Четверо в каменном веке. Том 2
Шрифт:
Сковорода отправилась в печь. Только уже дома, в русскую. Она пока оставалась достаточно горячей, чтобы высушить раствор. А внутрь печи – чтобы собирать углекислый газ. Именно двуокись углерода из воздуха реагирует с побелкой, преобразуя гидроксид в кардонат. Михаил подробно проштудировал эту часть в учебнике. Хорошо бы прокачивать углекислый газ прямо сквозь раствор, но лень.
***
Следующий день почти полностью заняла подготовка праздничных блюд. Отваренные продукты остыли и были готовы к разделке. Многие рецепты пришлось творчески переработать под текущие реалии. Отсутствие растительного масла очень сильно обедняет готовку. И напрямую не заправишь, как винегрет, например. Кстати, винегрет меньше всего пострадал. Разве что вкус получился излишне резкий без масла.
Да и объёмы Лизка выдаёт совсем не коровьи. Трудно экспериментировать с одним стаканом в день. Но кое-что получилось. Чуть подкисшее молоко посолили и нагрели, почти доведя до кипения. Потом дали стечь через ткань сыворотке, но без давления, только под собственным весом. Получилось нежная масса, вроде жидкого творожка. Йогурт или нет, но с этим уже можно делать салаты.
***
Михаил постучал вилкой по краю фужера. Хрустальный перезвон привлёк внимание девушек, прекращая их милую болтовню. Так-то ему даже нравилось сидеть и просто слушать. Главное, чтобы его не втягивали в пустую болтовню. Женский контингент не может не говорить. Это у них такой способ отдыха. А Михаилу чаще нравилось молча сидеть и медитировать, наблюдая за разговорами. Бывают периоды, когда говорить не то чтобы лень. Просто надо прикладывать дополнительное усилие, будто воздушный шарик надуваешь. Новый, ещё не растянутый воздушный шарик. Он и голоса жён в такие периоды воспринимал как морской прибой. Если они, конечно, не ставили своей целью растормошить мужа. Но в этот раз его поняли почти сразу. После нескольких молчаливых, но доходчивых жестикуляций девушки переключились друг на дружку, обсуждая важные для женщин вещи.
Но сейчас от него требуется именно говорить. Ну, что ж... За последний час как раз накопил силы в молчании. Тезисы, опять же, набросал. Куда без тезисов? Михаил снова наполнил бокал креплёным компотом, встал и откашлялся:
– Кхм! Пора, наверно. Уж Герман близится, а полночи всё нет... Или наоборот? Не важно. Сегодня, всего через несколько минут, подойдёт конец первого года нашего пребывания на этой Земле...
– Как-то не так сформулировано, – вмешалась Ирина. – Ведь мы здесь всего полгода. То есть это не год нашего пребывания. Год нашего пребывания будет следующим летом.
Михаил даже завис. Он всегда считал себя мастером точных формулировок. А тут так прокололся. И тезисы заметались в голове, как вспугнутые воробьи – мечутся, мечутся, а поймать невозможно.
– Хорошо, – согласился он. – Это наш первый Новый год на этой Земле, в этом времени. Так сойдёт?
– Сойдёт! – Закивали барышни.
– Итак, первый Новый год. Соответственно, первое окончание года... – Он пытался собрать разбежавшиеся мысли, которые, как назло, приняли незапланированное направление. – Кстати, насчёт нашего появления здесь... Соответствующий праздник тоже будет. Так что летом вас ждёт День Великого Прихода.
Девушки хихикнули.
– Да, согласен. Название какое-то двусмысленное. Потому объявляю конкурс. Автор лучшего получит...
– Тебя, – В голос выкрикнули девушки и рассмеялись.
– А если я сам выиграю? Как вы это представляете?
– Будешь самоудовлетворяться! – Снова рассмеялись жёны.
– Да ну вас!
Но обижаться долго у него не получалось. Михаил вообще не был злопамятным. Хотя, прямо как в анекдоте, на память не жаловался и добрым его не назовёшь. Но итог противоположный: не нравилось ему долго сердиться или обижаться на кого-то.
– Двенадцать почти! – Остудил он хохот девушек. – А я ещё хотел речь толкнуть...
– Ты? – Удивилась старшая. – Ты и речь – вещи несовместные.
– Ну, попытаться-то можно.
– Жги!
