Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
— Ты знала, чем обернется для тебя эта сделка, — гномка произнесла свое утверждение громко. Торин все равно не мог услышать слова призрака, а Ниар ответить не имела возможности. Хотя, теперь, наверное, имела. Чародейка перестала играть в навязанную ей игру из-под полы. Видимо колдунье надоел маскарад, и она решила вскрыть все свои карты разом. — Можно было бы решить, что ты наделала глупостей, Ниар, но я в это не верю. Мы знакомы недавно, но и этого времени мне хватило, чтобы понять, что никакие действия ты не делаешь без тонкого просчета. Чего же ты теперь добиваешься? Моей преданности? Преданности Торина? Он ведь не глуп. Не станет рисковать понапрасну и вряд ли теперь доверится тебе. Раз обманувший, обманет еще.
Красная Колдунья не изменилась в лице. Сомкнув слепые глаза, она молча лежала на руках у Короля-под-Горой.
— Я не понимаю, — призналась Осаа в отчаянии. Вновь глянув на бледное лицо Ниар, попыталась найти в нем отражение своих собственных чувств. — Я честно не понимаю, почему ты вдруг начала так яро защищать Торина. Ведь как ни погляди, получается, что тебя загнали в ловушку. И вместе с тобой в этот капкан попал и мой сын. Захоти Валар лишить тебя жизни, они начнут охоту за Торином. Что ты хотела этим доказать?
Ответ не требовался. Осаа качнула головой. Владыкам Амана не будет дела до справедливости тогда, когда им представится возможность избавиться от одного из своих самых опасных врагов. Лес рубят, щепки летят. А Ниар, по сути, сейчас являлась средоточием всех сил, которые когда-либо восставали против воли Илуватара. Она стала символом надвигающейся войны для тех, кто готов услышать правду.
Искусно сыгранный гамбит, где жертвенная фигура – ферзь. Правая рука Короля, престолонаследник Дор-Даэделота, надежда на победу для врагов всего благородного и непорочного. Эру выиграл битву, но не всю войну. Срубив одну фигуру, он заранее объединил под одним знаменем всех приспешников Мелькора – даже Саурон, явно не являющийся сторонником Ниар, не захочет стоять в стороне, пока Красная Колдунья будет присягать в верности Илуватару. А учитывая то, что мотивом для подобной игры стала искренняя самоотверженность во имя справедливости, дальнейший выбор окажется сложным и для тех, кто свою стезю выбрал уже давно. В случае если разыгрывающаяся партия наберет широкие обороты, жителям Средиземья придется вновь пересматривать свои жизненные приоритеты.
Возможно, Ниар и не рассчитывала на подобный резонанс, обращаясь молитвой к Первому Певцу. Но такой результат был вполне очевиден и предрекаем. К тому же, все еще оставался открытым один единственный вопрос – зачем Красной Колдунье нужно было попасть в Казад-Дум? Что желала найти в Мории ангбандская принцесса? Ключ к спасению?
Гадать бесполезно. Решив немного обождать, Осаа сбавила шаг, пропуская вперед Торина. Задумчивый, он бесцельно брел к выходу из горной расщелины. Погруженный в какие-то тягостные размышления, Король-под-Горой, судя по всему, решал сейчас, как же поступить с Ниар. Девушка у него на руках, тысячелетиями умудрявшаяся водить за нос всю вселенную, конечно, понимала суть внутреннего монолога эреборца. Покорно склонив голову, старшая дочь Моргота ожидала вердикта.
А ведь все могло сложиться иначе.
А ведь все могло сложиться иначе. Все могло быть по-другому, будь она благородна и богата. Не пришлось бы лазать по деревьям и стрелять в орков, не нужно было бы сжигать пауков и каждый день рисковать своей жизнью. И теперь она бы не лежала на соломенном тюфяке у костра, теряя сознание в жаре всякий раз, когда тело проигрывало битву с болезнью. Жаловаться не приходилось – Тауриэль осталась жива. Об остальном можно было позаботиться и позже.
— Пей, — приказал сильный голос спасителя. Эльфийка, моргнув, подчинилась. Чуть приподнявшись на локтях, приникла губами к деревянной чаше. Горькое пойло обожгло гортань и расплавленной медью полилось в желудок. Закашлявшись, бессмертная поморщилась. Каждый раз принимая этот отвар, Тауриэль ощущала озноб. После же приходило расслабление, и утомившееся избитое тело наполняла живительная энергия.
