Чёрный менестрель

– А вы могли бы и не идти в обход, - раздался громкий шепот с надворной башенки.

Проникшие на чужой двор замерли и посмотрели в сторону башенки. На ней вместо охранника находилась женская половина отряда, которую по приказу "господина менестреля" оставили на улице "следить за шухером".

– Что вы там делаете?
– изумлённо спросил Голушко.

– Стоим, - пояснила Хиир.

– Логично, - согласился Степан, и уточнил:

– А охранник где?

– Спит, - весело ответила Хиир, - он так устал вчера...

– Не меньше полутора, а то и два кувшина вина, - уточнила Ребана.

– ...что до утра проспит, - закончила Хиир.

– Ладно, Хиир на месте, изображает охранника, остальные ко мне, - распорядился Голушко и, повернувшись к остальным, скомандовал:

– Маги обеспечивают подсветку, сержант Билко - вышибает эту дверь.

– А зачем вышибать, у нас же специалист есть?
– искренне удивился Билко и приказал:

– Прауд, займись.

Щуплый невысокий мужчина достал из своего мешка небольшую тряпицу и стал на неё выкладывать инструмент. Затем, приложив к двери нечто похожее на стетоскоп, аккуратно по ней постучал, после чего, повернувшись к Билко, негромко произнёс:

– Крючок бугор, придётся повозиться.

После чего Прауд достал из мешка коловорот, закрепил на нём сверло и начал сверлить деревянную дверь. Голушко, внимательно наблюдавший за его действиями, искренне удивился, что патрон для сверла оказался весьма похож на его земной аналог.

Прауд просверлил отверстие, отложил коловорот на тряпицу и взял с неё металлическую трубочку, в которую была продёрнута бечевка с привязанным к одному из концов крючком-тройником. Вставив эту конструкцию в просверленное отверстие, Прауд начал стравливать бечевку и затем резко дёргать её, то вынимая, то пропихивая трубочку подальше. После седьмой попытки ему, наконец, удалось подцепить тройником крючок.

– Приготовьтесь!
– тихо сказал Прауд и дождавшись, пока Билко с ещё несколькими бойцами располагались с обнажёнными мечами возле двери, резко потянул бечевку, и дверь открылась.

– Вперёд!
– тихо прошипел Голушко, на чём его участие в штурме дома Четвёртого Жреца Великого Храма и закончилось.

Билко, как и те, кто пришёл в "Гварлию Валинора" вместе с ним, судя по всему хорошо были знакомы с техникой грабежа. Их слаженным действиям могли бы позавидовать и бойцы СОБРа, не говоря уже об остальных бойцах вольной роты. За весь штурм только Ребана успела один раз метнуть нож в какого-то появившегося словно из-под земли охранника. Остальных жителей дома Вагистая Билко и его люди зарубили раньше, чем те успели сообразить, что происходит, а некоторые не успели даже проснуться...

Штурм прошёл более, чем успешно, но ни Вагистая, ни младшей сестры Ребела в доме не оказалось.

– Облом, - прокомментировал ситуацию Голушко, который шёл позади всех, стараясь при этом не наступать в кровь.

– Уважаемый коллега, - ехидно начал Диргиниус, - Вы не подскажете, во имя какой конкретно ветви Великого Куста мы только что отправили к нему пятнадцать человек?

– Шестнадцать, - поправил его Билко, вытирая меч о шёлковую штору.

– Я уверен, что моя сестра здесь.
– ответил Ребел и нервно дёрнул плечом.

– Ну вот, такую хорошую ткань на платье испортил, - проговорила Ноли, срывая с окна вторую портьеру, и с укором бросила Билко:

– Мужлан.

– Да что ты тряпки собираешь?
– удивилась вышедшая из-за угла Ребана, - тут столько золота и серебра, я одна не справляюсь...

– Что значит одна?!
– возмутился Билко, - мы с ребятами...

– Значит так, грабёж отставить, то есть отложить, - твёрдо пресёк несвоевременное мародёрство Степан, - мы здесь вообще-то по другому вопросу. Вот сделаем дело, хоть весь дом по камешкам разберите, а сейчас нам следует найти сестру нашего друга.

– Вечно у этих благородных сложности, - проворчал под нос Билко и первый отправился искать сестру Ребела.

За ним потянулись и остальные, но ни Куандуку, ни Васгистая после почти часа поисков (периодически прерываемых на мародёрство) "Гвардия Валинора" так и не нашла.

– Это уже полный облом!
– сказал Степан, после того как все вновь собрались в одной из комнат, и прислонился к одной из стен.

Именно в этот момент в противоположной стене открылась дверь, и из образовавшегося проёма в комнату шагнула фигура. Увидев собравшихся в помещении, человек от неожиданности замер, а затем... затем умер, ибо избыток железа в организме вреден - тем более избыток в виде ножа, который метнула Ребана.

***

– А вот попробуйте стерлядь, Ваша Святость, - угодливый тон и подобострастный поклон плохо сочетались с внешностью говорившего - косая сажень в плечах и лицо, с которого можно было бы писать портрет благородного воителя.

– Ой, смотри, Кангелан, доиграешься - рыба-то недозволенная для всех истинных сынов и дочерей Великого Куста...
– лениво промычал Вагистай.

– Так свининка-то тоже недозволенная, а вы её вчерась изволили откушать, да ещё и добавки просили, - всё так же подобострастно ответил Кангелан.

– Так то верным сыновьям и дочерям Великого Куста не дозволяется, -пошутил Четвёртый Жрец храма, и уже другим, полным злобы, голосом произнёс:

– Чего стоишь! Пять минут уже истекли, а наша гостья замёрзла. А ну согрей её!

Заплечных дел мастер никак не отреагировал на выпад в свой адрес, спокойно дождался, пока последняя песчинка упадёт из верхней сферы песочных часов в нижнюю, и только потом взял из жаровни раскаленный металлический пруток и приложил его к левому плечу девушки. Куандука взвизгнула и попыталась отшатнуться от раскалённого железа, но ей это не удалось - она была прикована цепями к стене подвала так, что растянутые руки и ноги не позволяли ей пошевелиться.

Могла ли себе представить молоденькая девушка, принадлежащая к кругу "золотой молодёжи" города Тапии, ещё вчера с гордостью демонстрировавшая подружкам свой золотой жетон, что её, верную последовательницу Великого Куста, будут избивать плетью и жечь железом за вероотступничество?

– Ну-ка ты, язычница кустопротивная, признавайся в своих прегрешениях!
– сказал палач, кладя металлический пруток обратно в жаровню.

– Признаю, признаю, Ваша Святость, сало ела, и стерлядь ела, и сама и...
– запричитала, обливаясь слезами, Куандука, но Вагистай её перебил:

– Как-то ты неубедительно каешься, - закусывая пиво стерлядью, лениво проговорил четвёртый жрец.
– Да и не интересует меня это. И на других свою вину не перекладывай, а лучше рассказывай, как порчу на деревянный квартал наводила...

– Извините, Ваша Святость, - удивился заплечных дел мастер, - а почему на деревянный квартал?

– А где народ болеет и мрёт чаще всего?
– спросил Четвёртый Жрец, и сам себе тут же ответил, - в деревянном! Порча? По-о-орча...

– Так они же там вроде от голода мрут!
– вновь не выдержал палач, который сам был выходцем из тапийских трущоб.