Чёрный лёд, белые лилии

На ужин она всё же пришла с опозданием, потому что живот сводило от голода.

– Всё в порядке?
– изумлённо спросила Валера, широко открыв глаза и видя, с какой скоростью Таня уплетала гречку.

– В полном, - коротко кивнула та.

Он держал её на расстоянии, прижимая к стене. Ну конечно. Противно. Брезгует.

У неё горела шея, и только сейчас она поняла: не от боли. Он несильно сжимал её. Его рука дрожала. Просто это было первое его прикосновение к ней.

И последнее. Она лучше сдохнет, чем позволит ему ещё хоть раз дотронуться до себя.

Всё. Прекрати немедленно думать о нём. Это просто самовлюблённый напыщенный идиот, возомнивший о себе бог знает что. Кто тебе вообще сказал, что его нужно опасаться? Это человек, такой же, как и все, если не хуже. И бояться здесь нечего.

– Как дела?
– рядом с ней на скамейке оказался Марк. Он тут же подмигнул половине её взвода, шутливо поцеловал руку Машке, потрепал Валеру по волосам, вызвав недовольный взгляд Миши с соседнего стола, и наконец взглянул на неё.

– Твоя кислая мина видна за полстоловой, - тихо сказал он, улыбаясь направо и налево.
– Что происходит, Таня?

Таней он называл её очень редко. Дело было плохо.

– Всё нормально.

– Хватит врать.

– Всё нормально, Марк!

– Это он?
– Марк уставился на неё.
– Это твой Калужный, да?

– Ты спятил?! Он не мой!
– Таня едва не подавилась гречкой, привлекая к себе внимание соседних столов, и продолжила тише: - Мы с ним даже не пересекаемся. Даже не говорим. Мне абсолютно фиолетово на него.

– Поэтому ты сейчас пялишься на офицерский стол?

– Я не пялюсь!
– она резко отвернулась, поворачивая пылающее лицо к Марку.
– Послушай, Марк, мне правда плевать на него. Он отвратительный, орёт на всех нас, делает гадости, но лично мне он ничего ещё не сделал. И не сделает. А если сделает, ты будешь первым, кому я это расскажу.

– Смотри, - он сурово сдвинул брови, щёлкнув её по носу.
– Я слежу за тобой. Ну всё, побежал. До свидания, девицы-красавицы, - он ещё раз взъерошил Валерины волосы. Миша за соседним столом даже привстал.

– Спокойно, Кравцов, всё в порядке, - засмеялся Марк и побежал догонять свой взвод.

Сжимая пальцами виски, Таня понимает: что-то идёт не так. Очень не так.

Вечером Надя Сомова, замкомвзвода, посадила всех смотреть новости: телевизор Калужный починил, не иначе.

Бессменная Екатерина Андреева, постаревшая за два года на двадцать лет, говорила об уничтожении блок-постов и охранных пунктов противника, о ряде успешных наступательных операций в восточном направлении второй армии Карпухина, а потом показывали документальные кадры, снятые сегодня, и слова рассыпались в прах.

Всё трещит и горит. Бегущие люди падают.

Первой не выдержала Машка - она схватила пульт и выключила телевизор. Следующие несколько минут все просидели в тишине.

– Как мы можем смеяться, есть, списывать, да и вообще жить здесь так спокойно?
– вдруг тихо сказала Надя.
– Как можем, девочки, если там - такое?

– Мы должны делать что-то. Мы должны, - покачала головой Даша Арчевская.
– Костя там. Костя сражается за Россию, скоро наши парни с пятого уедут сражаться за неё, а мы... Что мы делаем здесь?

Таня никогда не думала, что будет так остро чувствовать свой долг перед Россией. МГУ, культурология, книги, искусство - это было так близко, так понятно. Десантное училище казалось чем-то далёким и абсолютно чужим. Когда она успела понять, что никакие книги и картины не заменят Родины?

– А что нам остаётся?!
– Бондарчук ощетинилась и встала.

– Что вы предлагаете?! Что мы сможем, много убьём? Да сами подохнем на второй же день. Мне под пули лезть не очень надо.

– Мы должны что-то придумать, девочки, - устало сказала Валера, проигнорировав Настю.
– Я не смогу сидеть здесь, когда уедет Миша.

– Давайте ляжем сегодня пораньше, - Надя кивнула.
– И подумаем над всем этим.

В итоге они всё-таки досмотрели новости до конца. Война. Война. Война, концерты, посвящённые войне, митинги, огромные толпы желающих у военкоматов, парад военной техники в Москве. Других слов там нет, и Таня вдруг поняла: быть и не может. Книги, фильмы, картины - всё это будет только тогда, когда они все вместе смогут избавиться от ненавистных американцев. Только тогда.

Машка была в душе, Надя решала какие-то свои дела. Валера должна была встретиться с Мишей, но когда она, заплаканная, залетела в кубрик, Таня поняла, что что-то пошло не так. Валера тут же села на кровать и закуталась в одеяло. Таня выключила свет и села рядом, слушая тихие всхлипы подруги.

– Поссорились?
– осторожно спросила она.

– Да какой там!
– досадливо всхлипнула Валера, кладя голову на Танино плечо и сжимая её руки в своих.
– Теперь на это нет времени.

Значит, всё.

Значит, слова не нужны.

– Когда?

– Десятого. Через две недели, - прошелестела Валера и зарыдала в голос.

Они долго сидели, обнявшись.

– Это ещё не приговор. Многие приезжают оттуда. Вон, глянь на нашего старлея - цветёт и радуется жизни, - утешала её Таня. Валера засмеялась сквозь всхлипы. В комнате повисла тишина.

– Я всё знаю, лисёнок, я знаю, что это нужно, - тихо прошептала Валера.
– Я знаю, что это Мишин долг, и не пытаюсь удержать его. Боже, он так и светится, ты бы видела, - она снова заплакала.
– Говорит, что о большем нельзя и мечтать. Говорит, что они там всех разобьют, что скоро вернутся, и я знаю, что он прав, так и нужно. Всё, чего я хочу, - поехать с ним. Быть рядом.

Таня пошла налить ей воды, а когда вернулась, Валера сидела на кровати, держа в руках какой-то оторванный провод с выключателем и смотря на него безразлично.

– Ну и что это?
– скептически окинув её взглядом, спросила Таня.

– Не знаю, нашла под кроватью, - мотнула головой Валера и задумалась.
– Но это всё равно…

– Ну что ты?
– Таня снова обняла её за плечи.

– Что, если нашей жизнью управляет не бог?
– Валера вдруг серьёзно взглянула на неё.
– Нет, правда. Он... вряд ли бы он смог вытерпеть всё это.

Таня вздохнула.

– Что, если всё решают какие-то мелочи?
– тихо спросила Валера. Таня подняла брови.

– Ты про провод?

– Может... Смотри, - она указала на выключатель, прикреплённый к проводу. Обычный: «Вкл», «Выкл».

– Валерочка, это просто провод, и кто-то косорукий, я даже подозреваю, кто, начинается «Машка», заканчивается на «Широкова», просто оторвал его от какой-то лампы.

– Да, - как-то обречённо вздохнула она и снова всхлипнула.
– А если нажать на кнопку? Видишь, сейчас «выкл».

– Ну нажми, если хочешь.

– Что, если я нажму, и всё поменяется? И Мише не нужно уже будет никуда ехать?
– безнадёжно спросила она. Валере нужно было успокоиться. И поспать.