Черный PR (сборник)

Печенкин и Даша переглянулись.

– Каким же образом? – поинтересовалась Даша. – Илья – порядочный человек, известный в городе только с положительной стороны.

– Бросьте! У каждого порядочного человека найдется что-то компрометирующее. Ничего не было только у Христа, но он Бог, а Илья – человек. Да, замечательный, но все же человек, со своими слабостями, ошибками… Поработайте над этим! Да, это не так легко, как встречу в детском доме снять, но я все оплачу. Или слабо? Если слабо, скажите прямо, я не обижусь.

Печенкин вскользь взглянул на Дашу и отвернулся. Даша опустила голову, рассеянно отрывая от кисти виноград. Наконец она подняла голову:

– Я готова.

– В самом деле? – оживился Аркадий.

– Да. Мне это интересно как профессионалу.

– Ну и чудненько. Останетесь довольны.

Глава 3

Пока Добровольский утверждал медиаплан, Даша занималась своей непосредственной работой в РКС – выезжала в командировки снимать «заказухи», как презрительно называли рекламные фильмы творческие работники.

Боевое крещение Даша получила с Аллой. Съемочная группа сформировалась из менеджера – Аллы, автора – Даши, а вот режиссером к ним напросился Вася Карманов, которому захотелось развеяться, а кстати, и класс показать – поучить, как надо делать рекламные фильмы. Соответственно, оператором он взял своего любимца Егора Бахтина. Им предстояло снять десятиминутный заказной фильм о далеком степном хозяйстве. Клиент попался не особо богатый, у Аллы крупные клиенты не водились.

В восемь утра загрузились в «Волгу», за рулем которой был РКС-овский водитель Паша. Рядом с ним уселся Вася, на заднее сиденье втиснулись девушки и Егор. Черноглазый Егорка давно нравился Даше, еще со времен проекта, над которым они вместе работали. Ей нравилось в нем все: темные ресницы, длинная челка, которую он откидывал небрежным движением, обольстительная улыбка… Но в то время она была очарована Гориным, поглощена бурным развитием их отношений. Сейчас, когда Горин побежден, а нимб вокруг его умного лба потускнел, она с грустью думала: как же она ошиблась в нем! Она не любила проигравших. Мужчина должен быть победителем, он должен идти по жизни, высоко вскинув гордую голову, как прежний Игорь Горин. Еще месяц назад оператор Бахтин выглядел бледно рядом с могущественным генеральным директором, который теперь обретается где-то в статусе безработного.

Егор сел рядом, их колени соприкоснулись, и это приятно взволновало Дашу.

– Ну, с Богом! – выдохнул Паша, и «Волга», лихо выехав с территории телекомпании, взяла курс на юг.

В пункт назначения приехали после обеда. При въезде в поселок притормозили. Надо было оглядеться, сообразить, а лучше спросить, куда ехать, где находится администрация. Вышли из машины. Перед ними уходила в пасмурную серую даль узкая улица, ухабистая, с черной землей, не просохшей после растаявшего снега. Низкие черные избы за косыми заборами, дым из труб низко стелется, нигде никого… Но вот в дальнем конце улицы показались люди: целая процессия, она медленно приближалась. Что-то зловещее было в надвигающейся на них толпе молчавших черных людей.

– Да это похороны! – воскликнул Вася.

Теперь, когда толпа достаточно приблизилась, все увидели, что это действительно похоронная процессия: над головами впереди идущих плыл красный гроб, неровно качающийся и вздрагивающий от их неслаженного шага. В гробу лежал труп, длинные волосы которого развевались под порывами холодного, колючего ветра. Съемочная группа, только что хохотавшая в машине, оцепенела от представшего перед ними зрелища. Но вот впереди идущие поравнялись с ними, остановились. Гроб замер. Приезжих рассматривали с тупым, настороженным вниманием.

– Здравствуйте! – придавленным голосом поздоровался Вася, стаскивая с головы кожаную кепку. – Мы – телевидение. Не подскажете, как проехать к администрации?

– Езжайте прямо, там улица в площадь упирается, а на площади администрация.

Процессия, удовлетворив свое любопытство, двинулась дальше. Съемочная группа погрузилась в машину и медленно, подпрыгивая на ухабах, поехала в указанном направлении.

