Черное Солнце. За что наказывают учеников

Вода в Красном источнике была насыщена особым составом минералов и — из-за щедро растворенных в ней солей и мельчайших, не различимых человеческим глазом водорослей — приобретала цвет от розоватого — весной — до насыщенно-алого — осенью. Она обладала множеством полезных свойств, но Красного Феникса интересовало самое главное и самое редкое из них: вода восстанавливала духовную энергию цвета.

Когда они пришли, солнце уже садилось за горы, и свет колеблющихся от ветра красных бумажных фонарей причудливо отражался в воде. Большие кленовые листья сонно плавали на поверхности, словно стайка случайно потревоженных алых карпов. Этот тихий пейзаж настраивал душу на не свойственный кочевнику созерцательный лад, и Элиар внезапно задумался, что же на самом деле движется: кленовые листья или вода?

Вечерело, и воздух постепенно остывал. Но здесь, неподалеку от горячего источника, даже в самые холодные дни года сохранялось тепло, и можно было ожидать наставника долго.

Среди соучеников Красного ордена было принято посещать купальни без одежды, и это никоим образом не смущало Элиара. По правде сказать, стыдиться ему было нечего: подростковое тело выходца из Великих степей за минувшие два года выросло, окрепло и теперь являло собой замечательный образчик силы и мужественности.

Но Учитель — совершенно другое дело. Элиар не мог и помыслить о том, чтобы однажды увидеть его обнаженным. Никогда прежде Элиару не дозволялось лицезреть наставника без верхних одежд… да что там: его светлость мессир Элирий Лестер Лар никогда не развязывал перед Вторым учеником даже пояс этих самых верхних одежд и нередко принимал его, оставаясь за ширмой. Неся себя высоко и сохраняя положенную его статусу дистанцию, подобную непреодолимой пропасти.

Сейчас же на его глазах недосягаемый Красный Феникс спускался в термальную купель в одной только легкой накидке, словно возвышенный и непорочный обитатель Надмирья.

Намокнув, тончайший шелк стал совершенно прозрачен. Созерцая точеные абрисы священного тела наместника небожителей, обрамленного сиянием заходящего солнца, Элиар задохнулся от смущения. Почти всю жизнь кочевник провел под открытым небом, и кожа его была поцелована солнцем: золотистая, приятного теплого оттенка янтаря. А вот кожа Учителя белизною могла соперничать с нежнейшими цветами жасмина: молочно-белая плоть едва угадывалась в полумраке зыбких закатных сумерек.

Багряные деревья качали ветвями, роняя разлапистые резные листья. Клубящийся над водой пар скрадывал очертания, делая различимым только силуэт наставника: словно благородный белый нефрит мерцал в поднимающихся от воды облаках, плывущих в пронзительно-ясном осеннем воздухе.

Должно быть, потому, что Элиару никогда не оказывали чести присутствовать при омовении Учителя, он почувствовал себя до крайности взволнованным. Но делать было нечего. На сей раз Первого ученика не взяли в павильон Красных Кленов, и кому-то следовало прислуживать наставнику вместо него: держать наготове тяжелые полотенца, украшенные гербовой вышивкой красных пионов, подавать Учителю чашу охлажденного сливового вина со сладостями, сушить и расчесывать волосы, и прочее, и прочее.

И, хоть все это было очень важно, главная задача ученика при посещении Красного источника была другой: несмотря на охватившую его робость, Элиар не имел права ни на миг отвести глаз от теряющейся в полумраке фигуры Учителя. Если Красный Феникс вдруг потеряет концентрацию или, наоборот, уйдет в нее слишком глубоко и задержится в источнике надолго, нужно будет броситься в насыщенную духовным цветом воду и вытащить наставника прежде, чем тот пострадает от искажения. Элиар был тщательно проинструктирован Первым учеником и знал, что будет обязан сделать это немедленно — в тот же миг, как заметит, что что-то пошло не так.