Отерев ей рот, спаситель широко улыбнулся. Высокий, удивительно добрый и сильный человек, он какую неделю подряд выхаживал свою незадачливую гостью. Вкусно и часто кормил, омывал раны и перевязывал их, водил к горячим источникам и позволял отдохнуть. Стоило Тауриэль почувствовать
себя дурно, незнакомец практически тут же предлагал эльфийке какой-нибудь целительный отвар. Не зная даже, как благодарить своего спасителя, бессмертная лишь кротко следовала его указаниям и набиралась сил.Он нашел ее у берега реки после битвы с орками. Тауриэль плохо помнила детали, но казалось ей, что человек не ожидал отыскать у заводи умирающего эльфа. Смутно вспоминались его тяжелые шаги, потом призывы о помощи, разного рода обращения на вестроне и синдарине. Видимо решив, что подмоги ждать неоткуда, незнакомец подхватил ее на руки и уволок куда-то. Как выяснилось позже, человек отнес ее в давно заброшенную лачугу, построенную каким-то сердобольным в чахлом пролеске у Мглистых Гор.
— Я думаю, что ты уже можешь гулять в одиночку, — интересно, но за все время своего жалкого пребывания в затхлой избе Тауриэль ни разу не поинтересовалась именем своего спасителя. — Завтра-послезавтра я найду тебе коня, и можешь спокойно ехать к себе домой. Судя по искусной резьбе на твоем оружии, ты являешься лесным эльфом. Наверное, Трандуил сбился с ног, разыскивая свою стражницу. Не стоит же более его огорчать.
Сглотнув, бессмертная села на кровати. Отряхнув одежду, прямо посмотрела на человека. Разжигавший огонь в камине, он сквозь улыбку напевал легкую мелодию. Крепко сложенный, златовласый, смуглый, мужчина мало походил на тех тщедушных представителей своего рода, что жили в Эсгароте. Поношенная одежда и неприглядное оружие выдавали в нем бродягу, каких было много в Средиземье. Скитающиеся по миру потерянные души. Только на потерянного он совсем не походил. Напротив, собранный и проницательный, незнакомец поражал Тауриэль своей, казалось бы, невероятной эрудицией.
— Как только я доберусь до края родного, клянусь именем Элберет, отплачу Вам за проявленное добро, — кашлянув, бессмертная облокотилась о прикроватную тумбу. Потянувшись вперед, поднялась на ноги. Слегка покачнулась, но удержала равновесие. Выпрямив спину, посмотрела на своего спасителя. — Моей благодарности не будет границ. Смейте просить всего, я отныне друг Ваш навеки.
Незнакомец лишь широко улыбнулся. Подкинув в разгорающийся очаг пару поленьев, отряхнул с рук пыль и труху. Затем поднял голову, уставившись в пустоту перед собой.
— Мне не должно просить ничего, — протянул он глубоким, гортанным голосом. В глазах человека промелькнула искорка надменности. — Я не привык.
— Скажите мне имя свое, и я посмотрю, чем смогу помочь, — Тауриэль сглотнула. В горле неожиданно возник горький комок, перекрывающий дыхание. Грудь заполнил жар волнения. Эльфийка действительно хотела отплатить своему спасителю должным образом. Не окажись смертный рядом в нужный момент в нужном месте, ее жалкая душа уже бы находилась в Чертогах Мандоса.
Человек, услышав ее слова, громко рассмеялся. Причин для веселья эльфийка не находила, да и в словах своих ничего глупого не усмотрела. Добрый незнакомец же, заметив ее растерянность, поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Выше даже большинства эльфов, он смотрел на Тауриэль сверху вниз и продолжал загадочно улыбаться. Его лицо, широкое и светлое, наполняло неоправданное торжество.
— Мое имя известно тебе с малых лет, — он обратился к ней на квенья, растягивая слова, распевая их на царский манер. — Ты слышала его из разных уст, в разных сказках, в различных легендах. Мое имя Феанор, Верховный Король Нолдор. Рад приветствовать тебя в своем доме, Тауриэль. Располагайся.
Располагайся. Чувствуй себя в безопасности и уюте. Таким было прощальное напутствие Анаэль. Уходя из Мории, эльфийка пожелала Траину здравия и спокойствия. И то, и другое гном получил. Пожалуй, правильно говорят люди, что ко всему можно привыкнуть и из любой ситуации извлечь выгоду. За время пребывания в компании орков Король Эребора многому научился. Даже завел дружбу с парой особо «веселых» чернокровых, находивших юмор подгорного жителя изысканным и кучерявым. Маленький варг, привязавшийся к Траину, подрос и окреп, превратившись в матерого волка. Эреборец, к слову, своим питомцем очень гордился. Чтобы добыть порядочное количество пищи гному приходилось ухищряться самыми разными способами. В ход шли даже карточные игры. После пары крупных выигрышей Траин готов был признать, что способен сделать баснословное состояние на подобном развлечении.