Червь 4

Водопад белых извивающихся глистов хлынул на мою кожу. Эти крохотные рисинки обильно покрывали мою рану, словно на свежий кекс высыпали сахарную пудру. Они были везде — и снаружи, и внутри раны. Ползали по коже, извивались в густой сукровице, застревали в крохотных капельках крови. Часть свалилась на подушку, штук десять ползали по моей повязке на груди. Эдгарс был щедр. Высыпал всё до последней личинки.

— Бояться нечего. Личинки выскребут всю гниль из твоей ране, даже не подумав притронуться к здоровой коже. Когда их пища закончится, они полезут наружу. И вот когда повязка заходит волнами, а зуд станет невыносимым, попроси Юриса снять повязку.

— Хорошо… — прохрипел я.

Юрис вернулся с кружкой, когда старик уже собирался уходить.

— Вот, — сказал Юрис, протягиваю кружку.

Старик отмахнулся, пытаясь покинуть комнату. Юрис встал стеной.

— Что с Ингой? — накинулся он на Эдгарса. — Она поправится?

— Поправится…

— Ты скажи, что нам сделать? Чем поить?

— Повязку смените по просьбе Инги. И да, вот… — Эдгарс вытащил из сумки колбу, протянул Юрису. — Половину в обед, остальное ночью.

У меня есть время до ночи. И что я смогу? С кровати рухнуть на пол и, если повезёт, доползу до двери. Великолепная перспектива. Всего пару метров и я на свободе, только вот эти пару метров с кровати кажутся сотней километров. Я не просто в ловушке! Я в капкане, перебившим мне ноги.

Эдгарс добился своего. Юрис отступил, освобождая дверной проём. Но как только старик нырнул в него, я нашёл в себе силы.

— Эдгарс, постой…

Сутулая фигура замерла, обернулась на мой зов. Его глаза — две узкие щёлочки. Он явно заинтересовался.

— Подойди…

Молча, движимый исключительно любопытством, он вернулся к моей кровати.

— Юрис… — слова рывками срывались с моих губ, причиняя боль. — Оставь нас, пожалуйста…

Юрис хотел возразить, но Эдгарс поддержал меня, настояв на том, чтобы мужчина вышел.

Когда мы остались наедине, я попросил Эдгарса наклониться ко мне. Он повиновался. Я схватил его за плечо, притянул еще ближе. Он не сопротивлялся. Лишь неохотно наклонялся всё ближе и ближе, и когда его огромное ухо с пучком седых волос почти касалось моих разбитых губ, я прошептал:

— Поцелуй меня.

Глава 7

Как быстро утомлённый мозг переваривает услышанное? Всё зависит от того, насколько полученная информация востребована хозяином этого самого мозга. Как сильно он этого хочет. На что готово пойти…

— Поцелуй меня!

Эдгарс оцепенел. Глаза застыли, уставившись в моё плечо.

Всё произошло очень быстро, муха даже не успела взмыть с края моей гноящейся раны, как я начал действовать. Я прекрасно понимал, что старик от моей просьбы впадёт в ступор. Разинет рот от удивления. Так и должно быть, именно такой реакции я и добивался.

Пока услышанное медленно ползло по узким бороздам пенсионерского мозга в надежде обрушиться на область принятия важных решений, я перехватил Эдгарса за ворот накрахмаленной белой рубахи, идеально вписывающейся в его общий образ, где светло-зелёный костюм элегантно подчёркивал седую шапку волос.

Я притянул Эдгарса к себе так близко, что чувствовал его тёплое дыхание на своём лице. Он не сопротивлялся. И даже не стал сопротивляться, когда я жадно впился в его тонкие губы. На меня сразу же обрушился безумный взгляд. Морщинистые виски и лоб уехали на затылок. Вроде, он дёрнулся, но было уже поздно сопротивляться. Пока он размышлял о нормах морали и нормах приличия, я — скользкий и тонюсенький солитёр, вымазавшийся по локоть в фекалиях, быстро скользнул в желудок Инги, оттуда вынырнул в пищевод и змейкой устремился на свободу.

Я прилип к влажным стенкам. Вокруг меня всё ходило ходуном, меня обдувало тёплым воздухом. С меня стекали слюни. Рот Инги работал активно, помогая женскому языку залезть как можно глубже. В самую глотку. Единственное, чего я опасался, — быть разрубленным пополам острыми зубами. Ага, их тут много, очень много! В два раза больше! Одно неверное движение — и мне пизда! Пережуют, проглотят и не заметят. Но я ошибок не допускаю.

А Эдгарс молодец! Вошёл в раж, старый пердун. В данной ситуации я прекрасно его понимаю. Рядом красивая девушка. Почти обнажённая. Да еще без стеснения предлагает её поцеловать! Соскользни я сейчас обратно в желудок молодой девки — и Эдгарс, скорее всего, не упустит своего шанса. Взмокший, со спущенными штанами до колен, карабкался бы по мне, вылизывая мою кожу. Содрал бы повязку. И…

Но, я всё успел. Быстро! Муха только-только расправила крылышки, а я уже спускаюсь по пищеводу. Чувствую, как старик давится. Начинает кашлять. Откидывает Ингу, и в панике валится на пол. Желудок содрогается от спазмов, но меня не остановить. Я уже в кишках. Устроился тут, в тепле и уюте. И трусь.

Трусь и трусь.

О… да… как же хорошо, бля! БЛЯЯЯ!!! Это просто кайф! На, сука… получи… Да… Да-ДА!

Моё скользкое тело охватывает экстаз, выжимая из меня молофью до последней капли.

Я слышу надоедливое жужжание мухи. Она пролетела мимо уха. Мимо уха Эдгарса.

Я стою раком на полу. Ладони упёрлись в мягкий ковёр — коровья шкура. Подняв глаза, вижу Ингу. Она на самом краю, медленно скользит. И валится на пол рядом со мной. Она без сознания.

Дверь в комнату с грохотом отварилась.

— Инга! — вопит Юрис. — Эдгарс! Что случилось?

— Помоги мне встать, — прокряхтел я, протягиваю руку мужику.

Как же сразу чувствуется разница между молодостью и старостью. С трудом, но я смог выпрямить спину, а вот встать на ноги мне помог Юрис.

— Эдгарс, что случилось?

— Инга, она напала на меня.

— Как! Когда я уходил, она не в силах была стакан с водой держать в рука…

— Видимо, моё зелье помогло. Жар. У неё начался жар. Она бредила, что-то выкрикивала, а потом схватила меня за ворот рубахи и начала душить.

Я демонстративно поправил скомканный ворот рубахи.

— Инга! — Юрис отпрянул от меня, упав на колени рядом с телом девушки.

— Я только взял её за руки, как она вдруг потеряла сознание. Вот что надо сделать…

Как же сильно Юрис печётся за эту девчонку. Словно она ему дочь. Взял её под руки, нежно поднял с пола. Уложил на кровать, приговаривая, какая она бедная и как судьба жестоко с ней поступила.

— Юрис, надо немедленно её связать. Она себе только хуже сделает!

— Да-да… хорошо…

— Принеси верёвки. Это необходимо ради её спасения. Ты понимаешь меня?

— Да-да. — покорно кивает Юрис. — Сейчас принесу.

Как только Юрис покинул комнату, я присел рядом с Ингой. Она была без сознания, но мычала. Тихо так, отрывисто, на каждом выдохе. Пот утренней росой усеял лоб.