То, что великий Красный Феникс доверил ему свою безопасность, волновало и будоражило кровь. Элиар чувствовал, какая ответственность лежит на нем, как он необходим Учителю, — и собственная необходимость вызывала острое чувство восторга и затаенной гордости. Он был нужен, впервые нужен! Наконец-то его не отвергали и принимали всерьез… и, возможно, даже принимали за своего.

Несмотря на то, что при контакте с алой водой источника сам он неминуемо получит пагубную степень духовного искажения, он без раздумий последует полученным от Яниэра указаниям. Один волос с головы Учителя был более ценен, чем его — или любая другая — жизнь.

В ужасном смущении Элиар неотрывно наблюдал за Учителем, медитирующим в этой необычной, пугающей воде, похожей одновременно на темное пламя и на кровь. Яркие закатные сумерки поблекли, а потом почернели, и вода стала казаться еще более густой, тягучей и вязкой. Элиар занервничал. Ему вдруг стало безотчетно страшно, что наставник не сможет выбраться из нее, застынет в ней навсегда… В груди тревожно заныло.

Солнце полностью скрылось за цепью горных хребтов, и апогей силы Учителя пошел на спад. Он находится в опасной воде уже слишком долго… почему он не выходит?

Красный Волк шевельнулся и нерешительно подошел к краю. Исходящий от воды духовный жар опалил горло на вдохе, и кочевник глухо закашлялся.

— Поди сюда, Элиар, — очнувшись, негромко позвал Учитель, собираясь наконец закончить омовение.

Знакомый певучий голос казался неземным: отрешенный от мирских забот прохладный голос небожителя. Но — удивительное дело! — Учитель обратился к нему по имени. Такое случалось крайне редко и означало знак благорасположения, которым, что и говорить, Второго ученика удостаивали нечасто. Встрепенувшись, сердце забилось быстрее.

— Ваш недостойный ученик рядом. — Обычно он не очень-то жаловал все эти притворно самоуничижительные формулы вежливости, принятые в храме и при дворе Ром-Белиата, но сейчас отчего-то хотелось произнести нечто подобное. От души хотелось порадовать наставника. Или, по крайней мере, не вызывать его раздражение, не портить мирное расположения духа.

Посещение Красного источника оказало на Учителя странно расслабляющее, почти опьяняющее воздействие. Очевидно, даже жрецу самого высокого уровня мастерства приходилось непросто удерживать концентрацию в настолько мощном природном источнике цвета.

Наблюдать Учителя в таком состоянии было непривычно: охваченный истомой Красный Феникс едва мог справиться с колоссальным притоком духовной силы. Пока она еще не усвоилась в лотосной крови, наставник был слаб. Элиару внезапно пришло на ум, что он мог бы воспользоваться этой временной уязвимостью. Вместо того чтобы помочь Учителю выбраться из источника, он мог бы резко толкнуть его обратно в горячую красную киноварь, вызвав тем самым необратимое искажение цвета.

Элиар спрятал недопустимую улыбку. Он мог сколь угодно долго смаковать заманчивую картину расправы в своем воображении, но наяву никогда не решился бы на такую подлость. Как возможно предать того, кто доверился тебе безоговорочно? Это означает лишиться чести.

Надо признать, после вышедшей из-под контроля шутки Яниэра, когда высокомерный Красный Феникс на глазах у всех спас Второго ученика из воды, и выдох священного фениксового пламени сделался живительным вдохом, отношение Элиара переменилось, и обида на наставника подспудно сошла на нет, превратившись скорее в застарелую привычку. А после прошедшей в прошлом году церемонии мистерии Элиар и вовсе почти не вспоминал о былых разногласиях и детской клятве однажды убить Учителя.

А потому он не столкнул наставника в бездну искажения, а почтительно помог выйти и облачиться в сухую и теплую одежду, после чего надел на ноги мягкие туфли. Яниэр с юных лет был обучен помогать Учителю во всем и хорошо знал, что и как следует делать, для Элиара же, несмотря на полученные подробнейшие инструкции, все было внове. Путаясь от неловкости, он кое-как высушил, расчесал черно-серебряные волосы и наполнил чашу Учителя вином.