Черное Солнце. За что наказывают учеников

Теперь от него ничего не зависело. Полубесчувственное тело, более не принадлежащее Совершенному, обмякло и раскинулось на кровати, подчиняясь не ему, но ученику. Элирий мог только беспомощно ожидать, что сделает с ним жрец Черного Солнца. Наиграется и отпустит? Или решится совершить что-то еще более ужасное, окончательно растоптав Учителя и собственное достоинство?

Неизвестно, сколько времени прошло так, в мучительном ожидании и тишине. Элиар поколебался еще немного и наконец сжалился, вновь возвратив ему свободу действий.

Элирий предусмотрительно остался лежать без движения, опасаясь невольно вызвать новый приступ неконтролируемого гнева. Жесткими и обвинительными словами тут не добиться ничего, кроме, разве что, еще большего унижения, еще большего ухудшения отношений. Испугавшись, что может усугубить свое и без того шаткое положение, Элирий решил не доводить ситуацию до крайности. Не нужно понапрасну вводить ученика в ярость: они оба могут пострадать.

Но, хвала небожителям, Элиар, кажется, успокаивался.

Красный Феникс знал, что, когда он вернется в реальный мир, тот другой Элирий, что останется в иллюзии, никогда больше не заговорит с учеником, никогда не коснется его по своей воле. Краткий миг доверия и взаимопонимания никогда не повторится… и эта ужасная пытка будет длиться вечность. От осознания этого было больно.

— Не смотрите на меня так, Учитель… — вдруг тоскливо пробормотал Элиар, смутившись от его наполненного эмоциями взгляда. — Не смотрите на меня, как на чудовище.

Ему стало невыносимо жаль их обоих. Но жалость — вовсе не то чувство, что он хотел испытывать сейчас. И вовсе не то чувство, которого они оба заслуживали.

— Могу я еще немного побыть с вами, ваша светлость? — с опаской обратился Элиар. Несмотря ни на что, почему-то он вновь искал приюта рядом со своим Учителем.

— Да, — неожиданно для самого себя тихо разрешил Элирий.

Черный жрец опустился на колени подле его кровати и осторожно положил голову на длинный рукав одежд наставника, на крыло феникса с тончайшей алой вышивкой. Элирий вновь почувствовал мощную энергетику смерти и разрушения, исходящую от ученика: кружева силы хозяина Бенну пылали пламенем беспросветно черным, как самая темная полночь. Тело Элиара, тренированное так, как и не снилось никому из боевых жрецов, не снилось даже лучшим из Карателей Красного ордена, было выносливо и сильно, а нрав хорош для битвы, словно великолепно сбалансированный клинок. Боевые инстинкты вколачивались в него день за днем, час за часом на протяжении многих лет. И все же Черный жрец очень устал. От усталости он, кажется, вмиг провалился в сон прямо в этой странной неудобной позе, точно верный пес, стерегущий его от всего мира. Верный пес… или его навеки преданный глупый волчонок.

Сердце защемило, охваченное противоречивыми чувствами. Мгновение остановилось и истерзало его, почти задушив печалью.

Высокая волна, отхлынув, стерла с песка все следы, будто ничего и не было, ничего и не случилось здесь… девственно чистый берег вновь открывался взгляду.

Нужно было проявить решительность. Нужно было сесть на идущий прочь корабль и не смотреть, не позволять себе смотреть, как безвозвратно удаляется милый сердцу берег… Но отчего-то Красный Феникс не мог сделать этого.

Его светлость мессир Элирий Лестер Лар, Великий Иерофант Ром-Белиата, законный наместник небожителей на земле, еще долго лежал в темноте и слушал размеренное дыхание спящего ученика, боясь ненароком пошевелиться и нарушить его краткий, хрупкий покой.

