Черные минуты

Доктор взяла кусок металлической проволоки и стала вытаскивать из мешка одежду. Комната была полна гудящих мух. Ранхелю снова стало невмоготу, но он твердил себе: одежда, одежда… Он цеплялся за это слово, чтобы не потерять сознание. Преступник режет одежду на полосы. Прячет расчлененное тело в мешки, а сверху сует одежду. Это его почерк, визитная карточка, как сказал бы доктор Куроз Куарон. Так почему он режет одежду? Пытается что-то скрыть? Или наоборот — подать о себе знак?

Ранхель, отчаянно сопротивляясь ужасу и отупению, рассматривал первый слой одежды, разложенный на полу. Эта была блузка в пятнах крови. Когда он при помощи пинцета аккуратно расправил полосы, ему показалось, что пятна образуют три крупные буквы. Он отступил и присмотрелся: так оно и есть. Он сбегал к машине, вынул папки с фотографиями других тел и убедился, что пятна имеют схожие очертания. И как он раньше этого не заметил?

Три буквы, аббревиатура названия крупной политической партии, имеющей сильные позиции в Мехико, а также у них в городе. Следы зубов на окурках, белая овечья шерсть, охотничий нож, три буквы… Да это ясно как божий день. Ранхель вспомнил снимок в утреннем «Меркурио» и почувствовал, что волосы на голове зашевелились. Это он, преступник. Они напечатали его фото с какого-то официального сборища. Он стоит на возвышении, на почетном месте, и принимает аплодисменты собравшихся. Черт, почему он тогда не воспринял всерьез слова сеньоры Эрнандес? Может быть, рассказать Вонгу и Профу? Нет, эти мерзавцы больше не на его стороне.

Мысленно перебрав фамилии коллег, он пришел к выводу, что никому из них нельзя доверять. И они ему не доверяют после того, как пошел слух, что он готов перекинуться в полицию к Барбосе. Теперь они заискивают перед Траволтой. Проклятье, что же делать?

Тем временем явился Траволта.

— Эй, чего тебе тут надо? — зло крикнул он, увидев Ранхеля. — Ты же свалил к Барбосе, сволочь.

Удивив всех, Ранхель вдруг бросился вперед, и так решительно, что Траволта в страхе попятился. И если бы не Вонг с Бедуино, которые схватили Ранхеля за руки, он в два счета расквасил бы ему физиономию. Видя, что вражеская атака захлебнулась, Траволта приосанился и важно проговорил:

— Ты заплатишь за это, мерзавец.

— А ну-ка, я готов.

Ранхель нарочно отвернулся, подставил спину, думая, что он воспользуется этой возможностью, но Траволта не сдвинулся с места, паршивый трус.

Тогда Ранхель сел в машину и дал по газам. «Если бы я мог, я бы уволился сию секунду, — думал он. — С меня довольно. Пусть эта свинья пороется в грязи вместо меня».

Он долго не мог успокоиться. И лишь на бульваре Трес Колоньяс исчезли последние сомнения по поводу того, что надо делать. Приняв решение, он за две минуты составил план действий.

Глава 21

Свидетельские показания Хорхе Ромеро, известного по прозвищу Сиго

Не сказать, что это было совсем фантастическое задание, но босс велел мне ехать в Коралилло, откуда поступили несколько звонков в связи с убийствами девочек. Вы знаете, что это за район? Говорят, что одного копа, который осмелился туда заявиться, местные однажды проиграли в карты. Между прочим, живого человека. И я спросил:

— А почему вы сами туда не поедете? У вас есть машина, а у меня нет.

— Ты разве не хочешь стать штатным сотрудником секретной службы? — удивился босс.

— Конечно, хочу.

— Тогда отправляйся, но только не задерживайся там.

И я поехал на такси.

