Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
Калужного не было, до самоподготовки оставалось ещё около получаса. Таня не знала, что лучше сделать: лечь всё же спать или дочитать «Жизнь взаймы» Ремарка? Валера убежала к Мише, и посоветоваться было не с кем: Машка зубрила инженерку, расхаживая по комнате, Надя куда-то ушла. Нужно было спать, потому что бодрствовать по двадцать часов в сутки - ненормально.
С подоконника на неё смотрела пёстрая обложка «Жизнь взаймы». Лилиан Дюнкерк и Клерфэ* снова победили здравый смысл, и Таня, взяв книжку, чтобы не мешать Машке, вышла в коридор.
– О, Таня!
– около пустой
С Дэном они сошлись как-то сразу и очень легко. Валера говорила, что так бывает, когда люди очень похожи. Таня не могла назвать их отношения настоящей дружбой, но с Дэном было так хорошо и просто, что задумываться ей не хотелось.
– Привет, - искренне улыбнулась она.
– Какими судьбами?
– Да вот ключи пришёл забрать. Как там ваш старлей? Всё училище только и гудит о том, какой он зверь, - рассмеялся Дэн.
– Ага, ещё тот, - подтвердила Таня, впрочем, не особо желая распространяться на эту тему.
– У тебя всё хорошо?
– Дэн вдруг пристально уставился на неё.
У неё что, на лице написано «всё плохо, и я морально раздавлена»?!
– Всё просто отлично. Спасибо. Устала на парах, Краевой совсем замучил.
С Дэном это прокатило: он широко улыбнулся и принялся рассказывать какую-то смешную небылицу об их капитане. Таня смеялась. Дэн не копался в ней, пытаясь выудить правду, даже если и понял, что Таня соврала: он просто смешил её. Просто поднимал ей настроение. И это было прекрасно.
Правда, с историй о неудачливом капитане он перешёл на историю о своём отце, который полжизни проработал дипломатом, а потом вдруг решил, что его призвание - это флористика, а потом спросил, засмеявшись:
– А твой отец случайно не увлекается цветами?
– Боюсь, нет, - Таня улыбнулась.
– А кто он?
Тане страшно не хотелось распространяться о ФСБ, объяснять все тонкости работы отца, и ей на помощь неожиданно пришла маленькая худенькая Лена Нестерова.
– Вот, я нашла вам ключи, - смущённо пробормотала она и протянула Дэну связку.
– Можно на «ты», я ведь говорил, - рассмеялся он и взял ключи.
– Спасибо. Ну, я пойду, а то капитан точно шею открутит. Может быть, как-нибудь встретимся и сходим куда-нибудь?
– Отличная идея.
– Здорово!
– Дэн наклонил голову и широченно улыбнулся.
– Кстати, твоя фотография на доске почёта. В учебке. Ты видела?
– Пока нет, но заранее предвижу масштаб бедствия. Страшно подумать, как я там получилась.
– Да брось! Я всегда знал, что ты умница, но, оказывается, ещё и учишься на отлично. Может, как-нибудь поможешь мне с тактикой?
– Конечно, Дэн. Обязательно, - она улыбнулась, и он ушёл.
– Лен, я почитаю здесь, ты не против?
Нестерова только качнула головой и снова погрузилась в своё обычное состояние - тихую задумчивость.
А Таня с головой ушла в книгу: события закручиваются, поражают её своей остротой и искренностью, и она грустит заранее, потому что болеющая Лилиан наверняка умрёт в конце книги, но тут… на гонках разбивается Клэрфэ, и Таня поражённо замирает. Он умирает так быстро и неожиданно, что она даже не может сильно расстроиться
или заплакать. Потому что в это не верится. Всё кажется, что сейчас случится чудо, он оживёт, но чуда не происходит: Клэрфэ мёртв.Таня уронила книжку на колени. Нет никаких прощальных речей, никаких последних «я люблю тебя». Смерть забрала человека быстро и неожиданно, не дав шанса попрощаться с любимой.
Может быть, так и случается на самом деле? Может быть, всё не так, как показывают в фильмах, и когда в твоего друга или любимого попадает пуля, он не будет ещё пять минут держать тебя за руку, шепча последние слова? Может быть, он просто закроет глаза и умрёт, не сказав тебе ни слова, не взглянув на тебя?
Нет, нет. Это было слишком страшно.
Самоподготовка тянулась бесконечно медленно, но и она наконец закончилась. Перед ужином оставалось свободное время, прекрасное, манящее свободное время, и она решила всё же поспать, но тут в кубрик ввалилась толпа девчонок и расселась на стульях.
– Я хотела поспать, - жалобно протянула Таня.
– У нас очень важное собрание, - отрезала Машка.
– Его нельзя провести в другом месте?
– Нет, ты что!
– Маша сделала торжественные глаза, а Таня, переглянувшись с Валерой, обречённо вздохнула.
– Я предлагаю серьёзно обсудить нашего старлея!
Со всех сторон послышались недовольные реплики, но Маша, перекрикивая все, утверждала:
– Он шпион, это точно! Вон Завьялова с третьего говорит…
Таня выскользнула за дверь и направилась к комнате досуга. Если ей и удастся сегодня побыть в тишине, то только здесь. К счастью, закрыта она не была, и Таня, проскользнув внутрь, устало опустилась на стул перед роялем.
Читать не хотелось. Спать теперь - тоже. Она неуверенно приподняла тяжёлую крышку, положила пальцы на клавиши. Нажала ля.
Это была её любимая нота, должно быть, из-за названия. La, лактеа виа - млечный путь с латинского.
Ля, ми…
Лактеа виа, миракулум - млечный путь, чудо. Ей так нужно всё это сейчас.
Она обычно не задумывалась, но это было правда чудесно: класть пальцы на деревянные клавиши, нажимать на них в определённом порядке и создавать музыку. Она нажала ля и начала играть - это Шопен, «Вальс до-диез минор», его Таня играла на выпускном в музыкальной школе, и у неё замерла душа: так тихо и прекрасно полились из-под пальцев ноты. Может быть, дело в том, что она почти три месяца не играла. Пиано, крещендо, вышла на форте и почувствовала, как болят отвыкшие пальцы, а затем вновь пиано, тихое, едва слышимое. Ей почему-то захотелось плакать.
Но ноты заканчиваются, и музыка — с ними. Таня тихо положила руки на колени. Она не заплакала, не умерла. Она всё выдержала.
И вдруг не услышала - почувствовала, что за её спиной кто-то есть. Обернулась.
Калужный стоял, прислонившись к стене, и мерил её насмешливым взглядом. Брезгливо скривился. Естественно. Что ещё ждать от этого… Таня непроизвольно повторила его движение губами. Едва их взгляды встретились, по её коже пробежал неприятный холодок. Та же дешёвая неприязнь. Он фыркнул и несколько раз ударил в ладоши.