Глава 19

Феникс купается в пламени

Эпоха Красного Солнца. Год 276. Сезон холодных рос

Созревают плоды хурмы

Ром-Белиат. Павильон Красных Кленов

*черной тушью*

Бухта Красного Трепанга располагалась в живописном распадке меж двух горных массивов, образованных вулканами — древними, давно уснувшими, и постепенно растущими на их месте новорожденными.

Элиар всегда считал, что вулканы очень опасны, и искренне недоумевал, почему некоторые люди добровольно селятся в относительной близости от них. К его удивлению, вулканы оказались не только грозной стихией, способной, сотрясая землю, извергаться огненной лавой и пепловыми дождями, но и богатейшим источником ресурсов и удивительно плодородных почв, тысячелетия назад сформированных этими извержениями.

В ровных как стол Великих степях Элиару не доводилось сталкиваться с жизнедеятельностью вулканов и добрыми плодами, что она дает. То, что прямо из-под земли круглый год могут течь приятно горячие воды, снимающие усталость и недомогания, обогащенные вдобавок целебными солями, казалось ему настоящим чудом.

Впрочем, за время жизни в Красной цитадели Элиар успел повидать немало чудес природы, начиная с великолепного разнообразия растительности Ром-Белиата и окрестностей, которое глубоко поразило его в первые же дни, заканчивая ярко выраженной сменой сезонов, что также было в диковинку знакомому лишь с вечным летом кочевнику.

Элиар родился в первый день осеннего сезона, но только сейчас, вдалеке от родины, почувствовал свою связь с этим мистическим временем года. Выяснилось, что влажное лето на побережье переносится куда хуже южной жары: привыкшему к сухим ветрам Великих степей кочевнику казалось, что на горле у него вот-вот отрастут жабры. После тяжелой, давящей духоты, неподвижно висящей над Ром-Белиатом несколько долгих месяцев кряду, он наконец-то дышал полной грудью — и не мог надышаться прохладным осенним воздухом, тонким и ароматным, щедро напоенным благоуханием османтуса и горьковатой морской солью.

Здесь, в горном павильоне Красных Кленов, поздняя осень оказалась еще прекраснее, чем в Запретном городе. Начинался листопад. Лес, стоящий вокруг павильона, был полон непередаваемых красот. Зима уже стояла за плечом, и лес горел все ярче, все драматичнее, а ветер то и дело приносил с собою манящие незнакомые запахи: увядающих трав, мокрой древесины и прелой листвы, прохладного белого тумана и терпкой сырости. От многоцветия оттенков кленового пожара захватывало дух: алыми красками хотелось любоваться снова и снова, не отрывая взгляда ни на мгновение. Удивительная атмосфера этого спокойного и таинственного места, куда Учитель взял его впервые, зачаровала Элиара и заставила позабыть о трудностях храмовой жизни.

Всю ночь и весь день с небольшими перерывами шел сильный дождь. Утром, во время прогулки, Элиару пришло в голову спрятать в нападавших кленовых листьях — красных с золотом — свой зонт и сделать вид, будто не может его найти. Учитель не раскусил обмана, а может, не хотел заставлять непутевого ученика мокнуть понапрасну. Втайне радуясь невинной шалости, Элиар выслушал холодный выговор и бережно принял из рук наставника зонт, общий зонт для них двоих.

К вечеру погода наладилась, и они отправились к горячему Красному источнику, из-за которого здесь, в горах, для его светлости мессира Элирия Лестера Лара и построили его личный, закрытый павильон. Слуг здесь было совсем немного: они тихо занимались своей работой и не показывались на глаза, если их не позвать. Впрочем, путаться под ногами не следовало и самому Элиару — в его обязанности входило контактировать с прислугой и делать все возможное, дабы обеспечить наставнику комфортный отдых. Учителю полагалось ни о чем не заботиться и наслаждаться уединением, восстанавливая силы в медитациях, занятиях каллиграфией и ежедневных долгих прогулках. И, конечно же, черпая их напрямую из воды.