Черный часослов

– Послушайте: мы играем по моим правилам, а не по вашим. Или вы сегодня же отдаете мне «Черный часослов», или ваша мать умрет, уяснили?

– Я его ищу, и мне уже почти удалось к нему подобраться.

Я услышал, что мой собеседник как будто выдохнул с облегчением – это явственно ощущалось в его молчании.

– Мне стало известно, что этот часослов происходил из библиотеки Касто Оливьера, – сообщил я. – И впоследствии он, вполне вероятно, оказался в заброшенном книжном магазине на улице Прадо, где когда-то держал свои сокровища известный книготорговец Бардель.

– Меня не интересует, где прежде побывал этот экземпляр. Давайте говорить начистоту, инспектор Кракен: у вас для меня ничего нет. А ведь я попросил вас только об одном – чтобы вы достали для меня эту книгу в обмен на жизнь вашей матери.

– Давайте говорить начистоту, Калибан: вы заядлый библиофил, и все же вам не удалось отыскать этот часослов за многие годы, несмотря на вашу методичность, ум и одержимость. Вы поставили для меня абсолютно нереалистичную задачу. Вы хотели, чтобы я, будучи непрофессионалом в вашем деле, разыскал за семь дней этот экземпляр, в чьем существовании сомневаются все эксперты. При этом вы ведь вовсе не имеете намерения убивать мою мать; вам просто нужно, чтобы я нашел для вас книгу.

– Я не имею намерения убивать вашу мать? – раздраженно воскликнул Калибан. – Не надо решать за меня. Жизнь вашей матери в моих руках. Продолжайте поиски.

«Продолжайте поиски…» Я торжествовал, но постарался ничем этого не выдать. Калибан продлил мне срок, и это было именно то, чего я хотел добиться от этого разговора.

– Дайте мне еще семь дней, – тотчас отреагировал я, прежде чем он успел бы передумать.

– Еще семь дней? – оскорбленно повторил Калибан. – Вы считаете, что можете торговаться со мной по поводу срока? По-вашему, у меня тут отель, а ваша мать – моя гостья?

– В таком случае шесть дней – будьте реалистом, Калибан, – сделал я еще одну попытку. – Чего вы хотите: потешить свое эго или получить книгу, о которой вы так мечтали?

– Я не собираюсь идти у вас на поводу, это несерьезно. Какого уважения после этого от вас можно ждать?

– Уважения к умному, образованному и гибкому человеку, который умеет договариваться, чтобы выйти победителем, – постарался успокоить я его.

– Я даю вам четыре – четыре дня. В противном случае Итака Экспосито умрет, так же как Сара Морган.

– Как Сара Морган, говорите? Так, значит, вы берете на себя ответственность за смерть Сары Морган? – забросил я крючок.

Однако Калибан уже отключился. Наступившая тишина зазвенела в моих ушах.

Конечно, я слишком поторопился: какова была вероятность того, что он стал бы сознаваться в других преступлениях по телефону?

Я огляделся вокруг в некотором смятении. Теперь в моем распоряжении было еще четыре дня, но мне так и не удалось получить подтверждение того, что моя мама жива, и я по-прежнему не обладал никакой другой информацией, помимо той, которую сумел раздобыть в процессе поисков «Черного часослова». Что у меня было в итоге? Два места, где можно попробовать поискать книгу, и подозреваемая в убийстве Эдмундо, сидящая в камере.

Однако меня не покидала мысль о том, что жизнь моей мамы зависит от меня, а я делаю недостаточно, чтобы спасти ее.

37. Тайная библиотека

1972 год

На свои первые проценты Итака купила себе брюки клеш и блузку. Единственной вещью в ее гардеробе до этого момента, помимо формы, предоставляемой монахинями школы Веракрус, было платье, подаренное ее лучшей подругой Микаэлой: та стала ее неизменной покровительницей с тех пор, как Итака подделала объяснительную записку от ее отца.

Итака приходила в Школу искусств и ремесел всегда в одном и том же платье, и, хотя она подозревала, что Гаэля не слишком волновали вопросы одежды, ей захотелось первым делом принарядиться на деньги, доставшиеся ей с таким трудом и риском.

В следующий же четверг они с Гаэлем отправились в Линасеро, где Итака купила экземпляр «Немезиды», который проглотила всего за три ночи.

Бедный Гаэль все еще мучился, пытаясь угадать ее имя, и пока называл ее просто «И». Он перечитывал «Одиссею» и высказывал самые разнообразные предположения, но ни одно из них не оказалось верным.

– Твое имя – «гавань судьбы». Но что это за гавань судьбы? – спрашивал он снова и снова, почти помешавшись на этой загадке.

В конце концов Итака сжалилась над Гаэлем и после следующего урока украдкой вручила ему стихотворение собственного сочинения, где содержались подсказки. Юноша, посмотрев на нее своими озорными глазами, быстро сжал записку в руке, прежде чем дон Хосе Мария успел что-то заметить.

Я – гавань родная,Я – остров в тумане,Но целая вечность —Дорога домой.

В следующий четверг Гаэль явился с отгадкой:

– Итака, тебя зовут Итака! Вот она, эта «гавань судьбы», главная цель путешествия, о котором рассказывается в «Одиссее»… Так, значит, ты Итака. И почему?

– Что – «почему»?

– Твое имя должно иметь какое-то объяснение. За ним должна стоять какая-то история – вроде того обещания, которое мой отец дал своему сослуживцу. Все имена, выходящие за рамки общепринятого, имеют какое-то красивое происхождение. Спроси о своем.

Итака с самого начала поставила Гаэлю условие не спрашивать ее о семье. Он заподозрил, что ее семейная история была не самой обычной или в ней была какая-то драма, но, несмотря на распиравшее его любопытство, Гаэль с уважением отнесся к желанию Итаки, и они договорились не требовать друг у друга никаких откровений.

Однако в ту ночь вопрос Гаэля продолжал звенеть в ее ушах, как назойливое жужжание шмеля. Почему монахини выбрали для нее именно это имя, а не какое-нибудь обычное, вроде «Мария» или «Кармен», что позволило бы ей оставаться незамеченной и не вызывать неудобных вопросов?

Встречи с Гаэлем были наполнены мимолетными прикосновениями и признаниями. Он с трудом удерживался от того, чтобы не сверлить ее беспрестанно взглядом во время позирования в классе. Итака делала вид, будто была полностью сконцентрирована на своей работе, и намеренно допускала ошибки, рисуя это тело, каждый мускул которого так отчетливо был запечатлен в ее памяти.

Отец Ласаро придумывал с каждым разом все менее правдоподобные объяснения, чтобы оправдывать вошедшие в привычку поздние возвращения Итаки, но никто не предъявлял ему по этому поводу никаких претензий.

Все было хорошо до четверга, последнего в этом месяце. Это был день, который они никогда не смогут забыть.

Все начиналось прекрасно. Ничего не предвещало беды.

– У меня для тебя сюрприз, – заговорщицким голосом сообщил Гаэль. – Я тут узнал от одного хорошего друга, что в нашей Школе искусств и ремесел имеется библиотека – его дедушка там щедрый даритель. Она открыта в определенные часы, люди приходят туда почитать книги по искусству или какую-нибудь периодику, но библиотекарь там пожилой и в середине дня все уже закрывается. А теперь угадай, что это? – произнес он, вытаскивая ключ.