В одном кармане у меня лежали фальшивое репортерское удостоверение и диктофон, в другом — фальшивый полицейский жетон. Я собирался воспользоваться тем или другим — смотря по ситуации. По дороге я вспомнил, что там могут убить за часы или за очки, снял все и тоже сунул в карман. И тут, на круговом перекрестке при въезде в Коралилло, водитель повернул обратно.

— Что такое? — всполошился я.

— Что случилось?

— Сегодня мы туда не ездим, это решение проф союза. Они там буянят, потому что одна из убитых девочек была местная.

— Ну а мне что делать?

— Извините, не мои проблемы.

Что мне оставалось? Я вышел и потопал пешком. Теперь, если что случится, некуда даже спрятаться.

Народ к тому времени немного присмирел, но вы даже не представляете, каков был Коралилло в семидесятых. Дороги немощеные, повсюду грязь и пыль, ни водопровода, ни электричества, ни канализации. Реку они использовали вместо сточной канавы. Чего туда только не попадало! Если ниже по течению видели дохлого осла, значит, он плыл из Коралилло. Копов местные особенно не жаловали. Те осмеливались сунуться, если случалось что-то из ряда вон — например, убийство.

У меня, конечно, по пути поджилки тряслись. Я решил, что пойду по прямой, не проходя мимо одного места дважды и прося заступничества у Девы Марии. Так я и сделал, только вместо молитв я всю дорогу страшно ругался.

Первый из звонивших жил в старом деревянном доме против аптеки. На улице перед домом возились десятка два ребятишек, точнее, они дрались, потому что не могли поделить один четырехколесный велосипед.

— Эй, ребята, — сказал я.

Они остановились, а один мигом прыгнул в седло. Наверное, это была его очередь кататься.

— Сеньора Марискаль здесь живет?

— А зачем она тебе? — спросил тощий малыш. Они все сгрудились вокруг.

— Я репортер из «Меркурио» и хочу с ней поговорить.

— Мама не разговаривает с репортерами. Она хотела поговорить с копами, и за это папа отправил ее в больницу, — сказал малыш.

Услышав это, я судорожно сглотнул. А они как закричат:

— Ага! Он коп! Хуан, беги и позови своего папку! Дрищ, пусть твой старик ему наподдаст!

По счастью, взрослых нигде не было видно. Я хотел как-то успокоить их, заболтать, но не тут-то было. Они всей толпой накинулись на меня и принялись колотить, пинать ногами и даже кусать. Я пошатнулся и наступил на велосипед, чуть не сломав его. После этого они совсем озверели. Кто-то бросил камень, угодивший мне в левую бровь. Тут уж я не стерпел и начал отбиваться. Получите, сукины дети, паршивые недоноски. Детишки немного поотстали, только Дрищ так и висел пиявкой на моих штанах. Испугавшись, как бы он не откусил мне чего-нибудь, я с размаху влепил ему звонкую затрещину. Этот стервец нарочно свалился на землю и захныкал. Типичная реакция.

— Сволочь, — скулил он, — я сейчас принесу папкин пистолет и убью тебя!

Пистолет? Этого еще не хватало! Я кинулся в лавку на углу, думая найти там убежище, а дети бежали за мной по пятам. В лавке я выгреб из кармана всю мелочь, бросил на прилавок и крикнул продавцу:

— Тут хватит!

Затем подоспели и мои мучители. Я схватил полную горсть конфет и жвачки и стал раздавать им. Слава богу, они заткнулись. Потом один грязнуля в полосатой рубашке спросил:

— Это моя мама сказала тебе купить нам конфет?

— Конечно, конечно, — закивал я.

Он только этого и ждал, чтобы показать свою истинную сущность.

— А мама всегда покупает нам чапарритас!

Пришлось купить ящик виноградной шипучки. Что ж, по крайней мере, они успокоились. Не успел я отдышаться, как появился Дрищ, который волочил что-то в пластиковом пакете. Наша импровизированная пирушка вызвала у него большое удивление.

— Эй, что вы делаете?

— Ничего, — с полным ртом промычал полосатый, — он купил нам чапарритас.