Чертухинский балакирь

–  Что, балакирь, девок пришел отбивать?.. А вот этого опробовать хошь?..

–  Что ты, Максях?..

–  Живо получишь!..

–  Я так… поглядеть!..

–  Знаем мы эти поглядки… Мавра тобой девкам все глаза протыкала!.. Выбираешь, поди, какая по вкусу… Видно, губа не дура!.. Только попробуй, я те пробор-то причешу по-другому!..

А у Петра Кирилыча и впрямь по русым кудрям хорошо ложился пробор: прям, как дорожка во ржи, и уж не так он его и холил, а видно, добрая мать еще в зыбке любящей рукой разгладила его навсегда!..

–  Ей-богу, Максим, понапрасну!..

Парни глядят на них и смеются, что дальше будет - интересно, а девки по-прежнему безучастно плывут по чуть пробившейся травке и поют хороводную - синее море… Таков уж девичий обычай: девки в хороводе песни поют, а парни возле них кольями дерутся - пускай их, лишь бы нас не тронули!..

–  Катись!
– крикнул Максяха в самое ухо Петру Кирилычу и повернул его за плечи, колонув в спину коленом, но Петр Кирилыч не повалился, только шатнулся немного и пошел от хоровода не спеша, впервые почуяв, что такое обида и горечь ни за что ни про что.

Зашагал он прямо по улице и на середине села свернул по лесному выгону в поле, за которым в то время много ближе к селу стоял наш дремучий чертухинский лес…

Опустил Петр Кирилыч от этой обиды свою русую кудрявую голову и не видит уж, как катится по небу месяц, чекая яркие звезды: чеканет, а они и падают вниз, соединив золотой ниткой на один вещий миг небо и землю…

Слышит Петр Кирилыч громкую песню, которую хоровод затянул у него за плечами: парни запевают, вроде как спрашивают, девки подхватывают, вроде как отвечают…

– Наш чертухинский балакирьРаспустил с полатей враки!..– Говорит, что он мужик:На боку весь день лежит!..

"Правду говорит Мавра: жар упустил!
– сказал сам себе Петр Кирилыч, слушая заливистые девичьи голоса.
– Что правда, то правда!.."

Идет Петр Кирилыч непокрытый, в одной рубашке, без пояса, под рубаху ему весенний теплый ветерок поддувает, и месяц смотрит на него с самой середки неба, и губа у месяца будто съехала в сторону, смотрит он на Петра Кирилыча и тоже смеется…

Завертелась у Петра Кирилыча снова в голове разная блажь, с которой и прожил он весь свой век, как иной проживет его с бабой…

*****

И не заметил Петр Кирилыч, как вошел он по большой дороге в опушку. По опушке стояли розовым клубом прилесные ольхи, и сквозь них серебрились изредка гладкими точеными стволами осины, рудела сосна и червонела елка, бог знает зачем вышедшие сюда на прилесок из матерого леса…

В лесу все как помолодело с весной и теперь млеет умытое и обогретое в весенней теплыни и расправляет в земле захмелевшие корни… Скоро лес пошел густой и высокий, дорога просунулась меж еловых стволов, вытянутых в струнку, как солдаты на часах, и между ними становилось все темней и темнее…

Вдалеке по-прежнему ухал сыч-ухало, утки на реке заливисто крякали и селезни дрались, трепыхая на воде за версту крыльями…

"Как бы ведмедь не заломал", - подумал Петр Кирилыч, остановившись, огляделся кругом и увидел, что уже дошел до самой Густой Елки на просеке и что дальше будет Светлое Болото, на котором и жил в та поры леший Антютик…

"Да чего доброго, вместо ведмедя самого бы не встретить!.."

