Черный PR (сборник)
Шрифт:
– Откуда ж ты знал, что увидишь его?
– Очень просто! Я как узнал, что этот дом строил один бандит, а его потом… того… ну, думаю, обязательно привидение должно быть. Два часа прождал, огонек увидел, ну, и деру дал. А то! Страшно… Вдвоем не так страшно, правда же?
– Правда, – неуверенно сказал Дима, темноволосый, до черноты загорелый мальчик лет десяти. И тут же охнул – в черном окне первого этажа действительно задрожал слабый огонек. Причем он становился то больше, то меньше, как будто в темноте дома действительно двигалось что-то, то приближаясь к окну, то отдаляясь. Один раз ребятам даже показалось, что они увидели светящийся силуэт человека.
– Ну, что – теперь веришь? – торжествующе прошептал Аркаша,
– Вот тебе и привидения! – хихикнул Дима, лукаво и насмешливо косясь на друга. Аркаше на миг стало неловко, но он тут же оправился:
– Ну, значит, в этом доме бандитская база! Это ж еще прикольнее! Пошли, заглянем в окно!
– Да ты чо!
– А чо? Пошли! Или ты забоялся?
– Еще чего!
Ребята съехали вниз по песчаному обрыву, подкрались к дому, стараясь ступать тихонько и, по возможности, пореже дышать, словом, самим стать бесшумными, как привидения. Подталкивая и тем самым подбадривая друг друга, они заглянули в окно, из которого доносились голоса. Они увидели маленькую комнатку с кирпичными стенами. Весь ее нехитрый скарб состоял из трехногого стола и стульев с продавленными сидушками, очевидно украденными из какого-нибудь садового домика. На столе была приткнута свечка, дрожащий огонек которой Аркаша принял за привидение. За столом сидели трое бродяг самого затрапезного вида. Очевидно, это были те двое и кто-то, поджидавший их в доме.
– Ну, приступим! – скомандовал третий, сидевший спиной к ребятам.
– Может, все-таки глянем – нет ли кого? Я какой-то звук подозрительный слышал, будто шаги, – простуженным голосом сказал один, помоложе, худой и длинный. Ребята, услышав это, затаили дыхание, вжавшись в стену дома. В груди похолодело от страха.
– Да кого сюда занесет на ночь глядя? Разве грибника какого? – пробасил тот, что сидел к ним спиной. Проговорив это, бродяга поднялся, лениво сделал несколько шагов в их сторону, отчего их сердца бешено заколотились.
– Да ну, Шурик, мало ли какие звуки могут быть в лесу? – вступил в разговор третий. – Может, собака бездомная пробежала, а мы трясемся, как зайцы… Эх, что за жизнь, все трясешься да трусишь… Эх!
Тот, кого назвали Шуриком, сел на свое место.
– Ну, мужики, кончай базар – деньги на бочку!
Мужики нехотя полезли за пазуху, выложили на стол смятые и замусоленные бумажки.
– Мало что-то, – зловеще прошипел Шурик. – Расслабились вы, мать вашу!.. Или, может быть…
Шурик молниеносно схватил простуженного за грудки, затряс его.
– Да ты чего, Шурик? Чего? Я те побожиться могу…, – загнусил тот, но ребята видели, что глаза его округлились и побелели. Шурик проворно вытащил у него из-за пазухи еще горсть таких же смятых бумажек.
– А это что, сволочь? – рычал Шурик и тыкал несчастного носом в разбросанные по столу деньги, как нашкодившего кота.
– Шурик, успокойся, – попытался остановить его третий.
– Ша! – гаркнул тот, распалившись. – Или ты, гнида, тоже туда же?!
– Что ж ты напарников
гнидами называешь? Не по-товарищески это…, – огрызнулся третий и выбил стул из-под Шурика. Шурик ловко отпрыгнул в сторону, в его руке белой молнией сверкнул нож.– А перышка моего попробовать не желаеш-шь?
