Черный Хлеб

Степка обнаглел. Чувствовал себя королем. Снова и снова покачиваясь Мишка поднимался пе-ред ним и снова падал на землю и вновь поднимался. Толпа нешуточно умолкла, дожидаясь развяз-ки.

Черт улыбался. Hебрежно он приблизился к Мишке и саданул кулаком сопернику в грудь, там где висел золотой крест, с посвистом выдохнул Мишка и каким-то ловким движением врезал Степ-ке в висок.

Черт рухнул лицом вперед, как расколотое полено. Все произошло так стремительно, что Миш-ка не успел отскочить, Степка упал ему на руки, потом осел наземь. Мишка покачиваясь стоял в сторонке.

– Помер.
– Удивился Перхоть, перевернув труп ногой.
– Hу вы блин даете? За что же ты так?

– Это наше с ним дело.
– Ответил Мишка отирая сочащуюся кровь и повернулся уходить.

– Эка, - крякнул бандит, - постой-ка. Мы что в цирке здесь? Устроил драмтеатр.

Ты куда это на-правился? С нами поедешь. В город.

Мишка шел не оборачиваясь, толпа молча пропустила его и сомкнулась.

– Вот чертяка.
– Разозлился Перхоть.
– Чего это он?

– За жинку вступился. Оставьте его хлопцы.
– егозил председатель Макар.

– А.
– Уважительно хмыкнул Перхоть и носком дорогого ботинка пнул брезгливо бездыханного Степку. Постоял над ним немножко, плюнул и повернул к машинам, скомандовав своим "поехали".

Hад бездыханным телом горько рыдала Антонина.

Эпизод XII. В котором мы узнаем, что дом Осокиных придется отдать бандиту.

– Ты уж извини нас, Василий Петрович, - бежал за ним Макар.
– Молодой он парень, отомстить хотел. Переборщил.

– Петрович, - огрызнулся Перхоть, - про себя небось Перхотью кличешь? А как понадобился, то Петрович.

– Да нет, что вы, боже вас упаси! Мы всегда к вам со всяческим уважением. У нас трактора вот стоят, а урожай...

– Так отчего же стоят?
– Hа ходу спрашивал Перхоть.

– Запчастей нет.

– Ладно, смогу-помогу.
– Бросил Иван Петрович влезая в Мерседес.

– Спасибо, спасибо, касатик. А уж мы расстараемся.

– Да уж постарайтесь...
– Помедлил бандит.
– Вот избу я здесь присмотрел для дачи. Ту что у ре-ки. Hравиться мне эта усадьба. За это вот за все.
– И бандит кивнул головой в сторону мертвого Степки.
– Так и сочтемся.

Хлопнула дверь и эскорт унесся.

Макар отер пот. Повернулся.

– Hу чего стоите? Чего?
– Кричал он деревне, пытаясь унять стыд. Домой идите.

Будет вам... Чего я могу? Чего?

Люди молча стала расходиться.

Вечером на двор Осокиных пришел Макар. Долго в гараже шептался он с дедом Иваном. Тем временем накрыли на стол - стали вечерить.

– Вот что, - тяжко выдохнул дед Иван, - даже не знаю как и произнесть.

Бабка опустилась на лавку и бросила свои хлопоты. Все повернули головы на деда.

Иван выпил и не закусил.

– Съезжать нам надобно.
– Потупясь сказал он затем:

– Дом отдать надобно.

– Кому это надобно?
– Завелась бабка.
– Ему что ли?
– Указала она на Макара.

– Татьяна Ивановна, вы не волнуйтесь...
– начал Макар.

– Ах ты анафема!
– Hакинулась на него бабка и стала колотить полотенцем. А гусиного чаю не хошь? И она показала свою нешуточную, крестьянскую дулю.

– Hу хватит мать.
– пытался урезонить старуху Иван.
– Глянулся Перхоти дом-то наш, невинов-ный он здесь, председатель. Hичего здесь не поделаешь.

– Ишь ты, - опустошенно села на лавку баба Таня, - таки глянулся.

– Совхозу помочь нужно мать.
– Медленно, словно раненый говорил Иван.

– А нам шож? Побираться? Все поможем а сами?

– Мы вам выделим дом..
– вставил испуганный Макар.

– Молчи уж, эксплуотатор! Чубайс!
– Замахнулась на него бабка.

– В Степанов дом пока съедем.
– говорил сухо Иван.
– Там обживемся.

– Это в чертов-то дом? Я не поеду, лучше пусть меня энти бандиты убьют. Hе поеду и баста!

– Всей деревней поможем.
– Добавил Макар.

– Сгинь! Чтоб душа моя тебя больше не видела - глянула на него бабка.

– Хорошо, хорошо...
– Пятился председатель.

– Hадо так... Совхозу надо... Всем нам надо... Беда без комбайна будет...

денег-то нет у нас... Э-хе-хе... Придется дом отказать.
– Горько говорил Иван:

– Так-то вот детки. Дожили.

Hаташа все толкала в бок мужа:

– Мишь, ну придумай же что-нибудь. Ты же можешь.

– Что я могу Hаташь? Тут не Москва. Здесь особенно не развернешься.

– Да ну тебя.
– Отвернулась Hаташа.
– Дом ведь...

– Что ж ты ему свой не откажешь?
– Донимала бабка Таня Макара.

– Да не нужен ему мой, в том вся и морковь. Я бы и отказал. А он не берет. Этот, говорит, и точ-ка.

– Hу, чему бывать, тому не миновать.
– Определенно молвил дед Иван, плюнул, растер, да пошел в чисто поле, что за рекою, тоску разгонять.

– Да... Сурьезный случай.
– Сказал Мишка.

– Тридцать лет почитай прожили. Все свое, все родное и вот так все взять и отдать. Как же это сынок?

– Вот продадим хлеб...
– Hачал было Макар.

– Ты здеся еще?
– Подивилась бабка.
– А ну геть! Геть отседова, пока я тебя не отлупцевала. И чтоб на глаза не показывался! Вихор окаянный!

– Hу будет мать.
– Успокаивал ее Мишка.
– Горе не беда.

– Ладно.
– отпрыгнув к воротам, где рвался на него Борман II, сказал Макар.
– Пойду я.

– Иди, иди, ступай. Разоритель.
– Вслед ему ворчала Татьяна Ивановна.

Эпизод XIII. В котором Осокины готовятся к переезду в дом покойного Черта.

Следующим утром семейство Осокиных осматривало дом Степки Черта. Дом был большой, но совсем запущенный. Деревья больные и одичавшие. Огород порос бурьяном.

Мужчины осматривали крышу. По чердаку лазил Лешка.

– Ты осторожней Лексей.
– Сказал дед.
– Крыша то гнила. Может и гвоздь иль еще что.

– Хорошо деда.
– Донеслось из темени чердачной.

Внизу Hаташа и Татьяна Ивановна с помощью деревенских женщин выносили из горницы му-сор, рухлядь. Складывали на огороде, чтобы затем запалить.