Вскоре они выехали на маленькую площадь, типичную для сотен поселков: со зданием администрации под триколором, с памятником павшим в Великой отечественной, облупившимся, но с неизменными цветочками, сиротливо приткнутыми у ног застывших в бронзе защитников. В машине оставили Пашу, сами же прошли сначала через сени с запахом плесени, затем по скрипучему темному коридору мимо запертых дверей. Внимательно вглядывались в надписи на прибитых к дверям табличках. Перед крайней дверью остановились: «Председатель». Подергали ручку – закрыто, постучали – никого. Съемочная группа растерянно топталась на месте.

– Алла, куда ты нас привезла?

Накалявшуюся атмосферу разрядил стук входных дверей, послышались уверенные торопливые шаги. И вот перед ними предстал высокий сутулый мужчина средних лет с усталым бледным лицом и редкими серыми волосами.

– Извините. У нас тут… печальное событие. Примкнул, так сказать, к процессии. Люди сказали, что приехало телевидение, администрацию ищет. Я прямиком сюда.

– Василий Иванович? – уточнила Алла.

– Да, он самый к вашим услугам.

– Я Алла Петрова, менеджер ГТРК, это вы со мной общались.

– Очень приятно.

– Я – главный режиссер Василий Карманов, – приосанился Вася. – Это – наш редактор Дарья Волкова, оператор Егор Бахтин. В машине у нас водитель Павел.

– Да что ж мы стоим здесь, сейчас я кабинет открою.

Глава местной администрации вынул из кармана ключ, открыл дверь, гостеприимным жестом пригласил войти. Телевизионщики очутились в кабинете, отчаянно нуждавшемся в ремонте: с топорщившимися клочьями оторванного линолеума неопределенного грязно-бежевого цвета, с желтыми в сальных пятнах обоями, с облупившейся мебелью. Съемочная группа разместилась на деревянных стульях, причем стул под плотным Васей пискнул и подломился одной ножкой, режиссер вовремя успел вскочить. Глава густо покраснел.

– Извините, руки не доходят до элементарного ремонта… Да и денег особо нет. И тем не менее мы приняли решение заказать фильм на десять минут о нашем селе, о предприятиях, которые у нас есть, а главное, о людях… Скажу откровенно, у людей опускаются руки, потому что ощущение такое, что наше село, да и русская деревня вообще, наш труд – труд сельского труженика – никому не нужны. Понимаете, сердце кровью обливается… И хотя денег у нас немного, и, может, было бы лучше просто раздать их моим односельчанам, я подумал, что будет лучше, полезнее для них снять фильм… На весь край показать их труд, их лица, сказать добрые слова о том, что они нужны… Знаете, как в советские времена, когда показывали лучших работников. В те времена наше маленькое хозяйство телевидение объезжало стороной, а потом и просто люди труда стали никому не нужны. А за деньги можно все. Поэтому большая просьба к вам – не говорите, что фильм платный. Пусть они думают, что вы приехали к ним, потому что они – прекрасные труженики, потому что ситуация в стране меняется и правительство опять обратило внимание на сельчан.

– Да, конечно, обязательно! – преданно глядя на главу, отчеканил Вася. И чуть было не добавил: «Желание клиента – закон».

– Что будем снимать? – открывая блокнот, деловито осведомилась Даша. – Помните, у нас всего десять минут эфирного времени. То есть снять-то можем много, но что из этого войдет в фильм – вопрос.

– Прежде всего – коровник. Большая часть жителей села занята именно там. И еще льнозавод.

– Прекрасно! – подытожил Вася. – Я уже вижу, как это будет: пять минут – на коровник, три – на льнозавод, полторы – на интервью с вами.

– Ой, – поморщился глава. – А можно без этого? Не мастер я говорить.

– Нельзя! – отрезал Вася. – И подумайте, с кем можно записать интервью. Не больше двух-трех человек.

– Хорошо, – глава пометил себе.

– И еще – что мы могли бы снять сегодня? У нас не так много времени – остаток сегодняшнего дня. Завтра полный день. А послезавтра с утра мы выезжаем.

– Сегодня мы могли бы снять коровник, вечернюю дойку. И там же интервью записать у главного животновода. Завтра – льнозавод и интервью с начальником цеха.