В этот момент простуженный дико завопил, с грохотом опрокинул стол, свеча погасла… Что было дальше, ребята не узнали – схватив друг друга за руки, они бросились бежать подальше от страшного места. Они неслись по лощине, не разбирая дороги. Ноги попадали в крапиву, ветки деревьев хлестали по лицу, но они ничего не замечали, мечтая об одном – скорее оказаться дома. Лощина вывела их к реке, а от реки уже рукой подать до деревни. Уже видны огни в домах, уже слышен собачий лай…
– Ну, вот, мы, кажется, и дома… – прерывающимся от быстрого бега голосом сказал Аркаша.
– Аркаш, а ты узнал этого?
– Конечно, узнал! Это же дядька Сашка, который скотником к нам устроился. Еще про него говорили, что он в тюрьме за убийство отсидел.
– Да, это он… Страх-то какой, да?
– Да…
– А привидений-то, получается, нет.
– Получается, нет.
– Аркаш, ты на речку завтра пойдешь?
– А то!
– Зайдешь за мной?
– Зайду.
Ребята разошлись по домам. Мать встретила Аркашу неприветливо:
– Что, нагулялся?
– Нагулялся.
– Шляешься где-то целыми днями, по дому не помогаешь… Вот погоди, школа-то начнется, прищучу тебя… Голодный поди?
– Ага…
– Ага… Садись, ешь.
На ужин мать приготовила любимое блюдо Аркаши – жареное сало. Аппетитные поджаристые кусочки шипели в пузырьках кипящего жира. С теплым хлебом и парным молоком – просто объеденье! Аркаша не забывал бросить кусочек повкуснее коту Ваське, который сидел у его ног и щурил желтые глаза.
… Ночью Аркаше снились кошмары: будто бы он попал в тот самый страшный дом, и дядя Саша крадется к нему с ножом, скалясь в нехорошей улыбке, а глаза у него выпученные, неподвижные, белые… И вдруг появляется мать, и он, Аркаша, прячется за нее и кричит: «Мама, спаси! Я боюсь!» А мама отвечает: «Что ж ты боишься? Это же дядя Саша – наш новый скотник». И когда мать смотрит на него, дядя Саша умильно улыбается и прячет нож за спину, а когда она отворачивается, чтобы успокоить Аркашу, дядя Саша корчит зловещие гримасы и украдкой вытаскивает нож из-за спины… Мальчик проснулся, дыша тяжело и часто. Луна заглядывала в окно, заунывно трещал сверчок, тоскливо кричала какая-то ночная птица. Аркаша вскочил и побежал в комнату, где спала мать.
– Мама! – он принялся трясти ее.
– Ты чего? – спросила она сонным голосом.
– Мама, давай закроем ставни!
– Еще чего придумал – дома душно. Спи давай!
– Мам, я тебе говорю – закрой ставни! Возле деревни бродят нехорошие люди.
– Не выдумывай – иди спать… Такой большой, а боится с открытыми окнами спать…
Аркаша поплелся к себе. Он долго лежал, прислушиваясь к ночным звукам. Несколько раз ему казалось, что кто-то крадется под самыми окнами. Он зажмуривал глаза, но ничего не происходило. В конце концов он уснул, совершенно измученный.
Глава 2
А в восемь часов утра Аркаша и Дима уже бодро шагали по песчаной улочке деревни Камыши, вдоль заборов, за которыми виднелись дома: у кого добротные, кирпичные, с высокими свежевыкрашенными крышами, у кого – бревенчатые, с подслеповатыми окошками, с покосившимися кровлями. На заборах важно восседали коты и лениво провожали приятелей равнодушным взглядом, из-за заборов вслед им несся заливистый лай собак. Камышинцы уже проснулись и занимались своими делами – кто нес с колонки ведра или бидоны с водой, кто хлопотал во дворе. Но вот заборы кончились, улочка стала уже, превратилась в песчаную дорожку, змеившуюся в траве, резко пошла под уклон, а там до речки рукой подать: надо только лесок пройти.