Не смотря на отказ девушек от алкоголя, они пребывали в каком-то весёлом неадеквате. Это только Михаил мог позволить немного развести компот самогончиком. Так, на полпальца, чтобы оставаться «подшофе»,
как раньше называли. Но только не жёны. Они жёстко ограничили себя в этом плане на период беременности и до конца кормления грудью. Но главное ведь атмосфера. Если человек хочет праздника, то он и без вина пьянеет. И наоборот, никакая выпивка не поднимет настроение при депрессии. Хотя, некий эрзац получается. Главное – уловить этот момент и раскрутить настроение, но в тоже время не переборщить с алкоголем. Но сейчас речь не об этом. Слишком мало развлечений осталось в привычном для них понимании. Вот и старались отвлечься от быта. Когда предыдущий праздник отмечали? Два месяца назад? Вроде немного времени, но очень уж праздник получился... Ну, не отмечали они никогда праздника урожая. Не советский это праздник. Впрочем, как и не российский. Они пытались взять за пример немецкий октоберфест. Но сами понимаете – какой октоберфест без пива? Вот именно. А радоваться выкопанной картошке – это как-то странно. Вот и получилось тускло.Но сейчас празднуют Новый год. И теперь есть все атрибуты. Ёлка – раз! Катание с горки – два! Даже снеговика слепили во дворе. Правда, пришлось на первом этапе снег поливать – никак не хотел он лепиться в такой мороз. Зато снеговик вышел – гроза хулиганам. Попробовали бы они пнуть эту ледышку – обратно хромали бы.
Чего не хватало, так это шампанского. Но сколько людей в экспедициях обходятся без него! Тем более, что жёны не претендуют на выпивку, а их муж может обойтись креплёным компотиком – нет никакого желания в праздник горькую пить.
Вот к чему привыкли на всём постсоветском пространстве, так это к предновогодней речи главы государства. Глава – вот он, старается собрать мысли в кучу. А какая речь у хронического молчуна получается – это сейчас оценят...
– Ну, давай уже. – Нетерпеливо сказали девушки чуть ли не вместе.
– Да подождите! Не перебивайте...
И снова замолчал. Только когда Ольга от нетерпения снова открыла рот, он всё-таки начал.
– Мы фактически здесь полгода. От нашего попадания и до летнего солнцестояния всего ничего прошло. А сейчас зимнее солнцестояние. Год назад мы жили себе спокойно на Земле. На ТОЙ Земле. Что там у нас было?..
– Март. Мы только недавно 8 марта справили.
– Нет, Оль, в марте мы перенеслись. Здесь полгода, значит – минус полгода там. Получается...
– Сентябрь!
– Да, молодец, Ира.
– А я? – Ольге обиделась, что её обделили похвалой.
– Что ты как маленькая? Конечно, ты тоже молодец. Все молодцы...
Вождь отхлебнул из фужера.
– Блин! Снова с мысли сбили. О чём я?
– Что мы делали в сентябре.
– Да, год назад мы ходили на свои работы и даже не задумывались, что можем оказаться чёрти где. О чём мы мечтали в прошлый Новый год? Что загадывали? Лично я никаких изменений не ожидал. Не, если бы не пересдал на группу в феврале, то стало бы невесело. Или весело. Поехал бы в Ёбург[*] пересдавать. Но уже больше десяти лет третья группа электробезопасности без проблем. Так что всё точно также: на работе выезды, дома домашние дела. Думаю, у вас так же.
– В принципе, так.
Ольга откинулась на спинку стула и посмотрела в полутьму потолка. От коробки свечей осталось меньше половины, но ради праздника зажгли сразу три. И всё-таки, осветить комнату этого не хватало. Хорошо было видно только стол с блюдами, а по потолку от неровного пламени свечей метались тени развешанных гирлянд, собираясь в углах почти в беспросветную тьму.
– В принципе. Только у меня вопрос стоял с медкомиссией. Ты-то, Миш, знаешь, как нас каждые три месяца таскают. А иногда и чаще.
И пояснила удивлённой подруге:
– Годовая, полугодовая, квартальная и внеочередная. Каждый раз список специалистов разный. Хотя годовая самая большая. А внеочередные – это которые раз в три или пять лет. Там отдельно проверяют что-нибудь. Например, кровь не просто общий анализ, а на диабет, например. Или не просто кардиограмма, как всегда, а ходишь с прибором сутки. Ещё дневник ведёшь: когда по лестнице поднялась, когда бежишь, когда лежишь. Или шапочку сдаёшь – работу мозга проверяют. Или полная проверка зрения.