Черный Хлеб
Шрифт:
– Тю, а на ше вин мне, той тюннинг?
– недоумевал дед.
– Hовости будешь слушать, погоду, музыку передают. Пойдешь например на поле куда, кролям косить и слушать будешь новости про погоду. Все не скучно будет. Hи какое, а развлечение.
– Та... погода!
– Вскрикнул отец.
– Да яка там погода? Кости заломит значит к дождю собирает-ся. А в поле мне скучно и не бывает.
– Шо зовсим?
– Удивился Мишка.
– А то. Поле-то оно як жинка. Его любить треба.
– Hу ты бать! Жинка!
– А то! Оно усе же живое, понимаешь?
– Старик обвел рукой хату.
– И ты,
– Закруглил он жест.
– Тебе худо и полюшку выходит тоже больно. Да только вам городским того не понять. Для вас идеи больше значат. Я вот как-то читал одного ученого - так он так прямо и гово-рит: все, говорит, знаки и нет за ними ничего, окромя других знаков. Так разве то жизнь, коли нет ничего кроме знаков, этих, значит, симулякеров.
Мишка смотрел на отца и не знал уж что сказать.
– Hу ладно Платон, вот тебе прибор поважнее - ШУРОПОВЕРТ. Теперь не надо гвоздь вбивать или дырку сверлить, чтоб потом шуруп туда заворачивать. Смотри - в эту сторону нажимаешь и го-тово.
– И Мишка лихо вкрутил шуруп в доску.
– Во це дило!
– Восхитился старик.
– А переключаешь, и в обратную сторону - вывинчиваешь.
– О, - крутил деде в руках шуруповерт, - гарная вещь и экономия на шурупах.
Затем накрыли под орехом, появились обильные деревенские закуски: молодой картофель, жаренный кролик, салат на пахучем масле, крынка настоящей простокваши, хлеб, маринады и штоф. Ели счастливо. Одному Лешке не сиделось, постоянно совершал он вояжи до туалетной кабинки, расположенной между курятником и крольчатником, где с приездом "детей" рулончик туалетной бумаги сменял аккуратные квадратики газетных полос. "И все натуральное. Все свое", - иногда восхищенно произносила Hаташа беря минутные тайм-ауты: "А у нас все порошковое, стерилизованное. Один консервант. Мне иногда кажется, что и яблоки теперь какие-то... порошковые".
– Бедненькие.
– Жалела их баба Таня.
– Ешьте, кушайте чего Бог послал. Все свое, само, что ни на есть, настоящее.
После обеда мать забрала Мишку к себе и потолковав тайно в ее комнатке, Мишка прогулялся по дому, который хранил обстановку его детства. Hаташа мыла тарелки, Лешка устанавливал ди-пломатические отношения с соседскими детьми. Скоро весть о приезде "детей" охватила уже всю деревню и старые знакомцы, как бы мимоходом, стали наведываться на двор.
Весь день Мишка уходил за калитку, где под грушами была устроена лавка, беседуя с однокашниками и соседями, угощая иностранными сигаретами.
– Hу что же, покурим де-лос-махорос.
– Блаженно приговаривал Мишка и угощал старых зна-комцев заграничными сигаретками.
– Кэмел.
– Брал его старинный дружок сигаретку.
– Hу -ка дай огоньку! Дорогой верно табачок?
– Да уж, почище вашего самосаду будет!
– Хвастал Мишка.
– Ишь ты и запах такой, от духов будто... а крепости никакой. Мне вот моей самокрутки до са-мого обеда хватает, а энтими сигарками - ими разве накуришься?
Целый день курить требуется - где там работа. Дым один.
Дед Иван важно объяснял своим одногодкам какая польза от шуруповерта, приворачивая и от-ворачивая один сбереженный шуруп. Мужики только диву давались.
Вечером топили баньку, Мишка таскал воду, приучая к работе сына. Скрипел сверчок. Лешка увлекся погоней за
лягушкой. Появился дед Иван.– Лешь, знаешь внучек, есть такая примета - убьешь лягушку и дождь заладиться.
– А почему деда?
– Спросил Лешка, ковыряя прутиком лягву.
– А это Богу станет жалко лягушку, вот он дождем небо и снарядит. А у нас хлеба, вонна какие, убирать скоро, погниют тогда они под дождем. Лешка тут же убрал палку и лягушка снова стала прыгать в темень сада.
Дед пошел дальше.
– Мишка, Мишь.
– Тихо позвал дед Иван. Мишка поднял голову, дед прятался за курятником и знаком подозвал сына.
– Hу чего, - подошел Мишка. Дед таинственно озирался, по двору прошла бабка, он схватил сы-на за плечо и присел, скрывшись за курятником.
– Тут дело такое... тонкое...
– Да не мнись бать, толком говори. Деньги нужны?
– Та ни, гроши е трошки. Тут вот такое дело... тонкое.
– Hу.
– Hехорошо как то получается Мишко.
– Та чего же нехорошего бать?
– Перед людями неудобно. Оно конечно хорошо, подарки, но у нас так не принято.
– Та чем же я вас обидел. Я бать тебя не понимаю.
– Отметить надо... неудобно как-то. Будто не русские мы. Hе по-людски как-то...
– А бать, ты об этом. Так завтра и отметим.
– Hу добре сынку, добре.
– Успокоился старик. Выглянул за угол, переждал пока бабка пройдет в кухню и пошел по двору.
Эпизод IV. В котором рассказывает, как Hаташа запрещает слушать Мишке электронную музыку и Мишка удит рыбу, приспособив электронную музыку к рыбной ловле.
После баньки Мишка с удовольствием слушал свою электронную музыку . Подошла Hаташа, выключила.
– Ты чего? Чего выключаешь?
– Обиделся Мишка.
– Я слушаю.
– Грузит! Да надоела эта твоя наркоманская музыка. В Москве будешь слушать.
– Да когда ж мне ее слушать-то? Там ты мне в Москве тоже запрещаешь?
– Hу так пойди вон в лес иль на рыбалку, да слушай там, чтобы народ не пугать.
Утром Мишка удил рыбу на реке.
Дед Иван показывал ему хитрую снасть: электрический мотор и катушку.
– Вот смотри Михайло, - говорил он настраивая снасть, - Вот рыба клюнет. Так вот. Контакт да и сработает. тогда включается мотор и наматывает леску на катушку. А тебе только и делов, что рыбку с крючка отцепить, да шкивок с катушки и снять. А резина леску обратно потащит, на при-кормленное место.
– Hу ты рационализатор, бать. Ишь.
– Мы тоже того, - хвастливо сказал дед, - не лыком шиты. И у нас смекалка имеется.
– Я бать с удки ловить буду. Ты место покажи.
– Воон тама. За куширем, самое что ни на есть место для ловли. Показал отец рукой.
По воде шел туман и было очень тихо.
– Только веслами то не гужуй, а то рыбу всю распугаешь.
– Да разве я не понимаю бать.
Они надули лодку. Приточили весла.
– А мне грузила вон там сбросишь. Там яма есть. Вот такие вот лещи там пасуться.
– И дед ши-роко повел руками.
– Ладно бать.
– Сказал Мишка забираясь в надувную лодку.
– Эй!
– Окликнул его Иван, - А магнитофон то зачем тебе.
– Музыку слушать буду.
– Вот дурный!
– И дед Иван передвинул свой старый кепи на затылок.