. Тело это казалось очень слабым: телом обычного человека, а не великого заклинателя, способного воплощаться легендарным фениксом. Всякое движение духовной энергии цвета в меридианах было заблокировано.