Черный Камень

Только Эрик со Светкой сидели в стороне и не принимали участие в общем веселье. Если честно, пару раз поймав злобные взгляды недруга, я стал опасаться, что он меня прирежет во сне. Терять последнюю Метку в мои планы не входило, пришлось напроситься в Лехин шалаш. Серега, услышав наш тихий разговор, согласно кивнул.

— Верно, Димыч, этот урод на все способен. Выйдет из группы да и… Так что я, пожалуй, перед входом лягу.

Вопреки ожиданиям, ночь прошла спокойно, и с первыми лучами солнца отряд двинулся дальше.

Не успели мы пройти и сотни метров, как Диоген, сидя на моем плече, склонил клюв к самому уху и прошептал:

— Присмотрись к ней.

— К кому?

— Тихо ты, не шуми! К Машеньке присмотрись, говорю. Она классная.

Я покосился на идущую рядом Марусю и нервно дернул плечом. Не хватало еще, чтобы этот крылатый бочонок совался в мою личную жизнь. Филин захлопал крыльями, но удержался.

— Может, я как–нибудь без тебя разберусь?

Глаза наглеца расширились так, что стали овальными.

— Без меня? Обалдел? — громко возмутился он, и все обернулись. Диоген осекся и зашипел: — Знаю я, как ты сам разбираешься. Притащишь в дом какую–нибудь… вроде Светки, а мне с ней живи. И Василисе она не нравится. Вот Машенька — другое дело, у нее сердце золотое.

— Тебе–то откуда знать? — усмехнулся я.

— Я квестовый филин, понял? Все вижу, все знаю. Не будь дураком, прислушайся к словам мудрейшей птицы.

— Отстань!

Диоген надулся и замолчал. Но что было делать? Не объяснять же ему, в самом деле, что Маруся и без идиотских советов запала мне в душу. В бою я старался прикрывать ее, а в перерывах украдкой поглядывал на нее. Любовался. Казалось бы, чего проще — заговори с ней, вот же она, рядом идет. Но всякий раз, когда я собирался открыть рот, накатывала странная робость, кровь приливала к лицу, а слова забывались. И я уже начинал догадываться, почему.

Между тем лес становился все гуще, и вскоре мы уже с трудом продирались сквозь заросли. Володька достал из сумы два небольших топора, и Стас с Морпехом принялись по очереди рубить проход через чащу, словно аделантадо в бразильской сельве. Так мы двигались не меньше часа, не встретив ни единого монстра. Может, все и дальше бы так шло, если бы Стас не промахнулся и не врезал по толстенному стволу то ли вяза, то ли бука. В ту же секунду раздался грозный вой, и в сморщенной коре, дрогнув, открылись два огромных красных глаза. Выглядело это жутко. Я потрясенно замер; впрочем, не я один.

Вой повторился еще раз, и еще, и скоро уже все соседние деревья сурово смотрели на нас. Их ветви затряслись, и листья медленно повернулись другой стороной — совершенно зеркальной. Солнечные блики отразились в них, ослепляя, и через мгновение я понял, что ничего не вижу. Наудачу махнул клеймором, кто–то из мужиков выругался. Девчонки закричали, в спину мне прилетел шар одного из магов, благо, не наносящий урона союзнику. А следом по лицу с размаху хлестнула ветка. Я почувствовал, как кровь брызнула в разные стороны, и скрипнул зубами от боли. И только тут сообразил, что вопли отряда относились не ко мне.

— Сука, ниче не вижу!

— Помогите, я ослепла!

— Всем сделать два шага назад и замереть! — раздалась команда Верхового.

К счастью, эффект длился недолго. Очень скоро я прозрел, хотя деревья, на которых теперь ярко горела надпись «Древодемон», время от времени снова ослепляли. Окружив ближайшего врага, рейд вступил в жаркую битву.

В дендроидов летели огненные шары, осколки льда, камни, стрелы, они стонали под ударами мечей, топоров, дубин. И каждый раз, теряя ветку, издавали вой, смешивающийся с их же непрерывным скрипом, нашими криками, грохотом боя.

От магии, увы, толку было немного. Лехины шары, например, оставляли на стволе лишь едва заметные подпалины.

— В зенки, в зенки лупи! — горячо подсказывал ему один из бафферов.

Огненный сгусток заставил древоморду скукожиться, но она тут же появилась в другой части ствола и, распахнув красные глазищи, зло посмотрела на Лекса. Он с досадой сплюнул.

— Тьфу ты. Папы Карло не хватает, буратинок из них настругать. Ничего ведь не берет сволочей!

А бой вокруг кипел.

— Хил!

— Ослеп, прикройте!

— Навали–ись!

— Морпеха оттащите, сдохнет!

В этой какофонии я бездумно лупил по стволу, хотя смутно представлял, как можно убить дерево–монстра.

Оказалось, можно. Через четверть часа непрерывного урона дендроид вздрогнул, его жуткие красные глаза закатились, и он рухнул наземь, рассыпавшись тысячами щепок.

На наше счастье, древодемоны не имели ног. И не могли подойти, чтоб врезать по первое число. Ветками хлестали лишь три–четыре ближайших дерева, но и этого хватало с лихвой. Мы толпой окружали один ствол и лупили по нему до изнеможения, пока бафферы из–за наших спин усердно кастовали лечилки и защиты. Зелья бодрости уходили одно за другим. Те, кто бил издалека, почти не страдали, а вот бойцам ближнего боя приходилось несладко.

Эта бесконечная битва продолжалась несколько часов. Мы наступали, вырубали одного–двух противников и отходили, чтобы восстановить бодрость. И снова атаковали. Навык владения мечом рос как на дрожжах. Приходилось тратить кучу времени и сил — ей–богу, спилить их было бы быстрее. Кроме того, существовал риск, что поверженные ранее враги в любой момент возродятся у нас за спиной. Несмотря на стихотворные указания, запрещающие сворачивать с дороги, Володька дважды посылал разведчиков на поиск обходного пути, но оба раза закончились тем, что приходилось спасать их, незрячих и беззащитных.

Я обливался потом, периодически слеп, дендроиды немилосердно хлестали ветвями, целясь в глаза. Кожа горела, зудела, порой возникало ощущение, что она разодрана в клочья. Руки налились тяжестью и почти не слушались.

Но мы справились. Когда упал последний древо–демон, лес больше походил на площадку при какой–нибудь лесопилке. Измученные до крайности, мы поплелись в безопасную зону.

В этот вечер никто не пел и не танцевал. Наскоро перекусив, все снопами повалились на землю и забылись тяжелым, беспокойным сном. Лишь Верховой, который по совместительству оказался кузнецом, еще долго стучал инструментами, чиня наше снаряжение.

Конечно, об опасности, исходящей от Эрика, я не забыл. И все время ожидал, что он сделает какую–нибудь подлость. Появилась даже мысль, что он пошел в рейд именно для того, чтобы добить меня. Впрочем, наверное, это уже мания величия. Или преследования.

Однако на меры предосторожности сил не хватило, мысли смешались, и Морфей принял меня в свои объятия. Единственное, на что оставалось надеяться — над нами светила почти полная луна, и вряд ли Эрик рискнет напасть, когда любой может его заметить.