Вот в эту-то ночь как раз и встретил Петр Кирилыч Антютика в лесу, а может, и сам он к Петру Кирилычу вышел, потому что, как увидим потом и не сразу, было у этого Антютика к Петру Кирилычу дело…

*****

Прилег Петр Кирилыч на мох под Густой Елкой и загляделся наверх, а вверху все горит и сияет, как на каком празднике, зве-езд - до лешей матери, и на самой середке неба, как напоказ, остановилась луна…

"Отчего это только луна круглая?
– спросил сам себя Петр Кирилыч, -ишь ведь какая, словно обточенная!.."

–  Есть о чем подумать, нечего сказать!.. Эх ты, балакирь!
– услышал вдруг Петр Кирилыч совсем рядом с собой насмешливый голос.

В лесу тихо, рядом никого нет, и не видно, чтобы и поодаль кто-нибудь был, а голос…

"Что бы это такое?
– озадачился Петр Кирилыч.
– Ведь это… пожалуй…"

Уперся Петр Кирилыч против себя и в темноте скоро разглядел муравейник, а возле муравейника мохнатую кочку, из кочки этой идут по земле большие усы, на манер травы белоуса, над усами шапка, а под шапкой то ли зайчики от луны играют, то ли горят на Петра Кирилыча в самый упор большие да зеленые такие глаза, как у рыси, когда она на человека с елки засмотрится…

–  Ты что за пыхто?
– отважился Петр Кирилыч спросить.
– Ты что, говорю я, за человек будешь?
– повторил Петр Кирилыч погромче, потому что ответа никакого не получил…

В лесу стало еще тише, и по небу запрыгали звезды, и месяц стронулся с места и покатился под синюю гору, во всю мочь обливая еловые лапы зелено-искристым светом…

–  Я… не чело… век!
– вдруг отвечает кочка.

–  О-о!.. Что же ты, баба, что ли?
– опять спрашивает Петр Кирилыч.

–  Нет, Петр Кирилыч, и не баба… - говорит опять кочка, - я не баба и не мужик, - говорит, - а что-то вроде того и другого!

–  Ну, уж это ты немного… того!..

–  Ничего даже не того… Я - твой сват!..

–  Вижу, что сват… потому больно… усат!..

–  Как хочешь… Только такого свата тебе не найти…

–  Где тут!

Петр Кирилыч приподнялся на локтях, чтобы получше разглядеть, и стало почему-то ему ни капельки не страшно, потому что голос такой умильный да ласковый, а откуда он идет, пока хорошо не поймешь…

–  Я, - слышит опять Петр Кирилыч, - вижу твое положение и готов тебе поелику помочь… Вот только если ты будешь согласен…

–  Вот мать честная!..

–  Тогда мы это дело живо обделаем… Чего проще - найти тещу? Так хочешь?..

–  Да как же не хотеть: от меня все девки морды воротят!..

–  Это что… будешь, Петр Кирилыч, не балакирь… а кум королю!..

–  Только вот невестка говорит, что жар упустил - ничего, пожалуй, не выйдет!..

–  Выйдет… Я хочу тебе посватать… дубенскую девку!..

–  Что ты?.. Да она ведь утопит!..

–  Не утопит у нас… я скажу, так не утопит!.. [5]

–  Ну, если так, - говорит Петр Кирилыч, - тогда нешто бы… А она… то есть эта самая девка… как?… Ничего?.. Красивая?..

5

5 Я хочу тебе посватать… дубенскую девку!..

–  Что ты?.. Да она ведь утопит!..

–  Не утопит у нас… я скажу, так не утопит!..– Как наследство от языческих предков славян миф о русалках значительно изменился в Великороссии. Из веселых созданий западных славян и малороссов русалки в стране дремучих северных лесов превратились в злых и мстительных существ. Мавки и майки - это древние первобытные верования. Русалок, поющих восхитительными голосами веселые песни, заменили угрюмые существа, всегда готовые защекотать до смерти и утопить. Именно такое представление отразилось в словах персонажа. В некоторых местностях, например во Владимирской губернии, помнили древние образы русалок.